Оборотень моих кошмаров (СИ)

«Я забыла у тебя свой ежедневник. Позвони по этому номеру, договоримся о встрече. Спасибо. Кира». Добавила несколько цифр и прилепила бумажку жевательной резинкой к замочной скважине.
***
Неудивительно, что мне никто не ответил: моё послание либо сорвало порывом ветра, либо оказалось смято Игнатом, который чхать хотел на чьи-либо просьбы.
Короче говоря, следующим утром я с задором неадекватного человека вновь рванула за своей ценностью. Только на этот раз взяла складной стульчик и была готова ждать Фирсанова Игната хоть весь день, только бы забрать ежедневник.
Вездесущие соседи сказали, что он никуда не уезжал, а потому я приготовить к долгим ожиданиям чуда. Хм, записка так и была прилеплена к замочной скважине. То есть наружу он не выходил? Или у него ворота на электрическом замке?
Только я приготовилась вновь колотить в дверь, как телефон завибрировал. Гена.
— Да?
— Привет! — затараторил тот. — Такая погода чудесная, вот я и подумал, может быть, сходим куда-нибудь вдвоем?
— Слушай, у меня куча дел. — Я со вздохом оглянулась на неприступный забор. — Давай как-нибудь потом.
— Где ты сейчас?
— Не так важно. Судя по всему, освобожусь нескоро.
— А, — грустно сказал Гена, — ну ладно. Слушай, я тут кое-что задумал. Будет тебе сюрприз, ладно?
— Ладно, — смирилась я.
Я побарабанила немного в дверь и только разместила на дорожке свой стульчик, как ворота щелкнули.
Готовая отбирать своё, я ломанулась к ним. Но во внутреннем дворе стоял не зверь, а уставший донельзя парень. Практически бескровное лицо не выражало ничего, кроме усталости, под глазами залегли синяки, а сам взгляд потерял всякий намек на ехидство. В нем сложно было узнать самовлюбленного эгоиста Игната Фирсанова, поэтому я даже немного опешила.
— Я за ежедневником... предупреждала вчера. Записка...
Протянула ему бумажный лист, и Игнат со вздохом пробежался глазами по буквам. Затем кивнул и слабым жестом пригласил за собой. В полном молчании. Я отказалась идти внутрь, тогда он кивнул и прошептал:
— Сейчас поищу.
Смотря за тем, как он уходит, ссутулившийся, бледный, я бесконечно удивлялась и не могла придумать ни единого оправдания. Что, бурная ночка? Бред. Что нужно делать, чтобы утром выглядеть ТАК плохо?
Игнат вернулся через пару минут, передал мне ежедневно, улыбаясь бескровными губами:
— Тебя что-то беспокоит, крошка?
— Ты болен?
Все-таки любопытство — вещь страшная. Можно искренне ненавидеть человека, но интересоваться состоянием его здоровья.
— А что, жалость проснулась? То тебя воротит от одного моего голоса, то ты готова рыдать навзрыд возле моего смертного одра? Хм...
Мне показалось, что он напрягся, пытаясь уловить какой-то запах.
— С удовольствием продолжу тебя ненавидеть. Это был банальный интерес, — ответила я.
— Ничего со мной не случилось, обычная изматывающая ночка. Слушай, а какими духами ты пользуешься?
Этот невыносимый упырь из моих кошмаров практически припал носом к шее.
— Так, отвали. — Я отпихнула его обеими руками. — Никакими.
Кажется, Игнат Фирсанов удивился, но затем перевел взгляд куда-то вдаль и прыснул.
И тут я увидела Гену. Тот несся от ворот к дому, всем видом выражая неприязнь и крайнюю степень обиды. Короткие волосы его были взъерошены, щеки покраснели от гнева.
— Кира! — проревел он. — Могла бы и сказать, что у тебя другой!
Судя по всему, сюрприз его заключился в слежке за мной. Чудненько. Я даже не стала объяснять, что никакого другого у меня нет. Только просверлила Гену взглядом, от которого тот должен был бы сгореть дотла. Увы, неудавшийся кавалер так и стоял на месте, уперев руки в бока.
— Это, видимо, твой жених? — уточнил Игнат. — Приятно познакомиться, Фирсанов Игнат Владимирович. Тайная страсть Киры Алексеевны.
С этими словами он протянул ладонь для рукопожатия. В его глазах появилось бесовское пламя, а я скрипнула зубами от злости. Стоило только пожалеть человека, как он вновь напомнил, кем является на самом деле.
Надеюсь, они поубивают друг друга, и я, наконец, останусь в одиночестве. Я обняла ежедневник (заляпают еще кровью), а Гена хмуро уставился на соперника.
Глава 3. Кира, тебе конец
Игнат Фирсанов смотрел на Гену с интересом ученого, который раздобыл неведомую зверюшку, и тогда последний не выдержал. Нахохлившись, он произнес на глубоком выдохе:
— Я — Гена, а это моя девушка! — Тычок в мою сторону.
— Э-э, — выдала я отрицательное, но была перебита Игнатом.
— Ух ты, здорово! Я — Игнат, а это моя территория. Будем, как в первобытнообщинную эру, тыкать на «свои» вещи пальцами? Тут, если что, вообще много моего.
— Во-первых, я — не вещь, — возмутилась я, после немного подумала и возмутилась повторно: — И я не принадлежу тебе, Гена!
— Ха! А территория всё ещё исключительно моя, получается, я победил, — расхохотался Игнат, к которому возвращалась способность радоваться, и он вновь начинал бесить меня до невозможности.
— Если ты опорочил её честь, то вызываю тебя на...
— Дуэль? — предположил Игнат. — Схожу за пистолетами.
У Гены промелькнули на лице все эмоции по этому поводу.
— Скорее — на общение, — потупился тот, становясь совсем жалким.
Мне хотелось сгореть от стыда, но я прижимала к себе чертов ежедневник и всячески изображала равнодушие.
— Слушай, рыцарь, мне твоя женщина даром не сдалась.
— Я так не думаю. Она ждала тебя возле дома, — принялся перечислять Гена. — Потом вышел ты, начал что-то делать с её шеей, — смутился он.
— Кусать, — предположил Игнат весело, а я свирепо фыркнула.
— Возможно, целовать! — поспорил Гена, взъерошивая волосы.
— Ну да, а теперь я обязан взять её в жены как настоящий мужчина. Слушай, Геннадий, уж не знаю, как тебя по батюшке, ты, видимо, наткнулся на неё в час-пик в автобусе, а теперь чувствуешь себя обязанным?
— Да как ты смеешь?! — Гена чуть не кинулся с кулаками на обидчика, но был остановлен мною.
Дуэль все никак не начиналась, а тупая словестная перепалка уже порядком надоела. Пришлось взмахнуть ежедневником точно мечом, осаждая противников.
— Я вообще тут хоть кому-то интересна? Так, Гена, мы уезжаем. Сейчас же. Игнат, спасибо за записную книжку. Надеюсь, больше не встретимся.
— Знаешь, я бы с удовольствием вытворял с тобой всё то, о чем подумал твой жених... — Игнат Фирсанов облизал обветренные губы.
Я схватила Гену за руку и потащила прочь от неприступного особняка. Игнат разлегся на скамейке возле дома, зажмурившись до рези в глазах. На душе посветлело.
А ещё утром он ненавидел весь этот мир. Как, впрочем, каждый месяц своей никчемной жизни.
***
Я вела Гену за руку и понимала, что не испытываю к нему ровным счетом ничего. Всё выветрилось за месяцы общения.
Когда-то мы с ним дружили. Он помогал мне прийти в себя после передряг, выуживал из проблем с учебой, отвлекал ото всего мира. Я платила ему тем же. Мы были настоящими друзьями. Я почти боготворила этого человека. А потом все изменилось. Я давно заметила, что у фразы «Я тебя люблю» есть магическая аура: она или заставляет двух людей слиться в одно целое или… уничтожает любые зачатки эмоций. Ещё вчера я с удовольствием общалась с Геной по несколько часов в день, а сегодня меня воротит от его голоса. Вчера его манеры меня умиляли, а сегодня заставляют стыдиться. Возможно, дело в том, что уже не получится сказать друзьям: «Как хорошо, ведь у меня есть человек, способный помочь и понять, но не испытывающий ко мне ничего». Не сказать, ведь из стадии друзей мы перешли на «отношения». Которых нет. И это огорчает.
Нет, я искренне пыталась стать ему идеальной девушкой. Пустилась в омут отношений, только бы сделать его счастливым. Переживала и ненавидела себя за черствость, искала в себе намеки на возникающую симпатию, пыталась испытывать хоть что-то к человеку, который всегда был рядом.
Но Гена будто сошел с ума. Он ежеминутно названивал мне, ревновал по каждому пустяку. А однажды заявил, что наших детей мы назовем Еленой и Александром, потому что так хочет его матушка.