Начало пути

Саша пошла на кухню готовить свой скудный ужин. И тут погас свет. Было восемь часов вечера, на улице только наступали июльские сумерки, но многие окна соседних многоэтажек уже светились – это Саша помнила совершенно точно. Выглянув в окно маленькой «хрущевской» кухоньки, она поняла, что дело вовсе не в электрических пробках, и уныло побрела искать свечи. Ее слегка пошатывало, болела голова. «Наверное, от усталости, подумала Саша, – сегодня был тяжелый день». Под романтический трепет свечей она пожарила свой нехитрый ужин и в одиночестве съела его.
В девять вечера электричества все еще не было, а головная боль, несмотря на принятую таблетку аспирина, не отпускала. Саша, давно мечтавшая отоспаться, с чистой совестью отказалась от идеи заняться чем-то полезным. Она приняла еще одну таблетку обезболивающего, а заодно и снотворного, и на ощупь побрела в спальню. Возникла мысль позвонить подруге и предупредить, чтобы не будила, но мобильный телефон молчал. Забравшись под одеяло, Саша провалилась в сон. Проснуться ей было суждено уже в другом, новом мире.
– Сколько же я проспала? И почему опять так болит голова? – Саша с трудом открыла глаза.
Похоже, было раннее утро: серая мгла только начала расползаться по комнате, пробиваясь сквозь стекла незашторенного с вечера окна.
– Схожу в туалет и буду спать дальше, только окно закрою, – Саша подошла к окну и замерла.
Соседнего дома, однотипной серой девятиэтажки, во двор которой выходило окно спальни, не было. Вместо него громоздились руины, а через них просматривалась оживленная некогда улица полумиллионного города.
Я сплю или крышу сорвало… Такого не может быть! Не мог соседний домвзорваться и не разбудить спящую, даже под снотворным, Сашу. Она еще раз выглянула в окно. Кошмар не исчез. На кухне картина была еще хуже: на полу возле разбитого окна валялись осколки камней, а за окном зияла все та же картина глобального разрушения. Света и газа не было, и, покрутив краны, Саша даже не удивилась отсутствию воды.
Наспех одевшись и на ходу натягивая легкую курточку, Саша выскочила в подъезд. Постучала соседям – тишина. Вспомнила, что на гвоздике висят ключи от квартиры соседки сверху, которой Саша иногда делала уколы. Вернулась, схватила ключи и бросилась к лестничному пролету. Звонить даже не стала, открыла ключом простенький замок и забежала в квартирку бабы Ани. То, что старушка мертва, Саша поняла еще на пороге комнаты по характерному цвету кожи и безвольно свисавшей с ветхого дивана руке.
Саша все же дотронулась до вены на руке – и ужаснулась. Она, конечно, не надеялась прощупать пульс, но температура тела? Оно не могло за ночь так остыть! Вчера, возвращаясь с работы, Саша столкнулась с бабой Аней, которая бодро карабкалась на седьмой этаж. На диване же покойница лежала в ночной рубашке, значит, легла спать не раньше самой Саши. Сейчас раннее утро. Или не утро? Девушка подняла трубку древнего дискового телефона – тишина.
Спускаясь по лестнице, Саша стучала во все двери подряд – но домбезмолвствовал. На улице картина разрушений была просто невообразимой. Как минимум два подъезда высотного дома были разрушены до первого этажа. Оставшиеся части дома кренились навстречу друг другу и, судя по всему, собирались в ближайшее время рухнуть. Это было страшно. И только сейчас в сознание прокралась мысль: почему так тихо, где пожарные, скорая, милиция? Где, наконец, все люди? Нет, такого быть не может – это просто кошмарный сон, плод воспаленного воображения. «Я перетрудилась», – Саша споткнулась о какой-то строительный мусор, упала, разорвав джинсы и больно оцарапав арматурой ногу. Выступила кровь. «Какой же это сон, если так больно и кровь течет», – мелькнула мысль.
С трудом перебираясь через завалы, Саша направилась к ближайшей аптеке. Из-под груды мусора торчала нога в кроссовке фирмы «Адидас». Приподняв штанину, девушка дотронулась до синюшной кожи – трупное окоченение. Плохо соображая, Саша выбралась на центральную улицу, некогда разделявшую два квартала. Картина, открывшаяся взору, мало отличалась от увиденного во дворе.
Город не был уничтожен, как показывали в фильмах-катастрофах, то есть не был уничтожен полностью. Но ощущение того, что здесь прошла ковровая бомбардировка [19], все больше укоренялось в воспаленном сознании. Кое-где из разбитых окон еще струился дым. Запах гари, дыма и паленой резины висел в воздухе густой осязаемой пеленой.
Только сейчас до Саши начало доходить, что это не раннее утро и не сумерки, а серый плотный туман, состоящий из мельчайших частиц пыли и не пропускающий солнечный свет. Дышать им было почти невозможно, а глаза резало так, что слезы текли ручьем. Саша села на обломок строительного блока и разрыдалась. Как ни странно, это помогло. Это всегда помогало. Слезы промыли глаза, а выплеснувшиеся эмоции привели сознание в некое подобие порядка.
Аптека была на месте, ее массивная стеклянная витрина осколками хрустела под ногами. На месте была и аптекарша – она сидела, опустив голову на угловой столик. Саша подошла и безнадежно дотронулась рукой до шеи у основания подбородка – мертва.
Надо успокоиться и подумать. Это не сон, и об этом ясно говорила саднящая нога. Значит, катастрофа. Та, которую так давно предсказывали всевозможные провидцы и прорицатели, доморощенные Нострадамусы [20] и календари Майя. Апокалипсис свершился. Тогда почему она жива? И почему для нее конец света прошел так незаметно? И самое главное: что теперь делать? Ответов не было.
Саша нашла антисептик, бинт, йод, обработала рану и перевязала ногу. Увидела в углу большую полотняную сумку с красным крестом. «Я все-таки врач, а помощь может понадобиться многим, если, конечно, кто-то, кроме меня, жив в этом сумасшедшем мире», – интерн Саша собрала все самое необходимое. Куда теперь? До небольшого шахтерского городка, где живут родители, почти пятьдесят километров. Нужна машина. Водить Саша умела, но как проехать по заваленным арматурой и бетоном улицам? И очень хочется есть. Эта простая мысль сформировала хоть какой-то план действий – супермаркет.
Ближайший продуктовый магазин находился в разрушенном доме, стоявшем когда-то напротив Сашкиного жилья, и добраться до него было сложно. Поэтому Саша направилась в сторону супермаркета. Вместо привычных десяти минут дорога заняла добрых сорок. Перебираясь через завалы и огибая груды мусора, Саша наконец добралась до магазина. Он уцелел, вернее, частично уцелел – левое крыло приземистого здания было придавлено обрушившимся жилым домом, а к разбитым витринам Саша уже начала привыкать.
В конце длинного прохода, между стеллажами с продуктами и бытовой химией, краем глаза Саша уловила движение. Лохматый парень жадно запихивал в рот бананы и глотал их, практически не жуя.
– Заворот кишок будет – это я тебе как врач говорю, – буднично проговорила Саша, сама удивляясь своему спокойствию.
– Ты кто? – дожевав банан, промычал парень.
– Человек. Живой пока человек. А еще, между прочим, женщина по имени Александра Игоревна. А вы кто?
– Я? Алексей, Леша. Ты что-нибудь понимаешь? Что случилось? Марсиане?
– Я за последние два часа только одного встретила, и тот, кажется не в своем уме.
Алексей знал не больше Сашки, а понимал, похоже, и того меньше и до сих пор находился в шоковом состоянии. Пришел в себя – родители мертвы. Как лежали вместе в соседей комнате на кровати, так и закоченели. Телефоны молчат, людей вокруг нет, помочь некому. Долго кричал, плакал, потом захотел есть, вот и пришел сюда.
У парня действительно шок. Неудивительно – в один момент потерять и родных, и свой привычный мир. Саше стало жалко его, а еще больше себя, и слезы опять полились ручьем.
– Что будем делать, товарищ Алексей? – Сашке стало немного легче, и она смогла съесть черствую булочку, запив ее апельсиновым соком. – Когда ты пришел в себя?
– Часов пять назад. А какой сегодня день?