Нефертари. Царица египетская

— Тогда тебе нужно вернуться! — воскликнул Аша.
Рамсес смотрел мне в глаза, пытаясь понять, всерьез ли я говорю, и тут сбоку возникла Исет.
— Вот ты где! — легко рассмеялась она. — Хенуттауи видела, как ты вышел, но я не поверила, что ты можешь уйти, не предупредив меня.
— Куда же он уйдет? — нахмурился Аша. — Ведь сегодня празднество Уаг.
Исет не обратила на него внимания и обняла Рамсеса. Меня удивила ее развязность и то, как уверенно она встретила его взгляд.
— Ты уже виделась с Нефертари? — спросил Рамсес.
— Здравствуй, Нефертари. — Исет весьма убедительно изобразила радость. — Ты так сильно накрашена, что я тебя и не узнала. — Она вновь повернулась к Рамсесу. — Прибыл посланник из страны Митанни, который хочет тебе что-то сообщить. Он желает доставить своему повелителю новости о твоей победе в Кадеше, но не говорит на нашем языке.
— Тогда, быть может, с ним побеседует Нефертари? — предложил Рамсес, взглянув на меня. — Она говорит на хурритском даже лучше меня. Примешь посланника Митанни, Нефертари?
Я широко улыбнулась.
— Почему бы и нет?
Мы вчетвером пересекли двор. Меня окликнули ученики из эддубы.
— Видишь — многие по тебе скучали, — сказал Аша. — Не понимаю, зачем тебе становиться жрицей?
— По-моему, из Нефертари получится хорошая жрица, — заявила Исет.
Уцепившись за локоть Рамсеса, она повела его дальше.
Аша склонился ко мне и прошептал:
— Еще бы Исет так не думала! Когда тебя нет, Рамсеса интересует только она.
Мы шли позади Рамсеса и его супруги, и наши голоса тонули в праздничном шуме.
— Значит, она всегда с ним?
— Да, и это несносно. Единственное место, куда она с ним не ходит, — арена. Она даже не хочет, чтобы он участвовал в состязаниях на колесницах и охотился в болотах.
— И Рамсес ее слушает?!
— Вполуха. Обещает быть осторожнее, а если она ноет, то старается задобрить ее подарками.
— Как он такое терпит? — воскликнула я.
— Половина мужчин при дворе влюблены в Исет. Все Фивы ею очарованы, народ ее восхваляет.
Мы посмотрели на Исет. Ростом ниже Рамсеса, она все же была высокой, и все ее замечали. Мои товарищи по эддубе улыбались мне и призывно махали, но взглядом провожали Исет.
— А ты? — с любопытством спросила я. — Тебя она тоже очаровала?
— Я-то знаю, какова она. Глупая. В тронном зале от нее никакого проку.
— Но ведь Рамсес ее любит!
Аша внимательно посмотрел на меня.
— Ну вот, и ты туда же! Перед ним и так все жрицы лебезят, чужеземные царевны готовы к ногам броситься, только бы он взял их в жены!
— Кто сказал, что я хочу за него замуж? — возмутилась я.
— Я же видел, как он на тебя смотрит. И ты на него. Послушай, Неферт…
— Нефертари, — поправила я.
Аша это задело.
— Нефертари, — сердито повторил он. — Я тебе всегда был как брат. И Рамсес тоже. Менять эти отношения рискованно.
— Не понимаю почему, — солгала я.
— Вспомни про Исет. Про Хенуттауи. Исет во всем слушается верховную жрицу. У тебя будет столько врагов, сколько женщин хотят Рамсеса. Для чего тебе лезть в скорпионье гнездо, если можно выйти замуж за какого-нибудь знатного человека и жить спокойно? Твою мать принудили выйти замуж за фараона, и она страдала до последнего дня жизни.
— Откуда ты знаешь? — надменно спросила я.
Аша взглянул на меня.
— Ты и сама отлично знаешь. Хочешь пойти ее путем?
Тут Аша умолк, потому что Рамсес увидел посланника из Митанни. Хетты завоевали их царство, но у народа Митанни остались вожди, и еще теплилась надежда поднять восстание. Рамсес устремился вперед. Я избегала вопросительного взгляда Аши, потому что знала ответ на его вопрос. При чем здесь путь моей матери? Ведь я, в отличие от нее, люблю.
— Это ты Киккули из земли Митанни? — спросил Рамсес.
Беседовавший с посланником Ассирии толстяк повернулся к фараону.
— Да, государь!
Он поклонился, и ассириец последовал его примеру.
— Моя супруга сказала, что ты хочешь узнать подробности нашей победы над хеттами, — произнес Рамсес на языке хурритов.
— Да, государь, очень хочу, — ответил Киккули.
— Тогда поговори с царевной Нефертари — она лучше говорит на твоем языке.
Рамсес был прав — говорила я лучше, чем он. Однако он, видимо, понял всю нашу беседу. Я назвала посланнику свое имя, и тот опять поклонился.
— Рад с тобой познакомиться, царевна. Меня прислали сюда выучить ваш язык.
— Разве в Митанни никто не знает египетского? — удивилась я.
— Многие знают. Только еще хуже, чем я.
Мы с Рамсесом рассмеялись, а Аша и Исет промолчали.
— Ты хотел услышать о нашей победе при Кадеше? — спросила я и рассказала посланнику все, что узнала сама, пока была в храме.
— Благодарю тебя, госпожа, — почтительно заметил Кик-кули, выслушав меня. — Я и не думал, что при дворе фараона столь хорошо знают наш язык.
— Хурритский язык изучают многие члены царской семьи, — польстила я. — Мы глубоко сочувствуем твоей стране.
Киккули смотрел на меня во все глаза.
— Я непременно передам своему народу твои теплые слова.
— Да, — подтвердил Рамсес. — Египет надеется сохранить дружбу с Митанни. Мы не сомневаемся, что, если хетты соберутся выступить против нас, ваши предводители сообщат нам.
Посланник нагнул голову и стал похож на ибиса.
— Если хетты дерзнут пройти через Алеппо или Нузу, то Египет об этом узнает, даю вам слово!
Рамсес улыбнулся, но Киккули смотрел только на меня.
— У вас необыкновенная царевна, — похвалил он.
Наши с Рамсесом глаза встретились, и его взгляд сказал мне куда больше, чем любые слова. Он мною гордился!
— Ну? Что он говорит? — спросил Аша.
Исет стояла рядом, холодная и недвижная, словно камень. Она привыкла очаровывать людей своей красотой, но кого она могла очаровать, стоя молча, точно обелиск?
— Он сказал, что понесет народу Митанни весть о мощи египетского войска, — ответила я.
Стоявший рядом с Киккули ассирийский посланник прокашлялся и спросил:
— А если хетты захотят вернуть себе Кадеш?
Рамсес покачал головой.
— Прошу меня извинить, но я не говорю на аккадском языке.
— Посланник спрашивает, что будет, если хетты захотят вернуть Кадеш, — перевела я, потом повернулась к ассирийцу и ответила: — Тогда Египет отправит на север двадцатитысячное войско и отвоюет город снова.
Рамсес воззрился на меня.
— Откуда ты знаешь язык ассирийцев?
— Я учила его в храме.
Рамсес смотрел на меня с восхищением.
— А вот и верховная жрица Хатор! — объявила Исет.
Я поймала взгляд Уосерит и поняла, что сейчас будет. Она улыбнулась Рамсесу, а у меня забилось сердце.
— Как тебе празднество? — спросила она у него. — Ты, наверное, не ожидал увидеть здесь Нефертари?
— Да, — признался Рамсес, не сводя с меня глаз.
Глядя на него вблизи, я поняла, что война сделала из него взрослого мужчину.
— Нефертари, — сказала жрица, — тебе пора посетить усыпальницу в Джамете. Ты готова?
— Мы можем поехать с вами, — предложил Рамсес.
Уосерит покачала головой.
— Нефертари хочет выразить почтение предкам. Она должна ехать одна.
Аша и Рамсес смотрели на меня, словно ждали возражения, но я отлично поняла цель Уосерит.
— Рамсес, Аша, всего вам хорошего! — Я поочередно улыбнулась каждому из них. — Исет, так приятно было с тобой повидаться.
— Ты придешь проститься, когда мы выступим с войском? — тихонько спросил Рамсес.
— С каким войском? — Я посмотрела на Ашу. — Войско только что вернулось из Кадеша! Неужели вы снова собираетесь воевать?
— Нубийцы подняли мятеж. Рамсес преподаст им урок.
Рамсес кивнул, не сводя с меня глаз.
— Что ж, как придет время, посмотрим, где будет Нефертари, — сказала Уосерит. — А до тех пор — или до следующего празднества Уаг — пожелай ей удачи на выбранном пути.
Исет улыбнулась, на этот раз искренне. Я с готовностью последовала за Уосерит — к Мерит, которая ждала меня у наемной колесницы.