Оборотень моих кошмаров (СИ)

— Фирсанов, я не понимаю, какого разговора ты жаждешь? — спросила возмущенно.
Он дернул плечом.
— Ты хоть матери сказала, что забеременела в двадцать лет от малознакомого парня?
— Конечно, сказала! — возмутилась я. — Ты за кого меня принимаешь? Ладно-ладно, я согласна на переговоры, но только после дня рождения брата.
Он с протяжным вздохом встал и ушел вниз встречать мою мать, которая прикатила с новым ухажером на десять лет младше её и сейчас трезвонила одновременно во входную дверь и на оба телефона (мой и Игната). Денис заставил её приехать из Европы под предлогом того, что ему надо рассказать ей нечто важное. Рассказал ещё вчера, после чего мать бухнулась в импровизированный обморок, а затем долго причитала, что европейские традиции добрались до России-матушки.
Да, у нас сложная родительница, но мы любим её такой...
 Я присоединилась к ним, когда таки впихнула себя в платье и решила не дышать ближайшие несколько часов. Впрочем, от мамы не скрылись изменения в моей фигуре.
— Ты что-то растолстела, милая.
Кстати, о беременности я им не сказала. Незачем. Вряд ли матушка удумает переквалифицироваться в бабушку, прекратит наращивать ногти и ресницы и сядет возле постельки внука, дабы менять ему подгузники. Ага, ну-ну.
 — Ты же ей сказала?! — на ухо прошипел Игнат.
— Почти, — смущенно ответила я.
— Как там Денис? — Мама покрутилась перед зеркалом, пока её молодой — в прямом смысле слова — человек лениво зевал. — Знаешь, я долго думала над его выбором и вспомнила, что в детстве он частенько красил губы моей помадой. Как считаешь, это я сделала его... таким? Должна была отшлепать или по рукам надавать, а мне нравилось, я даже его фотографировала.
— Нет, что ты, — покачала головой, едва удерживаясь от того, чтобы хлопнуть себя по лбу рукой. Мама не была бы собой, если бы не сказанула нечто подобное. — Только Денису этого не рассказывай, пожалуйста.
— Ни в коем случае! Сегодня мой мальчик — королева бала, — она хихикнула. — Карл, Игнат, нам с Кирой надо пошушукаться наедине, вы не против?
Молоденький бойфренд матери подобострастно кивал, не понимая ни слова по-русски, а Фирсанов лишь пожал плечами. Матушка вывела меня во внутренний двор и одобрительно заявила:
— Вот тобой я горжусь. Молодой, богатый, красивый. Настоящий бриллиант!
Ага, правда, со сколом, который проявляется раз в месяц и нарезает вокруг меня круги, пока я читаю книжки о воспитании детей.
— Я рада, мама.
— Срочно тащи его в ЗАГС, пока он не сбежал от твоих загонов, — посоветовала она с материнской нежностью. — Главное — никаких брачных контрактов, иначе он отсудит у тебя всё, когда ты окончательно растолстеешь, и вы расстанетесь.
— Никаких брачных контрактов, мама, — повторила обреченно. — Поехали, а то опоздаем.
В этом году Денис праздновал тридцать лет, потому арендовал ресторан с открытой террасой на берегу реки, где сейчас суетились официанты. Потихоньку собирались друзья и коллеги Дениса. Алекс тоже приехал, но держался поодаль: всё-таки брат признался далеко не всем о своих предпочтениях, а потому Алекс был для него всего лишь знакомым.
Я подошла к самому берегу и почти стянула с ног туфли, чтобы шагнуть в воду, которая казалась такой теплой. Как парное молоко.
— Даже не думай! — Денис схватил меня под локоток и отвел подальше от реки. —  Никаких утопленников на моем юбилее, договорились?
Я обиженно надула губки.
— Вы когда-нибудь перестанете меня опекать?
Денис не успел ответить, потому что завидел мать, которая махала ему обеими руками, и шмыгнул в противоположную от неё сторону. Чудесные семейные отношения.
Игната нигде не было видно, и я со вздохом пристала к Алексу, который вяло ковырялся вилкой в закуске и старался ничем не выдавать своей близости с Денисом, потому даже сидел за другим столиком.
— Как дела? — улыбнулась ему.
— Терпимо.
Он бросил взгляд на Дениса, который смеялся над шуткой какого-то приятеля.
— Думаю, если бы ты хоть раз за день подошел к моему братцу, никто бы не почувствовал, что между вами искрит электричество.
— Нет, спасибо, не будем усугублять. — Он отложил вилку. — Где Игнат?
Развела руками, мол, не слежу за его перемещения. Что-то на моем лице не осталось незамеченным, и Алекс уточнил:
— Вы поругались?
— Совсем немного.
— Внимательно слушаю.
Короче говоря, я ему всё рассказала. Про четыре месяца беременности, за которые мы ни разу не обсудили будущее. Про отношение ко мне Игната, который, казалось, охладел и перестал быть тем мужчиной, который однажды свел меня с ума и заставил остаться с ним, несмотря на всех демонов ада. Про его сегодняшние слова.
Алекс нахмурился.
— Кира, погоди, вы ни разу не обсуждали, что будет, когда ваш ребенок родится? — с нажимом на «ваш».
— Как-то не выдавалось удобного случая.
— Кира! — он хлопнул по столу кулаком, привлекая к нам внимания всех гостей. — Ты вообще понимаешь, что с вероятностью в сто гребанных процентов родишь оборотня, которого должна будешь всему обучить?
— Я пока не хочу об этом думать.
На глазах выступили слезы. Чертовы перепады настроения.
— Вы должны были обговорить всё изначально и прервать беременность, если вам не нужен ТАКОЙ ребенок.
Да, должны были, но слов никогда не находилось. Игнат слишком ненавидел в себе волка, чтобы желать этой судьбы своему продолжению. Мы пытались обсудить спокойно дальнейшие перспективы, но в итоге всякий раз не находили слов. В какой-то момент меня окончательно перемкнуло, и я представила, что никакого оборотня во мне нет, а значит, мы можем жить, как живут нормальные люди.
Возможно, у нас действительно нет будущего?..
— Мы попытаемся.
— Никаких «попытаемся»! — окончательно озверел Алекс. — Сегодня же вы садитесь и обговариваете всё до мелочей.
— Договорились, — с легкостью солгала я.  — О, а вот и Игнат. Пойду-ка.
Алекс раздосадовано покачал головой и вернулся к закуске, что кашицей была размазана по его тарелке.
Игнат сидел за столиком с моей матерью и что-то рассказывал той, а она вся обратилась в слух и хлопала длинными ресничками.
— Любимая! — воскликнул Фирсанов, приметив меня. — Хочешь свежевыжатого сока?
Какая-какая? Да он бы в жизни не назвал меня любимой. Как минимум, это безвкусно звучит, а как максимум — мы не говорим не только о детях, но и о любви.
— Нет, — я на всякий случай отодвинулась от него подальше.
— А сейчас? — Он подсунул мне под нос стакан.
— Всё ещё нет. У тебя солнечный удар?
Фирсанов гаденько подмигнул мне и расплылся в улыбке Чеширского кота, от которой мне стало дурно.
— Нет, просто сейчас тебе особенно необходимы витамины. В таком-то положении.
— В каком положении? — Мама округлила глаза.
Всё, пора сваливать, пока не огребла ещё сильнее и не услышала излюбленную мамину историю о том, как беременность вредит фигуре. Но сильная рука Фирсанова обхватила меня за талию, не позволяя вырваться.
— Разве Кира не рассказала о своей беременности?
— Предатель, — прошипела я на ухо Игнату.
Мне захотелось ткнуть его в бок вилкой и все-таки уехать отсюда куда-нибудь далеко-далеко, желательно, на край света, чтобы избежать родительской реакции, но было уже поздно.
— Какой кошмар! — Мама приложила ладони к щекам. — Вы плохо предохранялись?
— Нет, мама, мы предохранялись хорошо, — буркнула в ответ.
Правда, нечасто.
— То есть вы планировали ребенка? — Она вздернула подбородок и добавила: — Обе моих беременности были незапланированные, поэтому я так намучилась с вами. Никак не могла дождаться, когда вы появитесь на свет, и я вновь смогу жить нормальной жизнью! Как же меня разнесло, когда я носила Дениса. Кошмар! Кира, у тебя мои гены, ты поправишься как минимум на тридцать килограмм!
Спасибо, блин. Очень обнадеживающе. Судя по вытянувшемуся лицу Фирсанова, он и сам уже был не рад тому, что поделился с матушкой реальным положением вещей.