Портреты Пером (СИ)

Дженни подождала, пока дверь снова не откроется, и велела сумчатому товарищу передать остальным уважаемым подпольщикам, что ужин будет только через два часа, а до этого времени ходить и стучать несчастной дверцей холодильника совсем не обязательно. Парень, только что намеревавшийся открыть холодильник, досадливо шмыгнул носом, раскидал списочные предметы, косо взглянул на Арсения и ушёл.
– И каждый день так. – Дженни закрыла распахнутые шкафы, подобрала с пола уроненное искателем полотенце, вернув на место. Собрала со стола и загрузила посуду в раковину. – Но ты привыкнешь. Все привыкают.
Она посоветовала пока идти отдыхать – вроде как новички от потери крови поначалу даже в обморок валятся.
Выходя с кухни, Арсений вспомнил одну вещь. Обернулся. Девушка мыла посуду. Шаль она оставила на спинке кресла, и без неё казалась совсем уж тоненькой. Того гляди, первый сквозняк в коридоре снесёт.
– Это, послушай… Там же вода осталась на втором этаже.
Остаток вечера ушёл на сбор воды в коридоре. Дженни снабдила тазиком и тряпкой, сокрушённо сказав, что помочь не может, потому что на ней ещё ужин, а он большой молодец, что сам вызвался, но результата это не отменяло. Арсений в попытках отжимать тряпку одной рукой раз пятнадцать пожалел о своём приступе добропорядочности.
Инициатива наказуема… вот уж точно.
– Надо было хромого припахать тоже… – пробурчал сквозь зубы, тряпкой сгоняя лужу воды к плинтусу.
Из динамиков под потолком послышался тихий смешок. Но это скорее уж показалось от усталости.
====== 15 августа ======
Арсению снилось, что он – палас. Цветной, в полосочку. По полоскам расхаживало что-то огромное, чёрное и притом гремящее – ну вот как если бы по листу жести кто-то скатывал одну за другой гальки. Когда это чёрное ходило по нему, больно не было, но когда оно начинало гудеть… Ноющая, мерзкая боль, пульсируя где-то с краю, толчками выбивала его прочь, в мир, где…
Арсений резко проснулся. Покатый потолок его комнаты в доме Кукловода. Тихое-тихое гудение. Мерцающий огонёк следящей камеры в углу.
Реально.
В лицо сунулось что-то мягкое, мокрое, чёрное и громко мурчащее.
– Твою ж!.. – забывшись, он изрезанной рукой швырнул это что-то от себя, резко сев. Сердце подскочило к самому горлу, рефлексы заставили поджать ноги и скрестить перед собой руки в защитном блоке, приготовившись отражать нападение.
Включился сам собой свет. Огромный чёрный кот, сброшенный с кровати, посмотрел на новичка, как на врага народа, недовольно мявкнул, в два прыжка преодолел расстояние до двери – и юркнул в щель, только хвост мелькнул.
– Я из тебя котлету сделаю… – Арсений погрозил вслед коту кулаком. Провёл ладонью по лицу, пару раз глубоко вздохнул, восстанавливая сбитое резким подъёмом дыхание. Поморщился. Правая изрезанная ладонь здорово болела. На одеяле виднелись грязные кошачьи следы и несколько кровавых – от его размотавшегося «бинта».
– Доброго утра, Арсень, – послышалось из-под потолка безукоризненно вежливое. – Это твоё первое утро в моём особняке. Начинаешь осваиваться?
Захотелось всё-таки разгрохать камеру вазой. Взять себя в руки стоило некоторых трудов.
– Не замечаешь изменений в своей комнате? – продолжил радио-садист с лёгким смешком в голосе.
После некоторой паузы Арсений всё-таки нашёл взглядом то, чего вчера не было – на краю кровати была стопочкой сложена его чистая высушенная одежда. Дженни постаралась? На прикроватной тумбочке лежала тонкая книжка в коричневой кожаной обложке, рядом стояла старинная чернильница с пером, и у края – небольшая деревянная шкатулка. Начал с неё. Внутри обнаружились три бело-красных пилюли, горсть медяков и пара крупных жёлтых монеток.
– Твоя награда за сбор игрушек.
Игрушек… А, те, на шарнирах…
– С жетонами для торгового автомата ты уже знаком – медные и золотые, – Кукловод заговорил ровно тогда, когда он вдоволь «налюбовался» содержимым шкатулки. – А вот пилюли будут здесь на вес последних. Это гемостимулин, Арсень. Самый простой способ не свалиться от потери крови после ударного рейда по комнатам.
Арсений вытащил одну пилюлю. Она слабо взблеснула в электрическом свете.
– Потратить все сразу или копить на чёрный день – решать тебе. Время от времени я буду оставлять тебе такие в шкатулках… Если не будешь забывать собирать игрушки, разумеется. Они будут появляться не только в твоей комнате, их можно найти во всём особняке. Правда, для этого надо постараться.
Арсений вернул пилюлю в шкатулку, а её запрятал на всякий случай под подушку. Взял книжку, раскрыл. Пустая разлинованная тетрадь.
– Дневник. Можешь вести записи, отмечать дни… что угодно. Мой тебе подарок на новоселье. И да... та красная коробка, которой ты вчера швырнул в камеру. Внутри – пять лазерных указок. При активации они находят и подсвечивают в комнате предметы для испытаний. Незаменимо, если у тебя мало времени, или ты не можешь найти какой-либо предмет. Инструмент довольно хрупкий и дорогой. Каждая – около десяти золотых. А они в этом доме достаются непросто, можешь мне поверить.
В динамике что-то негромко затрещало, и голос смолк.
Арсений нашёл коробку – она валялась у стены, там, где вчера упала. Внутри и впрямь было пять небольших указок. Активировать он не стал, решив, что попробует при случае, а пока что спрятал три в сундук и ещё две запихал в найденную в углу сумку.
После этого попробовал карябать пером в дневнике. Со скрипом, но что-то выходило. Осмотрел свою ладонь: повязка сбилась, вчерашние раны опять раскровились. Отпечатал кровавый след на странице. Полюбовался результатом, усмехнулся.
Приключенческий роман прям.
Поверх вывел вчерашнюю дату. Чем не дневник заключённого. «День первый…»
Пожалуй, мне не помешает записывать происходящие события. Для начала отмечу тот факт, что я заперт в доме какого-то маньяка…
Арсений ухмыльнулся. Как будто курсовую пишет. «Тот факт», надо же.
…называющего себя Кукловодом, и вынужден проходить его испытания.
Ухмылка стала ещё шире.
– Я ж герой романа, ну. Давай соответствовать, – сказал он вслух и заскрипел медленно пером по листу.
Если я умру здесь, передайте этот дневник Скотланд-Ярду, пусть он послужит вещественным доказательством.
Однако умирать не хочется, да и не так все жутко. По крайней мере, я тут не один. Уже познакомился со встрёпанным хромым психом и с милой девушкой по имени Дженни (точно, сестру напоминает). Перебинтовала мне руки (о дверные ручки просто невозможно не порезаться), накормила салатом. И упомянула встрёпанного… ладно, Джека, который проводит какие-то опыты. По нему видно…
Арсений положил дневник на кровать, с раскрытыми страницами, чтоб чернила высохли. Если Кукловод вздумает читать – пусть. Может, у него настроение от этого улучшится.
Когда собрал деревянные игрушки ночью что ли он их развешивает оделся и кое-как пригладил встрёпанные волосы, маньяк пожелал ему не терять времени даром – дескать, свобода уже заждалась. В поисках туалета (Дженни вчера показывала, но так это ж вчера было) прошёл по коридору, отвлёкся – разглядывал двери других комнат. Некоторые были обклеены жёлтыми стикерами. На бумажках перечни предметов – паяльники, гайки, клей… На одной двери значилось крупным, на несколько в ряд наклеенных бумажек: «печенек нет, обращаться левее», а ниже, уже мельче – «меняю лампочки на провода».
Вспомнил, куда идти. У ванной встретил кота. Кот вылизывался. Увидел его, зашипел, вздыбил шерсть.
– Не обольщайся, это взаимно, – заверил его Арсений, закрывая дверь.
Когда он минут через десять подошёл к кухне, там стоял такой гвалт, что до прихожей слышно было. Распахнутая дверь, в полутёмный коридор а тут лампочек пожалел? вдаётся широкая полоса густого оранжеватого света.
В этот час, как оказалось, в особняке был завтрак. С два десятка людей разного возраста, пола, степени лохматости и помятости наседали на несчастный кухонный стол, уставленный тарелками. Люди ели, переговаривались, ругались, обсуждали что-то, кто помладше – толкались; штук двенадцать старших сидело за столом, остальные торчали над ними с тарелками, то и дело кто-то тянулся через сидящих, двое едва не передрались за последнюю печеньку; в раковине громоздилась гора посуды – видимо, часть поевших уже отбыла из кухни. Чуть в стороне с отдельной тарелкой стоял вчерашний хромой. Этот ел быстро и сосредоточенно, почти не обращая внимания на суматоху. Из кармана мятой рубахи торчал длинный сухарь – про запас.