Кто не спрятался — я не виноват (СИ)

Макаров… Костя стонет при одной мысли о своём однокласснике — тут же наваливается тяжесть перенесённого стыда, воспоминания о настойчивой руке Никиты уверенно прижимающейся к его телу, которое с готовностью среагировало, так подло подставив его.
Костя никогда даже и представить не мог, что вот такая ситуация может с ним произойти, даже случайно, даже спьяну… ну даже мыслей таких в голову не приходило. Для этого есть девчонки, ну или, если совсем невмоготу, а подходящего варианта нет, то можно обойтись и самому. Но чтобы такое… Завьялов отчаянно крутит головой, пытаясь отогнать воспоминания о собственных ощущениях, нет, никогда его не привлекали, даже в фантазиях, люди своего пола. И он не такой, и не его сейчас тискал в туалетной кабинке Макаров. Костя снова задыхается, потому что мозг отказывается принять тот факт, что парень может так себя вести, как будто это в порядке вещей, как будто это не мерзко и не стыдно для него.
И тут же голос Никиты в голове: «Пидор не тот, кто трахает, а тот, кого трахают».
И Костя готов уже расплакаться, потому что один он с этим не справится, один он проиграет этот бой без рассуждений — Макаров сильнее, больше, увереннее, наглее — да по всем параметрам превосходит его, Костю.
Первый раз в своей жизни Костя Завьялов чувствует себя одиноким, без поддержки и опоры друзей, он словно только что родившийся щенок, которого вот так вдруг зашвырнули на середину озера — выбирайся, как знаешь. А он не знает, он один, ему страшно и хочется плакать, и впервые в жизни не хочется сейчас встречаться ни с кем, даже со своими товарищами, с теми, с кем он с первого класса вместе, которые вместе с ним выдержали не одно сражение. Но тут он один, он не может рассказать им, в чем, собственно, тут дело. Они отвернутся от него — в этом он уверен.
На последнем уроке биологии становится совсем плохо — в висках стучит, голова словно стянута тугой лентой, начинает лихорадить, Завьялов закрывает глаза, и тут же, как на полной громкости включённом фильме, слышит как о лист тетради падает, разбиваясь и расплёскиваясь, кровяная капля из носа, потом ещё одна и ещё…
Он открывает глаза — по белому тетрадному полю расползаются красные кляксы, собираясь в причудливые узоры.
— Костя-я-я, — с ужасом в голосе шепчет Лёнька и, тряся рукой, орёт на весь класс — Алевтина Васильевна, человек помирает.
Старенькая и очень добрая биологичка заполошено всплёскивает руками, растерянно озирается и испуганно предлагает:
— Ребята, проводите кто-нибудь Костю в медкабинет.
Одновременно со своих мест вскакивают Горохов и Макаров и хором:
— Я провожу.
Биологичка удивлённо смотрит на них:
— Я думаю, и один прекрасно справится. Да?
Макаров молчит пару секунд, хмурится, смотрит на напряжённое лицо Горохова, потом на бледное Кости, нехотя кивает и садится на своё место.
— Что с тобой? — уже в коридоре спрашивает Сёмен, поддерживая Костю под руку.
— Всё нормально, переутомился, да и спал плохо, — нехотя отвечает Завьялов. — Что ты в меня вцепился, я могу сам идти.
— Можешь-то ты, конечно, можешь, но соскребать с пола мне тебя не особо хочется, поэтому, я тебя всё-таки подержу, — твёрдо отвечает Горохов и так же крепко держит Завьялова под руку.
— Ты зачем больной в школу пришёл? — Школьный врач Олеся, молоденькая и смешливая девушка, укоризненно смотрит на Костю, тот через силу улыбается и пытается придать разговору более непринуждённый тон:
— Ну, как же, один день без вашей улыбки подобен смерти.
— Ну тебя, Завьялов, — смеётся Олеся, — иди домой, а то и в самом деле придётся тебя выносить отсюда. Семён, проводишь?
Горохов кивает, обнимает Костю за плечи.
— Врача вызови, — несётся им вслед голос медика.
Дома Костя падает на свою кровать — сил совсем не осталось, в голове набат, даже если начнётся пожар, он не сможет встать на ноги — осталось дождаться мать с работы, звонить ей Костя не хочет — у матери слабая нервная система, она неизвестно чего может себе напридумывать.
Неделя, проведённая дома, позволяет Косте немного привести в порядок растрёпанные последними волнениями измотанные нервы. Друзья каждый день забегают с новостями и апельсинами. Костя смеётся и предлагает уже замутить бизнес по их продаже.
— Макар спрашивал о тебе, — вдруг ни с того, ни с сего заявляет Баранов.
Костя давится воздухом от неожиданности, натужно кашляет, а Лёнька бьёт его по спине, недовольно глядя на Стаса:
— Нашёл тоже тему для разговора.
— Что спрашивал? — прокашлявшись, интересуется Костя.
— Спрашивал, когда похороны, — хмыкает Баранов, а Семён с негодованием подытоживает:
— Вот козёл же. Нет, я точно ему втащу.
— Забей, — устало отмахивается Костя и откидывается на подушку. — Пошёл он — говна кусок, разговаривать ещё о нём, время терять.
— Кстати, тебя когда выписывают? — интересуется Лёнька.
— Да уже выйду дня через три, думаю, — подсчитывает в уме Костя. — А что?
— На следующих выходных очередной туристический слёт. Едем в «Звёздный». Последний раз, понимаешь, ты точно должен быть с нами!
Завьялов смеётся:
— Ну, как же в «Звёздный» да без меня. По-любому выпишут.
Ребята расходятся уже под вечер, почти перед самым приходом матери с работы, а Костя уже размышляет над тем, а хорошая ли это идея ехать в этот лагерь, когда за спиной будет дышать ненавистный Макаров. Успокаивает только то, что рядом будут друзья, и вряд ли выйдет, так, что Костя вдруг окажется один. Да и вообще, Никита может, вообще никуда не поедет, потому что он ведь выше всех этих детских игр и конкурсов для детей младшего школьного возраста.
Только это и успокаивает и даёт надежду, что последний выезд с классом в рамках туристического слёта не превратится в очередной кошмар.
Как и предполагал Костя, его выписали в среду, а в четверг он уже, твёрдо решивший не поддаваться на провокации Макарова и вообще сделать вид, что того и на свете не существует, уверенно приближался к родной двадцать пятой школе. Уже на подходе его нагоняют Семён и Лёнька, а у крыльца их ждёт Баранов, заигрывающий с проходящими девчонками.
— Ребята, — Ирина Николаевна пытается перекричать шум в классе, — напоминаю, те, кто едет на турслёт, должны сдать по две тысячи, завтра последний день — я сдаю деньги и оформляю путёвки.
— Ты принёс? — обеспокоено спрашивает Авдеев у Кости, тот кивает и идёт к Логиновой, чтобы та внесла его в список.
— Ну, всё, — облегчённо вздыхает учительница, — вроде все сдали. Класс едет в полном составе, за исключением Макарова.
Губы Кости растягиваются в непроизвольной улыбке — лучшей новости и представить было нельзя, но в это время за его спиной раздаётся голос:
— Никаких исключений, Ирина Николаевна, — к учительскому столу идёт Никита собственной персоной, на ходу доставая из кармана деньги. — Я тоже еду.
Настроение Кости моментально падает с небес в преисподнюю, а Никита поворачивается к нему и, улыбаясь, произносит:
— Ну, надо же, ты живой. А я уже хотел венок заказывать.
— Себе закажи, — огрызается в ответ Костя.
Макаров хмыкает, расписывается в ведомости и идёт к своему месту. Костя же, обнимает стоящую рядом Катю Попову, шепчет ей что-то на ухо, та смеётся, краснеет от удовольствия. А Костя, не замечая беспокойного взгляда Горохова и напряжённого лица Макарова, сыплет комплиментами, чтобы хоть на некоторое время отделаться от смутного волнения по поводу предстоящей поездки.
========== Часть 9 ==========
— Ну что, Попова, сходим куда-нибудь вечером? — спрашивает Завьялов у Кати, сгребая со стола свои учебники. — Что скажешь?
— И в самом деле, что скажешь, Попова? — Горохов усаживается прямо на школьный стол и выжидающе смотрит на девушку.
Катя краснеет, перекидывает через плечо косу, и вызывающе отвечает:
— А я вам не Лариса Дмитриевна, нечего меня тут делить. Оба бесите, — и, кивнув на выход своей подружке Реутовой, гордо выходит из кабинета.