Космоолухи: до, между, после

Отсутствие ложки киборга не смутило – тут же откупорив банку, он выхлебал густую желтоватую жидкость прямо через край, а потом разорвал жесть, как бумагу, и тщательно вылизал изнутри.
Глядя на него, Олег не выдержал и вскрыл тушенку. Ее пришлось выколупывать пальцами, но менее вкусной она от этого не стала. Рвать банки лейтенант, к сожалению, не умел, поэтому просто плеснул внутрь воды, поболтал и выпил получившийся бульончик, а пальцы тщательно облизал.
Банка осталась только одна, и та на послезавтра, зато настроение у Олега поднялось достаточно, чтобы об этом не думать.
– Все, привал окончен, надо двигаться дальше, – с наигранной бодростью сказал он, поднимаясь и отряхивая с комбеза костяную крошку. А для особо тупых повторил: – Собирай вещи, и пошли в квадрат семнадцать – тридцать восемь!
* * *
Смешно сказать, но Олег впервые с начала рейда почувствовал себя командиром. Раньше от него зависело только с какой ноги шагать, а дорогу, скорость и места привалов выбирал Наф-Наф. Про «ферзей» и говорить нечего: даже когда они молчали, лейтенант чувствовал себя салагой, который что бы ни сделал – облажается.
Киборг же беспрекословно подчинялся лейтенанту… ну, почти беспрекословно. Опять, что ли, за мухой погнался? Нет, вроде недалеко отошел, вон рыжеется сквозь черные ветки…
– Чего ты там застрял?!
Олег завернул за куст и увидел – чего.
Киборг, задрав голову, стоял перед огромным – как ввысь, так и вширь – деревом. Темно-фиолетовый ствол походил на вазу, сплетенную из сотен побегов, многажды срастающихся и расходящихся, а местами бунтарски топорщащихся в стороны. Вместо листвы их сплошь, от подножия до макушки, усеивали крупные белые цветы с двумя глубоко рассеченными лепестками – точь-в-точь соединенные в основании ладони. Пустотелый ствол с бессчетными дуплами давал приют множеству мелкой живности, скакавшей по нему вверх и вниз или порхавшей рядом. Время от времени то одна, то другая «муха» присаживалась на язычок в центре цветка, и лепестки схлопывались. Но спустя минуту-другую снова разжимались, и ошарашенная пленница вырывалась на свободу, волоча за собой тонкие клейкие нити с темными капельками на конце. Пыльца? Споры паразита?
Дерево было красивое. Чуждое, зловещее, мрачное, но – притягивающее взгляд. Пожалуй, в другое время Олег тоже постоял бы и порассматривал его, как ребенок – пеструю многофигурную картинку в книжке.
– А тебе-то оно зачем? – с досадой окликнул лейтенант.
– Выполняется анализ объекта и сбор данных для улучшения дальнейшей работы, – механически отозвался Рыжик, продолжая пялиться на дерево.
– Да ну его на фиг, пошли!
Киборг с задержкой, как тогда на берегу, подчинился и отвернулся. Словно с сожалением, что не дали досмотреть.
– Не зря все-таки Эдик на тебя ругался, – в сердцах бросил Олег. – Держись возле меня, понял? Чтоб дальше чем на пять метров не отходил!
– Ладно.
За следующий час у Олега не нашлось повода к нему придраться, но парня снова потянуло на разговор. На гражданке он не был болтуном, да и изнуряющая жара никуда не делась, однако «ферзи» хоть изредка перебрасывались словом-другим, напоминая лейтенанту, что он тут не один.
– Рыжик, ты давно на Шебе?
Олег поймал себя на мысли, что безликое «Рыжик» незаметно стало именем собственным. Ну и ладно, Наф-Наф же предлагал придумать киборгу кличку. Так действительно удобнее.
– Девять месяцев, семнадцать дней и одиннадцать часов.
– Ого! – присвистнул лейтенант. Здесь это, считай, ветеран-долгожитель! – Тебя сюда сразу после выпуска прислали?
– Нет. Дата моего выпуска – третье января две тысячи сто восемьдесят первого года.
Три с лишним года, прикинул лейтенант.
– А где тебя раньше использовали?
– Информация отсутствует.
Олега это не удивило. При переброске с планету на планету киборгам чистили память – накопленный опыт на новом месте все равно не пригодится, скорее даже мешать будет.
– Хорошо тебе, – с неожиданной злостью сказал он. – Перезагрузился – и все забыл! Ни меня не будешь помнить, ни «Иблиса», ни этих долбаных джунглей…
Ни «крабов», ни разлетающегося на куски Угля, ни оскаленного рта Наф-Нафа, идущего в последнюю атаку…
Олег споткнулся о корень, первым делом уже рефлекторно отскочил назад (вдруг цапнет?!), затем наклонился и с шипением растер ноющую лодыжку.
Киборг сделал еще несколько шагов и встал как вкопанный.
Олег тоже замер, решив, что Рыжик что-то заметил и прислушивается.
Время шло, ничего не происходило, и лейтенант рискнул осторожно ступить вперед. Киборг немедленно тоже сделал шаг – и снова оцепенел.
– Так, не понял, это еще что за фокусы?!
– Уточните вопрос.
– Ты чего тормозишь? Кого ждешь?
– Выполняется приказ «чтоб не отходил от меня дальше чем на пять метров».
Олег растерянно смерил взглядом разделяющее их расстояние и скрипнул зубами.
– А как же приказ вести по маршруту?!
– Последующий приказ приоритетнее предыдущего.
– Вообще-то «первое слово дороже второго», – с досадой пробормотал лейтенант.
– Ладно.
– Эй, стоп! Не смей это сохранять! Просто, когда я останавливаюсь, останавливайся тоже, но давай понять, что ты меня ждешь!
– Уточните приказ.
– Бли-и-ин… Ну не знаю, встань как-нибудь посвободнее!
– Уточните приказ.
Олег раздраженно показал. Рыжик скопировал. Очень похоже, но лейтенанта пробило на нервный всхлип.
«А что будет делать этот придурок, если на нас кто-нибудь нападет и придется разбегаться в разные стороны?» – запоздало осенило Олега.
– Черт с тобой, можешь отходить дальше пяти метров! Работай как раньше!
– Ладно.
Киборг невозмутимо развернулся и потопал дальше. Лейтенант – следом, тихо его костеря.
Все-таки жаль, что им память стирают. Программа-то самообучающаяся, за три года хотя бы элементарные навыки человеческого общения и поведения могли сформироваться. Даже у андроидов со временем «индивидуальные черты характера» формируются, а многие люди отказываются сдавать на бесплатную поверку домашних киберслуг, потому что «да, глючный, но я к нему привык». Как к разношенной по ноге обуви.
Но DEX’ам индивидуальность ни к чему, они постоянно переходят от одного пользователя к другому, а чужой ботинок порой натирает сильнее нового.
Парень усмехнулся: у него мелькнула забавная мысль, что Рыжик подстраивает лейтенанта под себя успешнее, чем тот его. Проще поступать так, как удобнее и понятнее киборгу, чем страдать от его тупости.
Дорогу преградила очередная речка, размазанная по каменистому ложу тонким, до метра, слоем. Вдоль берегов маленькими группками торчал «рогоз» – лысые стебли с характерными темными початками на концах. Они ритмично окунались в воду и выхватывали из нее мелкую извивающуюся добычу. Рыжик сцапал один такой стебель за «шею», дернул, и из донного ила выдралась «луковица», судорожно перебирающая корнями-ножками. Шарах! – с размаху приложил ее киборг о камень. «Луковица» брызнула темным и обмякла.
– Корневища рогоза содержат много сахара и достаточно питательны, – пробормотал Олег всплывшую в памяти строчку из старинной брошюрки выживальщика. На современной Земле рогоз рос только в крохотных заповедниках, и за подобное гурманство могли вкатить такой штраф, что лучше сдохнуть от голода.
Вместо сахара киборг выгреб из «луковицы» с полгорсти серой икры, но есть не стал, размазал по сапогам.
– Это еще зачем?!
– Отпугивает некоторые виды напочвенных паразитов.
– А-а-а… Нужная штука!
Олег переложил бластер в левую руку, выбрал «камышину» средних размеров, покрепче стиснул маслянистый, неожиданно теплый стебель и дернул.
Рогоз дернул в ответ, и лейтенант как стоял, так и ухнул в воду. От неожиданности он даже не успел закрыть глаза, и перед ними мелькнуло светлое окошко с темной кромкой, а на его краю – сплюснутый, колеблющийся силуэт, черный с рыжим. Из-за расходящихся по воде кругов казалось, будто киборг широко ухмыляется.