Серебряная сказка

На глазах у Денизы выступили слезы. В одну секунду повернуть дело так, словно это она виновата во всем, мог только Билл. Она развернулась и, с отвращением бросив креветки на полку, пошла прочь.
Настроение бесповоротно испортилось. Без всякой радости взяв последние продукты, она остановилась в отделе алкоголя. Немного подумав, положила в корзинку бутылку красного вина. Мне нужно выпить. Что-то не так. Да все не так. Я с Биллом восемь лет. Я работаю с металлом восемь лет. Ни счастья, ни признания.
Когда она добралась до дома, изрядно похолодало. Ей предстояло сделать два звонка, маме и подруге. В первом случае нужно обсудить обед в воскресенье, во втором – ужин в субботу, то есть сегодня. Кругом одна еда. Это что, ключевая составляющая человеческого счастья? Она сняла сапог с правой ноги и возилась со вторым, когда зазвонил телефон. Молния никак не хотела открываться.
– Алло. – Дениза проскакала на одной ноге через студию и взяла трубку.
– Привет, милая моя. – Мамин голос звучал напряженно.
– Здравствуй, мама. – Дениза все-таки справилась с молнией и облегченно вздохнула.
– Дениза… Ты ничего не забыла? – Это прозвучало с еще большим нажимом.
– Да, мам, я все помню. Воскресный обед и все такое, – сказала Дениза несколько раздраженно.
– Вот и прекрасно! Мы очень соскучились. Я приготовлю твою любимую индейку.
Радостный голос матери вызвал в Денизе чувство вины. Зря я так резко с ней разговариваю. Она по мне скучает и думает постоянно, а я о них с отцом часто забываю. Надо купить им маленькие подарки.
– Как у тебя с деньгами? – спросила мама сочувственно.
– Не очень. Но пока есть, – неосторожно ответила Дениза.
– Вот видишь, милая, я была права! Тебе нужно бросать эту дурацкую студию и переезжать обратно к нам. Поверь мне, она сожрет все твои деньги. Наш дом пустует. Твой дом, Дениза. Мы скучаем по тебе. Да и тебе не будет так одиноко.
– Мама… Этот вопрос закрыт. Мне удобнее у себя. И это стоит не так дорого. О каком одиночестве ты говоришь? Я живу с парнем, – выпалила она и тут же пожалела об этом.
В трубке повисло обиженное молчание.
– Не сердись на меня, Денни, – наконец виновато произнесла мать.
– Мам, я люблю тебя! Ты тоже на меня не сердись. Я сегодня не с той ноги встала, – уже спокойным тоном ответила Дениза и мягко спросила: – И во сколько у нас обед? Предлагаю в два.
– Хорошо. В два в самый раз. Мы с папой тебя ждем.
Дениза попрощалась и набрала телефонный номер подруги.
– Привет, Джоан. Как твои дела?
– По-разному, дорогая, дела, дела… Но сегодня суббота, к черту их! Я испеку пирог и приду к тебе.
– В восемь жду тебя. Как раз успею прибраться и приготовить ужин. – Дениза попыталась вложить в последнюю фразу некую загадочность.
– А что у нас на ужин? – Джоан явно заинтересовалась. Это была старая игра. Одна подыгрывала другой.
– Пусть это останется тайной… покрытой мраком. – Дениза разулыбалась, и на душе у нее потеплело.
Они попрощались до вечера. Дениза лениво встала и снова улыбнулась своим мыслям. Все-таки Джоан удивительная. Как ей удается всегда меня согреть? Работает парикмахером. Клиенты даже по субботам, но всегда такая жизнерадостная! Всегда готова помочь, поддержать. Даже к психологу меня отправила тогда. Хорошая она. Здорово, что сегодня вечером мы будем вместе. Жаль, так и не взяла тигровые креветки, надо ее чем-то побаловать.
Угол студии, служивший кухней, был прекрасно оборудован. Дениза любила готовить и одновременно ненавидела это. Готовить каждый день утомительно и унизительно. Чувствуешь, словно жизнь уходит на какие-то мелочи. Обидно вдвойне, если этого никто не ценит. Другое дело творческий порыв! На плите горит огонь, продукты разложены на столе, готовится нечто изысканное, почти произведение искусства. Тогда начинаешь чувствовать себя средневековым алхимиком в лаборатории, продукты превращаются в ингредиенты. И ты уже не стряпаешь что-то на ужин по весьма неточному рецепту. Нет, в твоей кастрюле готовятся чудодейственные эликсиры!
Вот и сейчас Дениза почувствовала себя точно так же. Она зажгла газ, взяла большую никелированную кастрюлю и стала нарезать туда овощи. Джоан и Билл терпеть друг друга не могут. Она говорит, что он неудачник, который запудрил мне мозги. В чем-то она права. Наверное. Хотя мы оба друг другу пудрим мозги. Мне бывает с ним так хорошо. Но что у меня с ним общего? Мало, очень мало. С ним хорошо, когда нет никаких проблем, когда все гладко и ничего особенного не нужно. От него. Дениза достала из пакета свиные отбивные. Овощи уже весело тушились на огне. Блестящие ножи, рубиновое вино, блики вечернего солнца на стеклянном столике, очень уютно… Но все равно одиноко. Мама права, я одинока. Но эту пустоту не заполнить родительской любовью. Детство прошло. Возвращаться домой – значит просто закрывать глаза на то, что происходит. А ведь Билл еще несколько месяцев назад предложил выйти за него замуж. Но мне страшно. Он не изменится после свадьбы. Билл может просто сломаться от ответственности. Есть, конечно, шанс, что он станет серьезнее и ответственнее, но очень маленький. Я была бы полной дурой, если бы сделала на него ставку. Эти грустные размышления прервал звонок в дверь. Дениза побежала открывать. Ведь это может быть Билл. И какой-то шанс. Сердце стучало.
– Это я и мой пирог.
Голос Джоан из-за входной двери вернул Денизу к реальности. Так будет всегда. Он никогда не изменится. Придется меняться под него или… Мысль потонула в громких приветствиях Джоан, ворвавшейся в открытую дверь.
 
2
Сад вокруг дома был неухоженным. Это виделось во всем: в неровных бордюрах узеньких дорожек кирпичного цвета, в ржавых прутьях стальной ограды, в потрескавшемся мраморе многочисленных скамеек и беседки. Деревья давно никто не подрезал. Многие из них были очень старые, некоторые даже умерли. От старости. Клумбы никто не перекапывал. Маленький пруд, закованный в мраморную плитку, давно пересох. На дне плескалась мутная зеленоватая жижа, в которой летом кишели головастики. Сад обветшал и уже не помнил былых времен. Дениза тоже их не помнила. Она прошла через старую калитку и направилась по замшелой дорожке к большому дому. Их родовому гнезду. Справа виднелась беседка, увитая диким виноградом, сейчас лозы были голыми, но летом и осенью они походили на волшебную живую сеть. Живые изгороди и маленькая эстрада – остатки былого величия. И, конечно, гранитный грот под холмом. Сколько удивительных переживаний все эти места доставили в детстве, сколько радостей и тревог, ожидания чуда и просто бесшабашного детского веселья видели на своем веку эти старые деревья и камни! Аллеи парка красиво огибали особняк. Прошлогодние листья ровным слоем покрывали землю вокруг. Денег семьи хватало только на поддержание дома. Но и то, если честно, усадьба находилась лишь в относительном порядке. Фасад местами облупился, на крыше виднелись заплатки из черепицы другого цвета. Несмотря на это, дом все еще был удивительно красив. Двухэтажное здание с большими террасами и красивой надстройкой, похожей на башню, высокие прямо-угольные окна и хорошо сохранившиеся лепные украшения… Дом стоял на возвышении, искусственной насыпи, по которой шла к парадному мраморная лестница.
Раньше это поместье находилось в пригороде, но теперь Кройдон значительно увеличился. До родителей Дениза добиралась за десять минут на автобусе. Она протянула руку, затянутую в бежевую перчатку, и надавила на кнопку электрического звонка. Изнутри раздался приглушенный звук.
– Здравствуйте, мисс Глайдинг. – Пожилой слуга открыл дверь и улыбнулся гостье.
– Здравствуйте, Джеймс. Как поживаете? Как ваша супруга? – Она искренне ему обрадовалась и улыбнулась в ответ.
– Все хорошо, слава богу. Ваша мать заждалась вас. Похоже, нервничает. Опять приходили судебные приставы, – устало ответил Джеймс Сэмптон. И, пропустив Денизу, закрыл за ее спиной дверь.