Волшебство лета

За все три года их знакомства подруга никогда еще не бывала настолько раздраженной, но в последние дни она просто рвет и мечет... А то на прелестном лице возникает совсем иное выражение – глубокого, беспросветного отчаяния.
Вот уже четыре недели Глэдис места себе не находит. С того самого вечера, когда она отправилась на ужин с Мартином Фагерстом. И вот с тех пор она ни разу не произнесла его имени, и сам мистер Фагерст больше сюда не заглядывал. Что за нелепость! Уж Дина-то видела, как он смотрел на Глэдис и как Глэдис смотрела на него, пусть даже не отдавая себе в этом отчета. Да любой ученый, оказавшись между ними, всерьез усомнился бы, что выброс углекислоты – единственный фактор нагревания атмосферы!
Дина нахмурилась. Даже ее непробиваемый муженек Дейви и тот понял бы, что у соседки проблемы. Еще парочка таких ударов – и тесто просто побоится подняться.
Соседка откашлялась, выпрямилась, скрестила длинные стройные ножки и сцепила руки на коленях.
– Я его знаю? – небрежно обронила она.
– Кого?
– Ну, того типа, которому в данный момент изрядно достается от твоих кулаков. Похоже, в тесте ты различаешь некое знакомое лицо.
Глэдис вытерла лоб тыльной стороной руки.
– У тебя воображение шалит. Я пеку пирог, а вовсе не пытаюсь выместить раздражение.
– А-а, – понимающе протянула Дина.
Глэдис еще пару раз перевернула тесто, потыкала в него пальцем, а затем вывалила массу в миску и накрыла влажным полотенцем.
– Мне тут пришло в голову, – продолжала Дина по наитию, – уж не викинга ли ты «обрабатывала».
– Викинга? – не поняла Глэдис.
– Ну, того скандинава, – услужливо пояснила Дина. – Голубоглазого красавца с толстым кошельком. Мартина Фагерста.
Глэдис отвернулась, нервно комкая в руках салфетку. Подруга видит ее насквозь, вот в чем проблема!
– Я уже объяснила: я пеку пирог, – холодно отрезала Глэдис.
– И все?
– И все!
Дина снова откашлялась.
– Значит, он объявлялся?
– Дина, ты еще вчера меня об этом спрашивала. И я ответила, что нет.
– И ты не ждешь звонка? И видеть его не желаешь?
– Угадала!
Глэдис сняла с плиты кофейник и наполнила чашку подруги. Затем взялась было за свою, но при виде темной маслянистой жидкости, что плескалась на самом дне, вдруг ощутила легкий приступ тошноты. Потрясающе! Все-таки подцепила какой-то вирус. Только этого не хватало!
– А где сегодня носит твоего красавчика?
– Накачивает мышцы в спортзале, чтобы верные поклонницы продолжали пускать слюнки. И не пытайся уклониться от темы. Речь шла о твоем красавчике.
– Моем? – Глэдис возвела глаза к потолку. – Ну как тебя убедить? Мартин Фагерст мне вообще никто!
Дина поднесла чашку к губам, подула на кофе и осторожно отхлебнула.
– Ты самая здравомыслящая, рассудительная женщина из всех, кого я знаю.
– Спасибо, мне тоже так кажется.
– Поэтому я повторяю: как может здравомыслящая, рассудительная женщина так просто взять да и отфутболить мультимиллионера с внешностью скандинавского бога?
– Повторяю тебе: Мартин Фагерст и я вместе поужинали и...
– Ты и зовешь его Мартинфагерст – слитно, не делая паузы, словно вообще его не знаешь, – перебила подругу Дина.
Словно я не провела с ним ночь, подумала Глэдис, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки.
– Ага! – победно возвестила Дина. – Видишь?
– Что вижу?
– Ты краснеешь, вот что! И выражение лица под стать. Так всегда бывает, когда разговор заходит об этом шведе.
Глэдис встала, подошла к раковине и включила воду.
– Я очень тебя люблю, Дина, – сказала она, отжимая губку, – но любопытный нос, который ты так и норовишь сунуть в чужие дела, давно пора укоротить!
– Дейви тоже так говорит, да только что он понимает? – улыбнулась соседка. – Послушай, ведь я была здесь тем вечером, помнишь? Я видела, как вы смотрели друг на друга. И что же? Ровным счетом ничего? Разошлись как в море корабли? Хоть убей, не верю!
– Пожалуйста, передай мне ложку.
– Ну как тут не подивиться? – не унималась Дина. – Ведь красавец, мультимиллионер, и такая душка!
– Душка? – Глэдис крутнулась на каблуках, щеки ее ярко горели. – Мерзавец – вот он кто!
– Почему?
– Потому что... потому что... – Глэдис замялась. Хороший вопрос. Она отнюдь не героиня викторианской мелодрамы, соблазненная и брошенная. Она по доброй воле переступила порог его спальни – и ушла тоже по доброй воле. Если воспоминания преследуют ее и унижают, некого тут винить, кроме себя самой. – Дина, будь добра, давай оставим этот разговор...
– О'кей. Считай, что тему закрыли.
– Отлично!
– Просто в толк не могу взять, – задумчиво протянула Дина, выдержав минутную паузу. Глэдис громко застонала, но соседка не унималась. – Этот Фагерст глядел на тебя так, как голодный бомж смотрит на обед из семи блюд. Да если бы к вам заявился сам изобретатель громоотвода Бен Франклин, он без всяких приборов определил бы, что молния и электричество – одной природы. Разряды так и вспыхивали в воздухе.
– Классно придумано, Дина. Почему бы тебе не бросить балет и не начать писать сценарии мыльных опер?
Дина встала и подошла к буфету.
– И все-таки одна из молний угодила в цель, потому что на моей памяти ты никогда не вскакивала ни свет ни заря. – Балерина порылась в кухонном шкафчике, извлекла на свет коробку шоколадного печенья и заглянула внутрь. – Ням-ням. Как раз две штучки. Одна – тебе, другая – мне.
При одном взгляде на печенье в шоколаде Глэдис снова ощутила знакомые спазмы в желудке. К горлу подступила тошнота.
– Я – пас.
– Значит, я могу слопать обе?
– Считай, что сегодня – твой счастливый день. А откуда ты знаешь, во сколько я встаю?
Дина с аппетитом вгрызлась в печенье.
– Я отправилась на утреннюю пробежку, – пояснила она с набитым ртом, – на рассвете. Ты меня знаешь: люблю, когда на улицах ни души. А полы скрипят... Вот я и услышала, как ты разгуливаешь по квартире. Взад-вперед как заведенная. Из комнаты в комнату. Прошла целая вечность, прежде чем ты улеглась снова.
Не вечность. Ровно столько, сколько нужно, чтобы убедить себя: бесполезно переживать о сделанном, потому что постыдная ночь уже в прошлом и никогда, никогда больше не повторится...
– Куда вы с ним ездили тем вечером?
– Ты отлично знаешь куда! – Глэдис подставила чашку под струю воды и принялась оттирать ее, словно закопченную сковородку. – На ужин. В «Старый замок».
– И все? – захлопала ресницами Дина.
А потом я узнала рай в его объятиях, внезапно подумала Глэдис, и упорно подавляемые эмоции, воспоминания о пережитой ночи, нахлынули с новой силой. Может, глупо она поступила, сбежав из квартиры? Наверное, надо было остаться. Занять место той блондинки...
Чашка выпала из рук и со звоном разлетелась на куски.
– Черт побери! – В глазах стояли злые слезы; она нагнулась и принялась подбирать осколки. – Ты хочешь знать, что произошло той ночью? – Глэдис выпрямилась, швырнула осколки в ведро и вытерла руки о джинсы. – О'кей, я тебе скажу.
– Глэдис, милая, я не хотела...
– Я провела ночь с Мартином.
– Ой! – тихо вскрикнула Дина.
– Я переспала с мужчиной, которого почти не знала, который мне совсем не нравился и которого я больше не желаю видеть, потому что... потому что...
– Не продолжай, я поняла, – мягко откликнулась Дина.
Глэдис резко развернулась к ней.
– Избавь меня от этого покровительственного тона! Если я сама ровным счетом ничего не понимаю, тебе-то откуда знать?
– Видишь ли, мое первое свидание с Дейви закончилось постелью.
Глэдис рухнула на стул.
– Как это?..
– Вот так! А до того я была девственницей.
– Тогда зачем? Почему?..
Дина улыбнулась.
– Как знать? Гормоны? Судьба? Так случилось, вот и все.
– Видишь, я была права: тебе следует писать сценарии мыльных опер.
– Наверное, мое тело и мое сердце мгновенно поняли то, что разум еще только пытался осмыслить. Мы с Дейви были предназначены друг для друга. Родство душ, знаешь ли.