Ангел из Сетубала

Я прижался спиной к стенке лифта и с ужасом смотрел на это чудовище с бантиком.
А собачье отродье, внучка собаки Баскервилей, лизнув на ходу руку хозяйки, сразу же подошла ко мне. Она бесцеремонно обнюхала мои туфли и джинсы и, уткнувшись своею огромной черной башкой мне в пах, застыла как вкопанная. Ее горячее дыхание обжигало мое причинное место, а из ее полуоткрытой пасти мне на туфли падала слюна.
Я стоял, припертый этой скотиной к стене, а душа моя трепетала как осиновый лист. Я боялся даже пошевелиться и дышал осторожно, через раз. Кто его знает, что на уме у этого мерзкого монстра?
– Не правда ли, она красавица? – весело спросила меня незнакомка.
Я попытался изобразить на лице подобие улыбки, но получилась гримаса человека, измученного диареей. Рядом со мною давился от смеха мой ангел-хранитель.
– Пиратская рожа! – с ненавистью подумал я. – Нет бы помочь человеку, так он еще ржет. Хорошо, что девица его не слышит.
Мне казалось, что лифт не едет, а стоит на месте. Прошли бесконечные секунд сорок. Наконец кабина остановилась, и двери со скрежетом распахнулись. Девушка выпорхнула на площадку.
– А вы ей понравились! – сказала она и рассмеялась. – Видите, ее от вас не оторвать. Лиза, пойдем. Не хочет. Ко мне, Лиза!
Наконец эта мерзкая скотина нехотя отклеилась от меня и пошла за хозяйкой.
Двери лифта захлопнулись, и он, дрожа, как в лихорадке, поплелся выше.
Вот и квартира Марта. Я нажал кнопку. За дверью послышалась мелодичная трель звонка. Тишина. Я позвонил еще два раза. Нет ответа. Тогда я нажал на кнопку и держал ее до тех пор, пока в квартире что-то не грохнуло, и до моего слуха донесся звук торопливых шагов. Дверь распахнулась, открыв моему взгляду кислую физиономию Марта.
Я вошел в квартиру. Перейра уже был там. Он, по своему обыкновению, проигнорировал всякие препятствия и прошел сквозь стену.
– Здравствуйте, Март Августович!
Я торжественно потряс его руку, а на моем лице сияла самая добродушная из всех моих улыбок.
– Чего приперся? Сказал же, что я занят, – недовольно пробубнил Март.
– Спасибо, Март Августович. Я вас тоже очень рад видеть.
– У тебя две минуты. Говори, что за вопрос.
– Вопрос серьезный – финансовый.
Я сделал особый акцент на слове «финансовый».
– Денег не дам, – Март распахнул передо мною дверь. – Десятого у меня зарплата, тогда и приходи. А сейчас вали отсюда.
Он подталкивал меня к выходу.
– Ты не понял, Март. Это я хочу предложить тебе одно предприятие с большой выгодой для тебя.
Март захлопнул входную дверь.
– У тебя три минуты. Говори.
– Нет, в три минуты я не уложусь, – протянул я.
– Пять минут. Начинай.
– Хорошо, сейчас начну. Только можно я у тебя туфли свои просушу?
– А что с ними? На улице дождя нет.
Он взглянул на мои замшевые туфли бежевого цвета, на которых темными пятнами проступала собачья слюна. – Значит, ветер на улице. А не надо, Андрюха, против ветра…
– Вот только не нужно пошлостей, Сентябрев, – перебил его я. – Просто меня собака в лифте оплевала.
– Собака оплевала? – Март давился от смеха. – Ты ничего не перепутал, Андрюха? Может быть, это был верблюд?
– Сам ты верблюд. Где ты видел верблюда в лифте?
– Видел! – продолжал ржать Календарь. – Он ехал вместе с той самой собакой. Скажи еще, что верблюд тебя покусал. Ты пошто собачку обидел? Косточку у нее отнял, злыдень? Вот она и стала плевать в тебя! – не унимался Март.
И самое обидное, что вместе с ним ржал и Перейра.
– Хватит ржать, Календарь! – прикрикнул я на приятеля.
В это время из комнаты грациозной походкой пантеры вышла девушка. Она была высокой и чертовски обаятельна. Каштаново-рыжие волосы волнами падали на плечи. Глаза чайного цвета удивленно смотрели на нас. Розовые туфли на высоченном каблуке, сиреневая юбка и розовая кофточка с совсем не скромным декольте. Она подошла к нам.
Увидев ее, Календарь со смехом и тыча в меня пальцем, выдавил из себя:
– Познакомься, Энжи. Этот чудик в обделанных туфлях – Андрюха. В армии с ним лямку тянули.
Девушка протянула мне руку.
– Анжелика.
– Красивое имя.
– Обыкновенное. Просто мои родители – фанатики «Неукротимой Анжелики».
Я пожал ее прохладную ладошку с длинными, как у пианистки, пальцами.
– Очень приятно, Андрюха. Вернее, Андрей. Артист больших и малых театров.
– А я работаю секретарем в автотранспортной компании, – улыбаясь, произнесла она.
– Мы в одной конторе горбатимся, – вступил в разговор Календарь.
– Ну я пойду, Март.
Анжелика направилась к выходу. Я услужливо приоткрыл перед ней дверь.
– Погоди, Энжи, куда ты? Не уходи.
– Нет, Март, в другой раз. Смотрю, вам и без меня весело.
– Оставайся, Анжелика! Андрюха уже уходит. Ты ведь уже уходишь? – утвердительно спросил меня Календарь.
Он, словно лазером, прожигал меня взглядом.
– Я практически ушел, Анжелика, – поддакнул ему я.
– Нет, нет, ухожу я. А вы, Андрей, оставайтесь.
Она прошла мимо меня своею грациозной походкой, слегка покачивая бедрами, и вышла из квартиры.
– Пока, мальчики! – произнесла она, не поворачиваясь к нам, унося свое шикарное тело в неведомые мне дали.
Я закрыл за ней дверь.
– Вот зачем ты приперся? – напустился на меня Март. – Я столько времени потратил, чтобы заманить сюда девчонку, так нет! Притащился чудак на букву «м» в оплеванных ботинках и все испортил. Кайфоломщик ты, Дорохов!
– Да ладно, что ты разорался. Сказал бы по телефону, что ты с телкой, я бы все понял. А то я занят, я занят. Деловой, блин!
– Как я тебе скажу, что я с телкой, если телка рядом сидит?
– Не кипятись, Март. Она же сказала, что придет в другой раз.
– Другого раза может и не быть. Все мы под Богом ходим.
Он махнул рукой и пошел в кухню.
Я поплелся за ним.
Март молча достал из шкафчика бутылку коньяка, два фужера и со скорбным лицом налил до половины в каждый.
– Давай, кайфоломщик, выпьем за твое здоровье, – хмуро произнес он и протянул мне фужер.
– Нет, Март, я не буду. Я за рулем.
– Ты что, издеваешься надо мною? – заорал на меня Календарь. – Бабу мою спугнул, да еще и пить отказывается.
– Ладно, ладно, не ори, бешеный. Давай стакан. Придется на такси домой ехать.
– На такси, – проворчал Март. – Не барин, на метро прокатишься. Ну давай, твое здоровье.
– Погоди, Мартуха. А шоколадки у тебя нет? – осторожно спросил я. – Ты ведь знаешь, коньяк мне нравится с шоколадом.
– Да что же такое! – возмутился Март. – Долго ты надо мною измываться будешь?
Он подошел к своему волшебному шкафчику, откуда появилась бутылка коньяка, и вынул из него коробку дорогих шоколадных конфет.
– На, хомячь, – он бросил коробку на стол. – Аристократ хренов. Для Анжелики купил, между прочим.
– Спасибо, Март, ты – настоящий друг.
Мы чокнулись, выпили, развернули по конфете. Сжевав по конфетке, мы закурили. Голова у меня слегка кружилась, во рту был приятный вкус коньяка и шоколада.
– Эх, хорошо, – выдохнул табачный дым я. – Коньяк создан для шоколада.
– Хотел бы возразить вам, коллега, – произнес Март, пуская дым кольцами. – Это шоколад создан для коньяка.
– Согласен с вами, коллега.
Я протянул ему руку для рукопожатия.
– Ну давай, излагай свой бизнес-проект, Андрюха. Энжи ушла, так что во времени ты не ограничен.
– Только ты меня не перебивай, Март. Чтобы тебе все было понятно, я должен рассказать тебе историю жизни одного человека. Это займет какое-то время.
– Да ладно, здесь еще много осталось.
Календарь повертел бутылку в руках.
– Не хватит, так у меня в шкафчике еще одна есть. Начинай.
Он неторопливо разлил коньяк по фужерам.
Я начал свой рассказ с того момента, когда в первый раз увидел Ангела в больничной палате. Потом перешел к изложению перипетий судьбы Перейры, заканчивая его смертью на далеком безымянном острове. Я живописал вдохновенно, интонируя голосом, помогая мимикой и жестами, изображая отдельные эпизоды и характеры. Не знаю, сколько времени длилось мое повествование. Но в любом рассказе есть начало и есть конец. В бутылке оставалось уже совсем немного коньяка, на столе скопилась небольшая горка фантиков, а в пепельнице – пирамидка из окурков.