Леонардо да Винчи
Когда Леонардо приехал в Милан, там правил Лодовико Сфорца, его тридцатилетний ровесник. Этот смуглолицый и дородный человек по прозвищу “Il Moro” (“Мавр”) еще не являлся официально герцогом Миланским, хотя фактически уже имел все полномочия, а в скором времени присвоит и титул. Его отец, Франческо Сфорца, один из семерых незаконных сыновей кондотьера, узурпировал власть и сделался герцогом в 1450 году, после того как пресеклась династия Висконти. После смерти Франческо герцогом стал старший брат Лодовико, но вскоре его убили, и титул перешел по наследству к его семилетнему сыну. В 1479 году Лодовико, отстранив мать мальчика и сделавшись регентом, фактически захватил власть. Он и развлекал, и запугивал несчастного племянника, узурпировал его полномочия, казнил его сторонников и, в конце концов, вероятно, отравил его. Официально он провозгласил себя герцогом Миланским в 1494 году.
Безжалостный прагматик Лодовико всячески маскировал свою расчетливую жестокость, желая выглядеть любезным, культурным и утонченным человеком. Он учился живописи и сочинительству у видного ренессансного гуманиста Франческо Филельфо и впоследствии, стремясь придать своей власти видимость легитимности, а заодно и поднять престиж Милана, привлекал известных ученых и художников ко двору Сфорца. Лодовико давно уже мечтал поставить большой конный памятник покойному отцу – отчасти с тем, чтобы увековечить власть своего рода.
В отличие от Флоренции Милан не мог похвастаться изобилием искусных художников. Это было на руку Леонардо. А так как он увлекался множеством вещей, помимо живописи, то радовался еще и тому, что в Милане живет немало ученых и интеллектуалов, занимающихся самыми разными науками. Отчасти это объяснялось соседством с Павией и ее прославленным университетом, который официально открылся в 1361 году, но в том или ином качестве был известен еще с 825 года. Там преподавали лучшие в Европе правоведы, философы, медики и математики.
Когда речь шла о личных прихотях, Лодовико без оглядки сорил деньгами: 140 тысяч дукатов – на переделку залов и покоев в его дворце, еще 16 тысяч дукатов – на охотничьих соколов, борзых и лошадей [9]. Куда более скупо платил он интеллектуалам и артистам, состоявшим на службе при дворе: годовое жалованье его астролога составляло 290 дукатов, высокопоставленным правительственным чиновникам полагалось по 150 дукатов, а художник и архитектор Донато Браманте, который вскоре подружится с Леонардо, жаловался, что получает всего-то 62 дуката4.
Письмо с предложением услуг
Возможно, вскоре после приезда в Милан Леонардо составил письмо к Лодовико Моро, о котором говорилось в самом начале книги. Некоторые историки предполагали, что он написал это письмо еще во Флоренции, но это маловероятно. Он упоминает о парке, примыкающем к замку Лодовико, и о работе над конным памятником его отцу, а значит, он наверняка пробыл некоторое время в Милане, прежде чем сочинить это письмо5.
Разумеется, Леонардо не стал писать его своим привычным зеркальным методом. В записных книжках сохранился черновик письма с несколькими внесенными поправками, сделанными традиционным способом – слева направо. Очевидно, под диктовку Леонардо писал или кто-то из его помощников, хорошо владевший каллиграфией, или нанятый писец6. Вот текст письма:
Пресветлейший государь мой, увидев и рассмотрев в достаточной мере попытки всех тех, кто почитает себя мастерами и изобретателями военных орудий, и найдя, что устройство и действие названных орудий ничем не отличается от общепринятого, попытаюсь я, без желания повредить кому другому, светлости вашей представиться, открыв ей свои секреты и предлагая их затем по своему усмотрению, когда позволит время, осуществить с успехом в отношении всего того, что вкратце, частично, поименовано будет ниже:
1. Владею способами постройки легчайших и крепких мостов, которые можно без всякого труда переносить и при помощи которых можно преследовать неприятеля, а иногда бежать от него, и другие еще, стойкие и не повреждаемые огнем и сражением, легко и удобно разводимые и устанавливаемые. И средства также жечь и рушить мосты неприятеля.
2. В случае осады какой-нибудь местности умею я отводить воду из рвов и устраивать бесчисленные мосты, кошки и лестницы и другие применяемые в этом случае приспособления.
3. Также, когда из-за высоты вала или укрепленности местоположения нельзя при осаде местности применить бомбарды, есть у меня способы разрушать всякое укрепление или иную крепость, не расположенную вверху на скале.
4. Есть у меня виды бомбард, крайне удобные и легкие для переноски, которые кидают мелкие камни, словно буря, и наводящие дымом своим великий страх на неприятеля с тяжелым для него уроном и смятением.
9. [Леонардо переставил этот пункт в черновике.] И случись сражение на море, есть у меня множество приспособлений, весьма пригодных к нападению и защите; и корабли, способные выдержать огонь огромнейшей бомбарды, и порох, и дымы.
5. Также есть у меня средства по подземельям и по тайным извилистым ходам пройти в назначенное место без малейшего шума, даже если нужно пройти под рвами или рекой какой-нибудь.
6. Также устрою я крытые повозки, безопасные и неприступные, для которых, когда врежутся с своей артиллерией в ряды неприятеля, нет такого множества войска, коего они не сломили бы. А за ними невредимо и беспрепятственно сможет следовать пехота.
7. Также, в случае надобности, буду делать я бомбарды, мортиры и метательные снаряды прекраснейшей и удобнейшей формы, совсем отличные от обычных.
8. Где бомбардами пользоваться невозможно, буду проектировать машины для метания стрел, манганы, катапульты и другие снаряды изумительного действия, непохожие на обычные; словом, применительно к разным обстоятельствам буду проектировать различные и бесчисленные средства нападения.
10. Во времена мира считаю себя способным никому не уступить как архитектор в проектировании зданий и общественных, и частных, и в проведении воды из одного места в другое.
Также буду я исполнять скульптуры из мрамора, бронзы и глины. Сходно и в живописи – все, что только можно, чтобы поравняться со всяким другим, кто б он ни был. Смогу приступить к работе над бронзовой конной статуей, которая будет бессмертной славой и вечной честью блаженной памяти отца вашего и славного дома Сфорца. А буде что из вышеназванного показалось бы кому невозможным и невыполнимым, выражаю полную готовность сделать опыт в вашем парке или в месте, какое угодно будет светлости вашей, коей и вверяю себя всенижайше.
Леонардо не упомянул ни одной своей картины. Обошел он вниманием и тот талант, из-за которого его и послали в Милан: умение конструировать музыкальные инструменты и играть на них. Он расхваливал прежде всего навыки военного инженера, которыми якобы обладал. Отчасти он рассчитывал привлечь этим Лодовико: ведь династия Сфорца захватила власть силой, и сохранялась постоянная угроза местного восстания или французского вторжения. А еще Леонардо отрекомендовался инженером, потому что на него напал очередной приступ скуки и оцепенения при одной только мысли о том, что снова придется браться за кисть. И пока у него продолжались резкие перепады настроения – от меланхолии до ликования, – он дал волю фантазиям и хвастливо объявил себя искусным и изобретательным оружейником.
При помощи такой похвальбы он надеялся добиться успехов. Он ни разу не бывал в сражениях и никогда не изготавливал описанных им вооружений. Все, что он пока действительно сделал, – это несколько красивых рисунков придуманных видов оружия, причем по большей части это были фантазии, которые едва ли удалось бы воплотить.
Таким образом, письмо к Лодовико не стоит воспринимать как достоверный перечень реальных инженерных умений Леонардо, оно скорее дает представление о его надеждах и устремлениях той поры. Впрочем, похвальба не была совсем уж пустой. Будь это так, его легко разоблачили бы: ведь в городе, куда он приехал, производство оружия было делом смертельно серьезным. Обосновавшись в Милане, Леонардо действительно вскоре всерьез займется военно-инженерным делом и изобретет несколько принципиально новых механизмов, продолжая при этом балансировать на грани между находчивостью и фантазией7.