Гонки на мокром асфальте
– Пошли с нами, щеночек, – позвала меня другая дама.
– Нет, – остановила ее Ева. – Пусть он останется.
Она просит меня остаться? Я не мог не почувствовать гордости оттого, что Ева включила меня в свой внутренний круг. Две леди, засуетившись, вышли из комнаты, чтобы подготовить все, что им могло потребоваться в дальнейшем, я же в восхищении смотрел, как Ева кормит новорожденного младенца. Спустя несколько минут мой внимательный взгляд переместился с груди Евы на ее лицо, и я увидел, что она плачет, но не представлял почему.
Ее свободная рука свисала с кровати, пальцы находились в нескольких сантиметрах от моей морды. Я колебался. Я не хотел предполагать, что она подзывает меня. Однако пальцы ее вдруг зашевелились, глаза ее встретились с моими, и я понял – она зовет меня. Я ткнулся в ее руку носом. Она чуть приподняла ее и почесала меня по макушке, все еще плача, малыш же продолжал сосать.
– Знаешь, я сама попросила его поехать, – сказала она мне. – Даже настояла на этом. Вот так. – Слезы потекли по ее щекам. – Хотя мне очень жаль, что его сейчас нет здесь.
Я понятия не имел, что делать, но мне хватило ума не шевелиться. Она нуждалась во мне.
– Обещаешь всегда защищать ее? – спросила она.
Она обращалась не ко мне, а к Дэнни, я был всего лишь его заменителем. Тем не менее я чувствовал определенные обязательства. Я понимал, что, сколь бы искренне мне ни хотелось, я, собака, никогда не смогу вступить в прямой диалог с человеком. И все же в тот момент я сознавал, что могу представлять собой нечто значительное. Я могу обеспечить кое-какие потребности людям вокруг меня. Я могу утешить Еву во время отсутствия Дэнни. Я могу защитить ребенка Евы. И поскольку я всегда стремился в некотором смысле к большему, я наконец нашел отправную точку для дальнейших действий.
На следующий день Дэнни вернулся домой из Дейтона, штат Флорида, и вид у него был несчастный. Однако настроение немедленно изменилось, когда он взял на руки свою дочку, которую они назвали Зоей, не в честь меня, а в честь Евиной бабушки.
– Видишь моего маленького ангела, Цо? – спросил меня Дэнни.
Видел ли я ее? Да я ее практически родил!
Некоторое время Дэнни ходил по кухне осторожно, он чувствовал, что лед еще тонок. Родители Евы, Максвелл и Триш, находились у нас с рождения Зои, заботясь о дочери и внучке. Я начал называть их «близнецами», так как они очень похожи – с выкрашенными в одинаковый цвет волосами, в одинаковой одежде – зеленоватых брюках и свитерах либо в слаксах из полиэстера и спортивных рубашках с короткими рукавами. Если один из них надевал солнцезащитные очки, то же делал и другой. То же касается шортов, бермудов и высоких гетр, натянутых выше колен. Оба они и пахли одинаково – гелем для волос на нефтепродуктах.
С момента своего прибытия «близнецы» принялись упрекать Еву за то, что она рожала дома. Тем самым подвергала опасности здоровье ребенка. «В наше время, – талдычили они, – люди ответственные рожают только в самых престижных больницах, где работают самые дорогие доктора». Ева пыталась привести им статистику, касающуюся здоровых матерей и доказывающую обратное, что команда профессиональных акушерок способна на самой ранней стадии распознать признаки болезни, но «близнецы» ее слушать не хотели. К счастью для Евы, появился Дэнни, и «близнецы» немедленно переключили внимание с ее недостатков на его.
– Как неудачно получилось, – сетовал Максвелл Дэнни на кухне, и в голосе его я отчетливо слышал злорадство.
– А деньги удастся вернуть? – спросила Триш.
Дэнни был в отчаянии, но почему – я не знал, пока ближе к вечеру к нам не приехал Майк и они с Дэнни не открыли по баночке пива. Оказалось, Дэнни как раз собирался сесть за руль, он был третьим в команде. Машина вела себя отлично, и все шло прекрасно. Они держали второе место в своем классе, и Дэнни надеялся взять лидерство после захода солнца, в ночных гонках. Если бы гонщик, который вел машину вторым номером, не стукнул машину о стену на шестом повороте.
Он ударил машину о стену в тот момент, когда их обходил дейтонский прототип, гораздо более мощная машина. Первое правило гонок: никогда не шарахайся в сторону, никогда никого не пропускай, пусть тебя пропускают. А второй гонщик ушел в сторону, и машина «поцеловала мрамор», так гонщики называют установленное вдоль трека бетонное заграждение с навешанными на нем разноцветными шинами, смягчающими удар. Второй водитель «поцеловал мрамор», и машину развернуло. Она почти на предельной скорости ударилась о заграждение еще и багажником и сразу развалилась на миллион маленьких кусочков.
Гонщик остался цел и невредим, но гонки для команды закончились. Дэнни, который целый год готовился к своему звездному часу, стоял в своем расписанном рекламой костюме, купленном ему спонсором, в специальном шлеме, напичканном разного рода оборудованием, с вентиляционными отверстиями и фиброкарбоновой противоударной защитой, и смотрел, как эвакуатор уволакивает с трека на мусорную свалку его самый реальный, жизненно важный шанс, в котором он так ни разу и не посидел за рулем.
– Деньги вернуть, конечно, не удастся, – констатировал Майк.
– Деньги меня не интересуют, – ответил Дэнни. – Я должен был победить, но не победил.
– Она рано родилась, да? Нельзя предугадать, что случится, пока это не случилось.
– Можно, – ответил Дэнни. – Если гонщик хороший, он все предугадает.
– В любом случае за Зою, – сказал Майк и поднял банку.
– За Зою, – отозвался Дэнни.
«За Зою, – сказал я себе, – которую я всегда буду защищать».
Глава 7
Когда мы жили вдвоем с Дэнни, он зарабатывал до десяти тысяч долларов в месяц, занимаясь, как говорят коммерсанты, продажами по телефону. После того как Ева забеременела, Дэнни встал за прилавок шикарного автомагазина, предлагающего дорогие немецкие машины. Эту работу Дэнни называл настоящей и очень любил, хотя она съедала все его свободное время и мы уже не могли проводить все дни вместе.
Иногда, по выходным, Дэнни преподавал в автошколе по программе подготовки гонщиков – таких школ у нас множество, и каждая специализируется на какой-то одной фирме – «Порше», «БМВ» или «Альфа-Ромео» – и частенько брал меня с собой на трек, что мне страшно нравилось. Сказать по правде, душа у него к преподаванию не лежала, так как не давала возможности ездить самому – он сидел как пассажир и только подсказывал водителю, что и как делать. А еще он говорил, что оплаты в школе ему не хватит даже на бензин, чтобы проехать один круг на гонках. Он мечтал о переезде в Соному, Феникс, Коннектикут, Лас-Вегас или даже в Европу преподавать в солидной автошколе, чтобы иметь возможность ездить больше, но Ева говорила, что едва ли когда-нибудь оставит Сиэтл.
Ева работала в крупной компании по розничной продаже одежды, потому что это давало нам дополнительные деньги и обеспечивало медицинскую страховку, а еще потому, что она могла приобретать одежду для всей семьи с большой скидкой. Через несколько месяцев после рождения Зои она вернулась на работу, хотя в душе хотела остаться дома, с малышкой. Дэнни сказал, что готов оставить работу и сидеть с Зоей, но Ева посчитала такой шаг непрактичным. Поэтому она каждое утро отвозила Зою в дневной детский сад, а вечером по пути домой забирала ее.
Дэнни и Ева работали, Зоя находилась в детском саду, так что я был предоставлен сам себе. Большую часть тоскливых дней я либо слонялся по квартире – то в одной комнате посплю, то в другой покемарю, либо часами ничего не делал, а просто таращился в окно, провожал взглядом городские автобусы, которых мимо нашего дома ходило множество, и старался угадать их маршруты. Только тогда я познал, какое это счастье, когда в доме много людей и все бегают и суетятся, как в первые месяцы после появления Зои. Я был частью семьи, вписывался в события. Я был неотъемлемой одушевленной частью Зоиных развлечений: иногда, после кормления, когда она не спала и сидела в своем маленьком креслице-качалке, перехваченная ремнями, Ева и Дэнни играли в обезьянку посредине. Обезьянкой должен был быть я. Они бросали друг другу смотанный из носков мяч, а я, дурак дураком, бегал между ними, пытаясь схватить его, а потом вертелся волчком, в конце концов настигал мячик и, держа его в зубах, как клоун плясал на задних лапах. Зоя визжала и хохотала, болтала ножками с такой силой, что ее креслице скользило по полу. Дэнни с Евой тоже покатывались со смеху, и я вместе с ними.