Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона

Огненный шар завертелся на бешеной скорости вокруг своей оси и свечкой взмыл вверх. Застыл выше крон, будто выбирал жертву, а потом полетел прямо на меня.
— Прикрой ее! — бросил Брок, резко вскакивая на ноги.
В тот раз, у клетки, я не видела, как дракон перевоплощался. Да и я с незаконно прихваченным вертелом была озабочена слегка другим. Но сейчас прямо у меня на глазах черты Брока смазались, а его тело окутала мгла, которая расширилась и уплотнилась за доли секунды.
Однако все это я увидела смазанно: тяжело что-то детально рассмотреть, когда тебя хватают за шкирку, ставят на ноги, а потом кричат: «Не высовывайся!» Сам Йон в одной руке держал акинак, походивший на удлиненный кинжал, этакий пробник рыцарского меча, во второй — плащ, и размахивал им подобно тореадору. И как только блохастый столь быстро сумел достать свое оружие из поклажи?
Происходившее на поляне видела урывками. Желания высунуться из-за широкой и ставшей в тот миг надежной и родной спины Йона я у себя не припомню.
Брок расправил крылья, оттолкнулся, словно хотел взлететь, но не смог и плюнул в огненный шар струей пламени из глотки. Фаербол замедлился, чуть сменил траекторию, но все же неумолимо двинулся туда, где еще недавно была я.
А теперь там стоял Йон. Оборотень вскинул плащ ровно в ту секунду, когда шар завис в метре от него, словно ловил пламя в сети. Добротная ткань вспыхнула, но прежде чем опала пеплом, перевертыш сумел раскрутить ее на манер пращи.
Фаербол отлетел в сторону, и Брок тут же начал отчаянно поливать его струей огня. Шар уменьшился в размерах, но от этого, казалось, только набрал прыти.
Сгусток живого пламени вырвался из-под лавины огня дракона и вновь устремился на оборотня. Вернее, на меня. Йон был лишь досадной помехой. Я инстинктивно отпрянула в сторону, фаербол вильнул и в последний миг насадился на острие клинка.
Будь шар чуть больше, прошел бы сквозь сталь и сжег руку ловца, а так у оборотня было мгновение на то, чтобы наотмашь запустить свою добычу вместе с клинком в морду дракона.
Брок вновь открыл пасть, в которой уже зарождалось пламя, и не хуже дрессированной собаки сожрал фаербол. Правда, почти сразу выплюнул. На землю упали капли расплавленного металла, а фаербол, превратившийся в огненную пчелу, был изжарен драконьим пламенем на подлете.
На поляну опустилась вязкая, давящая тишина. Единственное счастье — она оказалась недолгой. Дракон закашлялся и сплюнул на землю вязкую жижу, что еще недавно являлась добротным мечом. Потом ящер начал менять очертания.
Позади тявкнула лиса. Оборотень резко развернулся на звук. Рыжая стояла чуть поодаль. Не отпрыгни я в сторону, эта попрошайка оказалась бы ровно за моей спиной. А так получилось, что Йон, беря на острие меча фаербол, защитил не меня, а лисицу. Последняя же, словно в полной мере осознала, кому обязана отсутствием подпалин на своей шкуре, смотрела на своего спасителя влюбленными глазами.
Вильнув хвостом, она схватила мосол и чуть вихляющей походкой двинулась к оборотню. Последние несколько шагов рыжая и вовсе проползла почти на брюхе и отдала Йону самое ценное, что водилось за лисьей душой, — почти необглоданную косточку.
Но Патрикеевне и этого показалось мало, она зажмурилась и начала тереться носом о голенище сапога оборотня.
Я же поняла — это чистая и ничем не замутненная любовь. Да и как не влюбиться в того, кто не только накормил, но и спас твою жизнь, причем бескорыстно? Пусть и нечаянно стал избавителем.
Кажется, до Йона тоже — медленно, но верно начало доходить, что теперь у него появилась четырехногая фанатка.
Вот только стон Брока отвлек нас с оборотнем от созерцания лисьих благодарностей. Дракон дымился, и это не было преувеличением. Рубаха на Броке практически сгорела дотла, штаны радовали проплешинами в самых неожиданных местах, а на спине красовался здоровенный свежий ожог. Не иначе его оставил фаербол, мазнув по хребту ящера, когда тот прикрыл меня.
— Кто-то говорил, что ее надо лишь проводить, и даже шкурой рисковать не придется? — сдерживая очередной стон и шипя сквозь стиснутые зубы, вопросил дракон. — Тогда как ты объяснишь то, что неизвестный чернокнижник заплатил жизнью юной девы, чтобы вызвать вромуса?
Отчего-то я без дополнительных пояснений поняла, что вромус — и есть огненный шар, который так жаждал меня зажарить.
В горле враз пересохло. Наступил один из тех редких моментов, когда я не знала, что сказать. В голове воцарилась звенящая пустота. Зато у Йона слова нашлись за всех.
— Брок, «что», «как» и «почему» я у этой заразы потом точно вызнаю. Если надо — с особым пристрастием. — Голос оборотня был спокоен до звенящего напряжения. — Но сейчас лучше скажи: ты сам как?
— Все отлично, — заверил дракон и, покачнувшись, начал падать, теряя сознание.
Подхватили мы Брока почти одновременно: я — в силу того, что стояла чуть ближе, оборотень — благодаря отменной реакции и быстрым ногам.
— Аккуратнее, аккуратнее. На живот клади, вот так, — руководил моими действиями Йон.
Фаербол, чиркнувший дракона по хребту, сжег кожу практически на половине спины, обуглив ее до мяса. От вида запекшейся крови меня замутило. Сцепила зубы.
Пока сдирала остатки рубахи, старалась лихорадочно вспомнить все, что знаю об ожогах. И хотя была далеко не врачом, даже мне стало ясно: без медицинской помощи человек с такими травмами не выживет. А Брок хоть и дракон, но кто его знает…
— Эй, побратим, давай держись. — Слова звучали скорее как приказ. А потом уже мне: — Надо промыть, обработать и перевязать.
Я подняла голову, оглянулась. Захотелось грязно выругаться:
— Нечем.
— Как нечем? — Йон осекся, он тоже только сейчас увидел, во что превратились все наши вещи.
В огненной схватке выжил только котелок. Две кучки пепла — вот что осталось от моей поклажи и вещей Йона.
— Стригой тебя раздери! — в сердцах воскликнул оборотень, ни к кому не обращаясь, но я отчего-то почувствовала себя конкретным адресатом этого пожелания.
Оборотень поднялся с колен, выдохнул, словно что-то решая, и скомандовал:
— Пошли!
Я опешила.
— Но как же…
— Здесь в полудне пути Барсучья падь. Там можно найти помощь. — В голосе Йона слышалось сомнение.
— Так зачем мне идти? Я только замедлю ход. Обернись волком — и уже к полудню будешь здесь с подводой.
— Не уверен, что сам смогу договориться. В пади не любят чужаков. Да к тому же местный маг может распознать во мне оборотня. Этот старик помешан на охранных амулетах, везде в селении их развесил. А ты одна дороги не найдешь…
Судя по всему, Йону уже доводилось сталкиваться с сим магом, а может, и не раз. К тому же Брок говорил про «отсиживаться»… Видимо, не столь незнакомы перевертышу места, в которых мы оказались.
— Тогда потащили, — внесла я предложение.
— Ты с виду такая хрупкая, — с сомнением уточнил Йон. — Выдержишь?
— Слушай, я выдержала дрянной характер своего начальника, а хуже его мало что найдется. Поэтому носилки уж точно смогу нести.
По лицу оборотня было видно: мое предложение ему не очень нравится, но оно оказалось единственно возможным.
Носилки Йон сделал быстро: орясины по бокам, ветки потоньше — на перекладины, сверху — лапник. На эту конструкцию и переложили Брока.
Уже через сотню шагов руки начало тянуть, через километр я не чувствовала пальцев. Спустя час все, что ниже локтя, казалось инородным придатком к моему телу. Спину ломило, ноги еле сгибались, но я продолжала упрямо идти. И это притом, что основная тяжесть легла на Йона.
Брок то приходил в себя, то проваливался в бред. Кажется, у него даже началась лихорадка. Дракона иногда потряхивало.
— Слушай, а что такое «вромус»? — задала я вопрос оборотню, чей затылок маячил передо мной всю дорогу.
— А ты не знаешь? — в тон мне, правда, не пыхтя при этом, как беременная ежиха, ответил перевертыш.
— Если бы знала, думаешь, спрашивала бы?