Не дай меня в обиду (СИ)

Гас приходил на неделе пару раз. Мы ели, смотрели фильмы, я интересовался его делами в новой школе, заставлял делать уроки и чаще звонить Мелани. Она хоть и сучка, но всё-таки растила его тринадцать лет, как родного сына, и не виновата в том, что они с Линдс разосрались раз и навсегда. Я объяснил Гасу, что она не откажется от него, будет приезжать, а может, со временем и вернётся в Питс. Всё же, думаю, одной в чужой стране ей будет слегка, блять, одиноко
Характер у Гаса был не сахар. То ли мой, то ли возраст такой. Он постоянно огрызался, по любой мелочи шёл на конфликт, но упорно приходил ко мне после занятий, когда удавалось, и если не о чем было поговорить, просто молча сидел, уставившись в какой-нибудь гаджет или экран телевизора.
Не знаю насчёт любви. Я сделал бы для него всё, дал бы ему всё необходимое и даже не очень, защитил бы от проблем, если это в моих силах, но любовь… Как она должна выглядеть? Хуй знает, как я должен ему её показать…
Гас, видимо, тоже в разговорах был не силён. Поэтому наши отношения и скрипели, как шестерёночный механизм, сделанный плохим мастером. Неотшлифованные детали с трудом взаимодействовали друг с другом и создавали жуткий скрежет. Но иначе ведь и не получится. Так что мы, как эти самые грёбаные шестерёнки, либо притрёмся, и всё заработает, либо будем скрипеть, пока кто-то не обломает свои зубья.
Вызвонив уборщицу, и попросив её прийти сегодня дополнительно, чтобы прибрать Гасов срач, я поехал в «Киннетик». Рабочий процесс в моё отсутствие шёл своим ходом. Офис шуршал в надежде на хорошие бонусы от нового заказчика. Молоденькая секретарша бегала, как заведённая, и только к обеду, отчитываясь мне о пришедшей в офис за два дня корреспонденции, соизволила вспомнить о привезённой курьером крупногабаритной посылке, упакованной в плотную непромокаемую ткать и укрепленной с двух сторон рамами из деревянных реек. Я сделал себе пометку, что надо заставить Синтию ещё раз проинструктировать новенькую о её служебных обязанностях и приоритетах.
Распаковав картины Джастина (а это были они), я увидел что их уже три. Расставив их вдоль стены напротив своего рабочего стола, новую в центр, как он и сказал, я отошёл, чтобы рассмотреть триптих целиком. Это зрелище завораживало… Два полотна, которые я уже видел, сами по себе были хороши, но вместе с тем, которое Джастин писал последним, композиция приобрела смысл и завершённость. Хаотичные цветовые пятна каждой отдельной картины вместе объединялись в огромный человеческий глаз, пронзённый металлической иглой, входящей в него с одной стороны, как бы нанизывая на остриё, и выходящей наружу с другой. Именно игла сверкала и переливалась всем разнообразием красок, а сам глаз был сер и скучен в своей монохромности и как бы и ненужен вовсе, если не способен принять в себя, впитать и оценить что-то, настолько отличное от него самого…
Думаю эту работу Джастин пропустил через себя не раз, пока писал её. Ему, такому яркому и талантливому, в жизни пока ещё не довелось кого-то сильно поразить, но, видимо, страстно хотелось. Уж характер художника здесь был виден очень отчётливо.
А то, что курьерская доставка была уже оплачена им самим, когда работы привезли в офис, меня почему-то совсем не удивило. Мелкий упёртый пиздёныш.
*Мессенджер — это сумка с ремнем через плечо. Она же сумка почтальона или сумка курьера, один из самых популярных видов сумок для современных мужчин.
====== Часть 9 ======
POV Джастин
С той самой ночи, как Брайан ночевал у меня в квартире, прошло уже две недели, и я его ещё ни разу не видел. Той огромной суммы, в которую он оценил мои картины, хватило с лихвой, чтобы оплатить себе аренду ещё на квартал, купить необходимые художественные принадлежности и новые осенние кроссовки. Я сомневался в том, что мою работу кто-то оценил бы так дорого, но она точно была гениальна. В этом я был уверен. Если бы у меня была возможность выставить свои полотна хоть где-нибудь! Но без имени, образования и связей я мог надеяться только на свои ноги. Мне нужно было бегать и предлагать себя галереям, но не было времени. Да и галерей в Питсбурге тоже кот наплакал. Это вам не Нью-Йорк.
Моя чёртова рука болела всё больше и больше. Пока я дописывал последнюю часть триптиха, её сводило судорогой три раза. Кроме того, я заметил, что в квартире я писать почти не могу — мне не хватает освещения. Я выбрался с мольбертом на лоджию, но и это не помогло. Наверно, осень в этом году наступила слишком рано, и из-за туч дни были слишком сумрачными.
Короче, отправив картины в «Киннетик», я почувствовал себя немного свободнее и на радостях даже устроил себе выходной.
POV Брайан
Утром в пятницу, приняв душ и позавтракав, я сел за компьютер проверить почту. Среди рабочих писем было уведомление о доставке в Питс заказанных мной в Лос Анжелесе сумок и просьба оплатить товар. Я перевёл требуемую сумму и списался с курьерской службой, чтобы уточнить время доставки. В эту минуту зазвонил телефон, и в мою дверь начали стучать. Начав с двери, я впустил в лофт Линдси. Показав ей рукой располагаться, я отошёл поговорить по телефону с Майклом, который уже что-то громко верещал в трубку.
— Брайан, надеюсь, ты будешь сегодня в Вавилоне, а то все уже забыли как ты выглядишь. И что там за история с этим художником, это ты у него, что ли, пропадаешь всё время? Брайан, что ты молчишь? Это тот мальчишка, которого я видел в парке? Брайан, ты же не хочешь сказать, что у тебя отношения? Ведь Брайан Кинни не заводит отношений, помнишь? Ты же не веришь в любовь, ты веришь только в трах. Брайан… — Этот словесный понос меня изрядно утомил. И откуда эти сплетни про отношения? О, чёрт! Теодор! Это точно он сообщил Майки про то, что какой-то художник прислал мне картины в офис. Подробностей никто не знал, но фантазия у всех имелась.
— Майки, заткнись.Ответы следующие: да, в Вавилоне я буду, нет, пропадаю я в командировке, а не у художника, хотя да, это он, который из парка, и, нет, у меня нет с ним никаких отношений. Ты доволен?
— Я буду доволен, когда ты появишься и будешь вести себя как прежний Брайан, мой друг и Лучший Жеребец Вавилона и Всей Либерти Авеню, а не пропадать неделями с каким-то пацаном, который тебе в сыновья годится…
— Майкл, да что ты привязался к этому художнику, тебе то что за дело?
— Брайан, у тебя будут проблемы, если ты его трахнешь! Он слишком молод для тебя!
— Не волнуйся за меня, Майкл. Ему уже есть восемнадцать! Отъебись! — я задолбался оправдываться и бросил трубку.
Повернувшись к Линдси, я понял что вопли Новатны — только начало. Мать моего сына, за каким-то чёртом усевшаяся к компьютеру, подняла глаза от экрана и, сузив их щёлочками, выдала мне следующее:
— Так, значит, художник… Тот, который из парка… И, значит, нет никаких отношений! Это ты себе заказал сумку художника от Louis Vuitton за две с лишним тысячи баксов? Или всё-таки ему?
— Блять, Линдси! Какого чёрта тебя должно касаться, что и за сколько я покупаю! Ты мне не жена, прости господи!
— Я мать твоего ребёнка! И живу в какой-то дыре! И ещё должна искать работу, чтобы эту дыру оплатить, в то время как ты тратишь свои деньги на непонятно кого! Разве это справедливо?
— Ты родила этого ребёнка по собственной воле! В здравом уме и трезвой памяти! И, кстати, твоя «дыра» дороже лофта в половину, и плачу за неё я. Тоже, заметь, по собственной воле. Но вот спонсировать твою новую личную жизнь ты всё же, согласись, должна сама. И не смей мне говорить про какие-то обязательства, когда сама не умеешь их выполнять! Или, может, спросим у Мелани, если ты сама уже подзабыла!
Сбоку раздался какой-то шум. Мы обернулись и увидели Гаса, который стоял неподалёку от открытой двери. Сколько он тут уже находился и что успел услышать, одному Богу известно. Хотя, думаю, ничего нового он не узнал.
Линдси, шипя в мою сторону ругательства выскочила из лофта, как ошпаренная, так и не объяснив, зачем приходила. Гас, с бледным лицом и широко распахнутыми глазами уступивший ей дорогу, уходить, однако, не захотел. Прошёл к своему любимому креслу, которое стояло ко мне спиной, сел и воткнул в уши наушники. Я хотел спросить, почему он прогуливает школу, но, сообразив, что если бы уважительной причины не было, он бы не вёл себя со мной так вызывающе, решил не связываться. Хватит с меня на сегодня всякого дерьма! А ведь день только начался… Я оделся и, не попрощавшись с сыном, уехал в офис.