Стану твоим дыханием (СИ)

Блядь, но он же сам… Это всё случайность. Это обоих проштырило… Он и сосать-то толком не умеет…
Ну конечно, где б он научился? Только что-то тебе его неумение не помешало кончить буквально за секунды. Прямо в рот кончить. В рот, в самую глотку парню, который делает это впервые. Ещё скажи, что он тебя отблагодарить должен был за такую милость. Доволен теперь? А если он мозгами подвинется от того, что ты с ним сделал? Что тогда? Ты об этом подумал, когда хуй свой совал? Нихуя ты ни о чём не думал. Безответственный больной ублюдок. Тебя нужно за решёткой держать, подальше от людей, если ты не можешь со своими желаниями совладать. Там тебе самое место. Хотя бы извинился, но куда там, корона спадёт, блядь.
Харон тихо стонет сквозь зубы. Стон переходит в вой, он уже даже не понимает, с кем разговаривает — то ли со Змеем, то ли со своей совестью, то ли с самим собой.
Невозможным почти усилием взяв себя в руки, он немного успокаивается. В любом случае, хорошо, что хотя бы все живы. Это самое главное. А остальное… Остальное он постарается исправить.
Вымотавшись до предела, Харон возвращается в номер. Парень спит, разметавшись по кровати. Подавив в себе желание лечь рядом, Харон располагается в кресле. Но минут через тридцать начинает ломить спину. Вместе с желанием закурить это становится просто невыносимо терпеть. Харон крутится, пытаясь найти удобное положение. Замирает, услышав стон своего наваждения. Парень спит беспокойно — мечется по постели, что-то бормочет. У Харона сжимается сердце. Он сам хренеет от собственных реакций на этого пацана, но это сильнее него.
«Оставайся на месте, сука, — сам себе рычит Харон, — не смей к нему приближаться».
Но внушения бесполезны. Тем более, что каким-то шестым чувством Харон ощущает, что сейчас, именно сейчас, его порыв не принесёт неприятностей. Наоборот, это необходимо сделать. И пусть это как по минному полю, как по хрупкому льду, но семь бед — один ответ. Харон поднимается, садится на край кровати и почти невесомо гладит хрипло стонущего парня по плечу.
— Тс-с-с-с, — как тогда, в поезде, — это сон, просто сон. Тише, родной мой, успокойся. Всё хорошо.
Харон, опираясь на один локоть, ложится на край кровати. Гладит уже ощутимее, всей ладонью — широко, тепло. По плечу и спине, успокаивающе, расслабленно, повторяя тихим шёпотом, что всё хорошо. Невероятно, но парень успокаивается под этими прикосновениями и поглаживаниями. Он выдыхает, всхлипывает, переворачивается на другой бок — лицом к Харону — и притягивает того к себе. Обалдев от ощущений и реакции, Харон обнимает расслабленное тёплое тело своего наваждения, закрывает глаза и проваливается в сон.
Утро наступает настолько быстро, что Харону кажется, что он вот только минуту назад закрыл глаза. А солнце уже нещадно шпарит своими лучами в окно, и лёгкая штора ему вовсе не помеха. Харон улыбается, ощущая в своих объятиях того, кого хочется обнимать постоянно. Но воспоминания вчерашнего дня омрачают радость такого близкого пробуждения. Харон решает встать сейчас, пока парень ещё не проснулся, или лучше, наоборот, сделать вид, что он спит. Ещё позавчера он даже и не подумал бы подниматься, но после случившегося приходится учитывать каждую мелочь. Харон осторожно отодвигается, пытаясь выпутаться из объятий, и тут лежащий рядом открывает глаза. Отпрянув от Харона, он перекатывается на край кровати, судорожно стискивая на животе простыню. Но лёгкая ткань не может скрыть эрекции, топорщась «палаткой» ниже паха парня. Харону нужно прямо сейчас встать с кровати и свалить к чёртовой матери из жизни этого человека. Харону нужно не пялиться на напряжённое до предела тело. Нужно отвести взгляд хотя бы от распухших губ с небольшой ранкой в уголке рта. Харон радуется, что он хотя бы в халате, который так и не снял, — хвала небесам, ума хватило, — когда ложился. Харону нужно уходить. Но он абсолютно наперекор тому, что нужно, тянется к парню и, глядя тому в глаза, медленно произносит:
— Доброе утро.
Молчание. Парень смотрит на Харона не отводя взгляда, продолжая комкать в кулаке простыню, и крепко сжимает губы, пытаясь скрыть пробежавшую по ним дрожь.
— Всё в порядке, — говорит дальше Харон. — Я просто уснул. Вымотался. Места больше не было. И видишь, я в одежде. Всё хорошо.
Парень нервно облизывает губы, и Харона замыкает. С мучительным стоном он рывком бросается к своему наваждению и присасывается к его губам жадным поцелуем.
— Не могу, — бормочет он, на секунду отстранившись. — Не могу просто. Прости. Прости меня, это сильнее, ты меня с ума сводишь… Прости…
Харон, полностью теряя голову, обнимает парня за шею и, притянув к себе, с очередным стоном прижимается к его губам, проталкивая язык глубоко в рот. Пальцы гладят затылок и шею, язык скользит по зубам и дёснам. Харон втягивает губы парня и слегка прикусывает. Тот не сопротивляется и, кажется, даже начинает отвечать. Его тело уже ощутимо потряхивает, и Харон, окончательно обезумев, целует с таким напором, что это больше похоже не на поцелуй, а на секс. Он просто трахает рот парня своими языком и готов сейчас поставить сто против одного, что тому это нравится.
— Мой мальчик сладкий, наваждение моё, — стонет Харон, оторвавшись от рта парня и покрывая поцелуями его тело.
Шея, плечи, ключицы, грудина… обводит языком по кругу сосок. Руки скользят по бокам, оглаживая ребра и пресс. Тело под его руками выгибается. Харон смыкает губы на соске и втягивает его в свой рот. Наградой звучит протяжный стон и мурашки на коже под ладонями Харона. Лизнув сосок по верхушке, Харон отпускает его и слегка сжимает зубами второй, слыша очередной длинный низкий стон. Пальцы парня разжимаются, он отпускает простыню, и Харон стаскивает её, зацеловывая оголяющиеся участки кожи.
— Мой, — хрипло бормочет Харон, проходясь несильными засосами по животу, — мой хороший, мой охеренный. Какой же ты чувствительный, какой горячий. Как же мне хорошо с тобой. Сказка моя, чудо моё…
Стоны парня становятся ещё громче. Он неосознанно разводит в стороны колени и прогибается в пояснице. Харон вылизывает его пах, постепенно спускаясь ещё ниже. Проводит языком по мошонке, слегка приподнимая её. Облизывает по бокам, всасывает в рот по очереди, перекатывая языком внутри.
— А-а-а-а-х-хм-м-м-м, — слышит Харон и одним движением всасывает в рот член парня. Сразу на всю длину. До упора. Сжимает губами основание и плотно прижимает язык. Расслабляет горло и делает несколько глотательных движений. — Да-а-а-а-а-а, — почти кричит наваждение, ещё больше изгибаясь и вцепляясь пальцами в постель. — О-ох-х-х-х, да-а-а-а-а-а.
Харон скользит губами по стволу члена, заглатывая и натягиваясь ртом до самого максимума. Утыкается носом в гладкую кожу паха, втягивает щёки и сосёт глубоко внутри, создавая во рту вакуум. Парень дрожащими пальцами вцепляется в его волосы, судорожно толкается, проезжаясь головкой по стенке глотки. Харон стягивается, немного выпуская член и с пошлым чмоканьем засасывает его обратно. Возбуждение тянет собственные яйца, и Харон обхватывает в ладонь свой член, упираясь одной рукой о постель, между раздвинутых ног своего парня. Сосёт и двигает рукой в одном ритме. Сглатывает с каждым разом, когда член упирается в его горло. И чувствует, что уже сейчас, вот-вот… Стоны парня становятся более рваными — короче, интенсивнее, а его тело уже просто колотит. Харон сжимает свой член сильнее и ускоряется. Оргазм взрывает изнутри, извергаясь вместе с финальным воплем парня и потекшей в горло Харона спермой. Харон ещё какое-то время держит во рту член, медленно и неторопливо обсасывая и вылизывая его. Выпускает изо рта, целует тяжело дышащего парня в живот и поднимается с кровати.
Идёт в ванную, переодевается в свою одежду. Заглядывает в комнату. Парень всё ещё лежит в постели и смотрит на него таким взглядом, словно сам Дьявол сейчас стоит перед ним.
— Всё хорошо, — утвердительно говорит Харон, глядя на своё охреневшее наваждение. В голове крутятся глупости, типа «это был мастер-класс», «вот таким должен быть отсос» и подобные. Харон игнорирует готовые сорваться с языка скабрезности. — Всё в порядке. Я уже ухожу.