Моя большая космическая авантюра (СИ)

Он теперь слеп, беспомощнее ребенка. Слепой инвалид.
Вадим заскрежетал зубами, отгоняя пораженческие мысли, и снова сосредоточился на фляге. Он обязан выжить, а жалость к себе сводит шансы к нулю. Зрение может потом вернуться, а вот другого шанса сбежать уже не представится. В суматохе рынка рабов все возможно, после — нет.
Хлебнув еще коктейля, Копылов поблагодарил женщину и описал флягу. Он хотел проверить, где ошибся и что упустил.
— Зачем тебе? — недоуменно переспросила незнакомка, когда Вадим попросил подтвердить или опровергнуть его умозаключения.
— Надо.
Он не собирался вдаваться в подробности. Судя по всему, попутчики ему не товарищи. У них есть глаза, однако они сидят смирно, словно овцы.
— Ну, допустим, все верно, только на ней еще рисунок — черный треугольник в красном круге. Вот здесь.
Девушка положила пальцы на нужное место. Он действительно ощутил легкую шероховатость и, водя рукой по металлу, сумел определить границы рисунка.
Черный треугольник в красном круге? Это герб Радейской империи. Далеко же его занесло!
Флягу отобрал другой пленник и зло потребовал заткнуться. Вадим и не собирался вести светские беседы: все, что хотел, он уже узнал. Ссутулившись, постаравшись слиться с полом неизвестного средства передвижения, Копылов ощупал себя. Все тот же (или похожий) комбинезон, только на голое тело. Разумно: покупателям будут демонстрировать товар. При мысли о том, что кто-то станет пялиться на него, щупать, трогать, Вадиму захотелось разнести все к чертовой матери. В который раз он пожелал президенту провалить избирательную кампанию и оказаться на его место. А что, господину Ковальскому пошли бы красные стринги и меховые наручники…
Стоп. Никто Вадима не тронет. Может, он и слепой, но солдат, а у них боевые приемы доведены до рефлексов. Поэтому надо отбросить фантазии на тему невольничьего рынка и заняться насущными проблемами.
Увы, Копылов так и не смог понять, каким образом открывались кандалы. Он не нашел ни единого зазора; казалось, это монолитное кольцо металла.
Узников в очередной раз тряхнуло, и движение прекратилось. Судя по тому, как задвигались, зашептались остальные пленники, они достигли пункта назначения.
Вадим почувствовал, как распахнулась дверь в грузовой отсек — на него пахнуло воздухом, свет ударил в глаза. На свет он реагировал, это хорошо. Зато дышать оказалось тяжело. И не только ему — справа и слева закашляли гуманоиды. В лицо ткнулась кислородная маска. Щелкнул рычажок прибора.
— Землянину подержи подольше, — послышался знакомый по кораблю голос. — Он элитный, у меня уже несколько заявок на него.
— Еще бы, с такими снимками! — низким басом расхохотался другой пират.
Именно он держал маску.
Вадим нахмурился. Какими снимками? Оставалось надеяться, что они не расползлись по Сети. Безусловно, женщины пришли бы в восторг, только о продвижении по службе можно забыть. А он надеялся восстановиться в чине адмирала и дослужиться до контр-адмирала Космических сил.
Дождавшись, пока дыхание пленника выровняется, а индикатор просигнализирует о перестройке дыхательной системы, пират убрал маску.
В первую минуту Вадиму показалось, что он наглотался огня. Но вскоре все пришло в норму, только приходилось дышать чуть чаще.
Его вывели одного из первых. Приставленный к затылку бластер убедил не сопротивляться. Положим, Вадим мог выбить его, но тогда бы схлопотал лазерный луч в живот — второй конвоир периодически тыкал пленника пистолетом для острастки.
— Так, запомни, — на ходу давал инструкции главарь, — Матеушу и покупателям не хамить, стюардов не трогать. Скажут встать на платформу — встанешь. Поднять руки — поднимешь. За попытку побега схлопочешь в голову. Мне проблемы не нужны, да и в твоих интересах угодить к хозяину или хозяйке, а не в бордель. Понял, землянин?
Лазерный пистолет снова ткнулся в тело. Выходит, впереди шел «добрый самаритянин», с которым беседовал доктор.
— Понял, — выплюнул Вадим.
Он мог бы многое добавить, но промолчал. Пусть думают, будто он собрался играть по их правилам.
— Танцы на пилоне знаешь?
— Что?! — взревел Вадим.
Так его еще никто не оскорблял.
Кулак безошибочно нашел челюсть главаря. Может, Копылов и слепой, но откуда исходил звук, определять умел. Наградой стал удар прикладом. Вадим пошатнулся, но не упал. Набухавшая на затылке шишка казалась мелочью по сравнению с музыкой стонов пирата.
— Ах ты, сука! Только посмей принести мне меньше ста тысяч фунтов, лично на органы разберу! — пригрозил главарь.
«Еще кто кого», — мысленно огрызнулся Вадим и улыбнулся.
Твердое покрытие под ногами сменилось мягким. Земля? Миновав автоматические двери (они разъехались с характерным щелчком), пираты втолкнули пленника в лифт. Вадим высчитал, что они спустились на два этажа.
В помещении приторно пахло духами. Где-то рядом лилась вода, а еще было очень влажно и душно. Кто-то пронзительно визжал, кто-то матерился. Чаще всего повторялась фраза: «Не смейте меня трогать!»
— Добрый день, Эл, — поздоровался с кем-то главарь. — Вот, приведи в порядок для продажи. Лот двадцать тридцать, класс «элит». И, — пират понизил голос, — замаскируй одну проблемку. Товар слепой. Плачу пятнадцать процентов.
— Сделаю в лучшем виде, — пропищал инопланетянин.
Следующие часы превратились в нескончаемую пытку. Вадима мыли, терли, депилировали. Казалось, не осталось мест, куда бы не добрались шустрые руки и щупальца. Помощники и специальные устройства не позволяли вырваться или помешать экзекуции; оставалось только ругаться и живописать картины мучительной смерти косметического палача.
— Терпи, сладкий, женщины же терпят и ничего. Красота требует жертв.
Вадим предпочел бы остаться уродливым.
С комбинезоном пришлось расстаться, вместо него нацепили то, что язык отказывался назвать одеждой. Она лишь символически прикрывала пикантные места.
— Настоящий красавчик! — восторженно пищал инопланетянин. — Сам бы купил, но, прости, гуманоидами не интересуюсь. Теперь улыбочку: нужно вытащить отбеливающие капы.
Вадим чуть не расплакался от счастья, когда стюарды забрали его из многочисленных рук косметического садиста и поставили на платформу. Руки приковали к шесту. Копылов выжидал. Он понимал — сбежать из подвального помещения невозможно. Оба стюарда встали рядом, и платформа начала движение вверх.
В нос ударил аромат морского бриза. Надо же, они на берегу какого-то водоема. Запах не искусственный, значит, окна открыты. Помещение явно большое и светлое. Шумно: собралось много покупателей. Мужчины и женщины. Они едят, пьют, переговариваются.
Навязчивая тихая музыка успокаивала, замедляла биение сердца.
Платформа закончила движение, и стюарды, встав по обеим сторонам от Копылова, повели его на свет. Вадим четко различал его — большой круг. Его пересекало нечто темное, как выяснилось минутой позже — тень от пилона. Стюард шепотом велел держаться за него и, к радости Копылова, освободил его руки. Бежать пока рано, нужно постараться составить диспозицию.
— От Эла, потом вернешь.
С этими словами второй стюард водрузил на Вадима очки и шляпу. Хитрый работник невольничьего рынка отлично справился — создал образ, который скрыл дефект товара. Очки оказались с секретом. Сначала Копылов не понял, отчего вдруг заныли глаза, а потом различил контуры фигур в первом ряду. Он снова видел. Плохо, без лиц и деталей, но видел. Оставалось только гадать, как столь нужная вещица оказалась в руках Эла. Подобными затемненными очками пользовались летчики малых боевых кораблей. Они увеличивали четкость зрения, усиливали контрастность и поглощали ненужные блики.
Вадим действительно стоял возле пилона, на сцене полностью стеклянного помещения. Все напоминало аукцион: тот же лицитатор с молотком и в черном костюме, те же участники с пультами на столиках, только вместо старинных вещей — люди.
— Внимание, лот класса «элит»!