Подмена (СИ)

- Вернер, мне нужен огонь! – требовательно сказала я.
- Ведьма, ты шутишь что ли? Нельзя разводить его, мы близко к топям, да и свет пламени видно издалека, если враги нас поджидают, они явно заметят его! – хмуро отвечал мне двуликий.
- Да, Атира, не стоит рисковать сейчас. – спокойно отвечал его брат. Я обернулась к Бьярне, зная, что он прекрасно видит в темноте, просящим взглядом посмотрела на него.
- Очень нужно, Бьярне! Очень! – с жаром просила его. После передряги на болоте, моё стеснение и смущение отошло на второй план. Нерешительность притаилась, придавленная тяжестью внезапно появившейся во мне требовательности и упорности. Казалось, это всё было едва заметно, но что-то во мне окончательно поменялось. Словно за спиной у меня выросли крылья, пока маленькие, но вера в то, что когда-то они помогут мне взлететь, вселяла надежду, и жизнь уже не виделась в столь мрачных тонах, освещаемая огоньком света. Серые тона стали светлеть с каждым мгновением, пространство наполнялось множеством новых звуков, и разнообразных запахов, которые не были доступны мне доселе. Даже аппетит появился, заставляя меня неистово вгрызаться в вяленое мясо.
- Мы не можем разжигать костер, сейчас. Подождешь еще день пути. – хмуря брови настаивал Вернер. Во мне поднялась волна негодования.
- Мне нужно сейчас. Небольшой огонёк не более, я не могу ждать. И либо вы помогаете мне его разжечь незаметно для всех, либо я сама это сделаю, но о незаметности тогда и речи быть не может. – выпалила, упрямо подняв подбородок.
Я ужасалась своей смелости и настойчивости. Раньше никогда не говорила так с мужчинами. Но сказанного не воротишь, внутри я слегка дрожала, ожидая реакции двуликого. Он подскочил и порыкивая подошел ко мне. Мое тело окаменело, я яростно смотрела ему в глаза, не отрывая решительного взгляда от его свирепых глаз. Конечно, что ему ничего не стоит меня избить или просто ударить, но Вернер не делал этого. Заглянув в мои глаза, оборотень судорожно вздохнул, и казалось, готов был отступить увидев что-то в моём взгляде, но мужская гордыня не давала так просто проявить слабость.
- Не думай что я подчиняюсь тебе. – выплюнул он. – Бьярне, разожги огонёк для ведьмы.
Воин поспешно отвернулся, улёгшись на землю, подальше от меня. Всем своим видом показывая свой гнев и неприятие к моей затее. А я не верила своему счастью. Впервые смогла получить желаемое, просто потребовав это. Моему воодушевлению не было границ, когда Бьярне отвел меня к скоплению небольших валунов неподалёку. Шурша и хрустя ветками оборотень складывал небольшой костерок, а я почти улыбалась, доставая мамину тетрадь.
Пламя разгоралось неохотно, ветер так и норовил затушить маленький огонек, что с тихим треском начал поглощать сухие веточки и траву. Двуликий мялся, вероятно не решаясь начать разговор. Мне же было комфортно и в тишине. Я слушала живые звуки ночи что всё отчётливее  были слышны здесь,  они были приятными, в отличие от мертвой тишины гиблых болот.
- Послушай Атира, - тихо начал Бьярне. Мне казалось, ему было неловко начинать этот разговор. – если глава, всё же решит отдать тебя юным воинам, я потребую тебя в качестве жены.
Неожиданные слова выбили почву у меня из-под ног.
- Ты не думай, это я так, формально только. Ты похожа на нашу сестру и Вернер говорит что в семье Фритхоф найдётся место для еще одной тощей девчонки. – смущенного говорил он. - Ты же понимаешь что.. я это... ну...
- Спасибо. – слезы закапали неожиданно, горячими ручейками омывая лицо.
Еще ни разу, абсолютно чужой двуликий или человек, не предлагал мне помощи. Не считал нужным утешить, это согревало. Смятение и холод отступали, вытесняемые теплом и спокойствием. После болот, я почувствовала в себе отголоски тьмы. Что-то нехорошее зашевелилось в душе, подпитываемое моей яростью, но после слов Бьярне, зарождающаяся буря сменилась штилем. Сменилась неподдельной радостью и довольством. Робкие неумелые слова, ласкали слух лучше тысячи искусных речей. Вязкая неловкость и напряженность, плавно сменилась взаимными бесхитростными улыбками. Солнечными и светлыми, словно самый безоблачный день.
Костерок всё же разгорелся, и я не забывая зачем настаивала на разведении огня, решительно зашуршала страницами. Последняя страница с глупым продуктовым списком, была варварски выдрана. Руки подрагивали, сердце колотилось. Мне было страшно обнаружить послание матери, но еще страшнее не обнаружить, в итоге разочаровавшись. Выдохнув, подняла лист так, что бы свет исходящий от пламени, просвечивал бумагу. Вначале ничего не происходило, и я даже расстроилась. Но постепенно, между написанными строками стали проступать светлые буквы. Что бы рассмотреть написанное пришлось придвинуться поближе к огню. Пальцы немного жгло, но я не обращала на это никакого внимания, поглощенная чтением послания матери.
«Моя милая Атира!
 Если ты читаешь это письмо, значит, ты осталась совсем одна. О, моя дорогая, мне так жаль, что я не могла рассказать тебе всей правды, пока у меня было время. Моя жизнь была полна лжи. Я боялась за тебя, ты была слишком мала для той правды, которая так больно жгла моё сердце. 
 Ульф Фолке не твой отец. Мы с ним заключили сделку, для того что бы я смогла уберечь тебя, а он сохранил свое место. Но не бойся, он никогда не посмеет обидеть тебя, или убить. Для него станет позором, если откроется правда о том, что ты не его дочь. Уверенна он не позволит тебе стать луддер, ты не должна страшиться этого, но всё же будь осторожна, он может отдать тебя в семью Халдор. Опасайся тех, кто ненавидел меня. 
 Я хочу, что бы ты знала, мамочка очень любит тебя. Прости меня за всё что случилось. Ты наверное проклинаешь меня за эту боль, и страдание… Но через боль ты обретешь свою силу. Твои шрамы это печать, которую я должна наложить на тебя, и если ты читаешь это письмо, значит они украшают твоё тело…»  
Я насторожилась, в действительности мои шрамы переплетались и пересекали друг друга. И если они были каким-нибудь узором, я бы не смогла понять, у меня не было зеркала что бы увидеть всё тело целиком. Также я не показывала их кому-то чужому, прячась за наглухо застёгнутой одеждой. Поспешно вернулась к посланию желая узнать всё.
« Если тебе удастся снять печать самой, будь осторожна. Ты получишь и мою силу ведьмы. Если же не сможешь, ты должна отправится на гиблые болота, там живет ведьма. Моя мать. Будь осторожна и бдительна, не доверяй ей. Не доверяй никому. В клане у тебя друзей нет. Ты знаешь, чувствуешь, что значит быть полукровкой. Прости меня за это. Но, я так люблю тебя! Я так хочу, что бы ты жила и нашла своё счастье! Меня лишили этой возможности, мой отец обманул моего возлюбленного, и обманом оставил меня в клане. Ты читала дневник, если держишь это послание в руках. Я никогда не открывала его полного имени, страшась, что враги узнают о нём. Твой отец был замечательным. Волк из клана белых, его имя Тове Лейф. Он никогда не имел высокого титула, но был лучшим в этом мире. Если ты отважишься бежать, если не сможешь терпеть, найди его! Он узнает свой гребень, что оставил мне на прощание, и примет тебя, я уверенна, моя малышка. Прощай моя малышка, знай, мама любит тебя…»
Слёзы застилали мне глаза. Всхлипнув, обняла дневник, прижав его крепче к себе. Со временем я поняла то что сделала моя мать, спасало меня, сделав непривлекательной, но и другие сомнения одолевали мой разум. А что если бы этих шрамов не было, кто-то смог бы меня полюбить? Презренная. Уродливая. Нежеланная. Это давило, до сегодня. Но что изменилось? Послание матери не стёрло мои шрамы, не дало кровного родства и защиты.
Облегчение. Письмо принесло его. Вот что я почувствовала, прочитав это послание. Мама любила меня, говорила, что я достойна тепла и любви. Я всегда думала, что она предала меня, желая убить. Телесная боль забылась быстро, но боль в душе ныла, словно не заживающая рана, и вот сегодня она зажила, оставив рубец, боли больше не было. Появилось желание жить, желание стать счастливой. Какие приятные мысли. У каждого своё счастье, уверенна, когда-то и я смогу обрести своё, тихое мирное счастье.