Мой сводный враг (СИ)
– Ты ведь не против, если я с вами отужинаю? – ослепительно улыбается Вика.
И вдруг ее взгляд утыкается в меня. На секунду, на одно мгновение зрачки опасно сужаются, но почти тут же она нацепляет на себя маску безграничной радости. Такой приторной, такой сладкой, что аж зубы сводит.
– А ты, наверное, Олеся! Я очень много про тебя слышала! – она отцепляется от Артема и подходит ко мне. Почти тут же в сладко-приторных объятиях оказываюсь я, в нос ударяет запах ее парфюма: тяжелого и терпкого, что никак не вяжется с ее образом. – Меня зовут Вика. Мы с Артемом с самого детства вместе.
– Ты хотела сказать: “Мы с Артемом были с самого детства вместе, пока я не переспала с его лучшим другом”? – прошипел он вполголоса. Так, чтобы слышали только мы. Родители в счастливом неведении прошли в холл и ждали нас там.
– Кхм, я, наверное, пойду, – неловко переминаясь с ноги на ногу, произнесла я. И не дожидаясь ответа – да и какой там ответ, когда эти двое так экспрессивно сверлят друг друга глазами – пошла внутрь. Становится свидетелем очередной драмы не хотелось, у меня своих хватает.
– Они полдетства провели вместе, представляешь? – рассказывает Сергей маме, опираясь на стену с бокалом коричневой жидкости. – Вика недалеко жила, потому они часто играли в их дворе. Ты ведь не против, если она с нами поужинает?
– И правда здорово, – улыбается мама. – Конечно, не против.
И они, не замечая зашедшую меня, целуются.
Мне совершенно точно надо съехать в ближайшее время, мой неокрепший мозг такого точно не выдержит. Нет, как я и говорила, я взаправду желаю маме и Сергею счастья, ведь моя мать как никто другой это заслуживает. После смерти отца она взвалила на меня весь процесс воспитания и финансового обеспечения. Она думает, что я смутно помню то время, но на самом деле картинки того, как она выматывается на трех работах, чтобы и меня прокормить, и долги за похороны раздать, до сих пор стоят перед глазами.
– Олеся, как здорово, что тебе удалось взять отгул на работе, – Сергей все же замечает меня.
– Да, здорово, – глухо отвечаю я и улыбаюсь. Не потому что мне хочется. А потому что так надо. Хочется мне другого: принять горячий душ и залечь в кровати с какой-нибудь книгой. Пусть даже с Дэвидом Уоткиным с его “Историей западноевропейской архитектуры”.
В холл входит Артем, от него так и веет мрачностью. Каждая клетка его тела напряжена. А вот за ним заходит и Вика. Я мысленно перевожу дыхание. Если он будет занят своей нынешней-бывшей-подругой детства, то оцепится от меня.
Глава 6
Артем
Я думал, этот вечер физически невозможно сделать еще хуже. Все катилось к хренам медленно и неотвратимо, и я уж, наивный, решил, что на душещипательной истории про девственность при попытке угробить мою тачку, я достиг точки дна. Но нет, забыл, какой щедрой бывает Родина-мать.
Вика. Первым желанием было драпать оттуда, как можно скорее. С низкого старта. Как в детстве, когда нас с пацанами застукали на крыше соседского гаража с сигаретами. И это был не панцирь-ракушка в спальном районе, а гараж бывшего криминального авторитета, известного в народе как Витя Хрящ. Потому что своим жертвам обычно ломал хрящи. С тех времен на соседнем участке раза три перестраивался коттедж и менялись хозяева, но я до сих пор помню одутловатую и мутную рожу Хряща и ту скорость, с которой я тогда несся до самого отцовского кабинета. Вот в тот момент, когда на крыльце появилась рыжая макушка Вики, мне больше всего на свете захотелось побить тот детский рекорд. Ссаная вежливость!
Я удивляюсь и, может быть, даже искренне завидую людям, которые умудряются вести себя, как ни в чем не бывало, после того, как нагадят тебе на газоне, публично стянув штаны. Навалят с лихвой – а потом, оттопырив мизинчик: «Ничего, если я с вами отужинаю?» Сука.
Я не могу смотреть на нее и не вспоминать бледную задницу Пашки, своего лучшего друга, у нее между ног. Отец, конечно, преувеличивает насчет того, что мы с Викой с детства вместе. Жили рядом, играли вместе, потому что наши няни дружили и постоянно тусили. Я бы предпочел играть с мальчишками, но няня решила за меня. Вика вечно предлагала эти дурацкие игры в маму и папу, в доктора, в мамин сериал… Озабоченная была с детства, когда мне интересно было ловить головастиков, жечь лупой муравьев или тупо ковыряться по уши в грязи. В школе стало повеселее, у меня появилась своя компания и Пашка. Но совсем уж отшивать Вику было неохота, да и я к ней привык. Я не помню, чтобы был в нее так уж влюблен, просто вдруг осознал, что мы, оказывается, встречаемся. Пропустил тот момент, когда меня об этом спросили. Это казалось так же естественно, как делать уроки и ходить в школу каждое утро. Предки подшучивали на тему «жених-невеста», одноклассники делали то же самое, только в более жесткой форме. У Вики был блокнот, изрисованный сердечками с моим именем.
С ней я впервые поцеловался с языком, мне она показала и дала потрогать грудь: был новый год, отмечали у ее родителей большой соседской тусовкой. Она заманила меня в кладовку, включила тусклую лампочку и сунула себе под свитер мою влажную и липкую от пота ладонь. Я, как дурак, таращился на бледно-розовый сосок, а Вика полезла ко мне в штаны. Правда, я спустил до того, как она успела коснуться моего приятеля.
Мы периодически повторяли наши наивные ласки, и Вика каждый раз умудрялась удивлять. Сперла родительский диск с видео для взрослых, мы пробовали делать это орально, и меня поражало, с каким темпераментом Вика реагирует на мои прикосновения. До большого секса, правда, так и не дошло, но я был уверен, что Вика – девственница и ждет особого момента. От одноклассников я слышал, что все девчонки зажатые, и не понимал, почему именно мне досталась такая раскрепощенная. И, дурак, честно рассказывал обо всем Пашке.
В то лето перед выпускным классом отец отправил меня к матери в Лондон, а она, сославшись на дела, скинула в языковой лагерь в Греции. Там ко мне клеилась одна бельгийка, но я честно всем говорил, что у меня есть девушка и хранил верность, как самый настоящий идиот. А потом вернулся и решил, что вот теперь пора бы перейти с Викой на новую ступень. Купил резинок, цветов, удостоверился, что ее предки свалили из дома, и отправился прямиком в ее комнату, такой загорелый и готовый ко всему.
Ее стоны было слышно даже на лестнице. Но вместо того, чтобы развернуться и уйти, я как загипнотизированный пошел на звуки, открыл дверь. Никогда не забуду эту картину: ее раскинутые ноги, между ними суетливо вдалбливается Пашка, сжимая бледную задницу, а ниже болтаются его спущенные до колен труселя с бэтменом, которые я ему по приколу подарил на днюху.
Тогда я усвоил важный урок. Женщинам нельзя доверять, даже если знаешь их с детства. Нет, мать, конечно, постаралась обучить меня этой прописной истине гораздо раньше, но Вика закрепила результат. Я не знаю, любил ли я Вику, в том возрасте, наверное, сложно говорить о любви. А вот предательство прочувствовал отлично. Пашке набил морду, хотя он говорил, что не собирался, просто пришел к Вике сыграть в новую компьютерную игрушку. Отчасти я ему верил, но нельзя же, черт возьми, споткнуться и упасть в чью-то вагину! Так и представляю разговор: «Паша, это твой джойстик?» – «Нет, это мой член. И когда закончишь на нем прыгать, отодвинься, я вот-вот пройду на девятый уровень». Бред.
Паша еще ладно, но Вика выжала из той ситуации максимум. Преследовала меня, а потом сама же еще и умудрилась обидеться! Я стал встречаться с другой девчонкой, а Вика изображала депрессию, угрожала покончить с собой, один раз наглоталась таблеток, чем до усрачки напугала родителей. Таблетки, правда, были от кашля, но кому какая разница, если есть Артем, которого можно во всем обвинить? Бессердечная тварь, бросил бедную девочку умирать от любви!
Совесть не позволяла мне рассказать, что если эта девочка и умрет от любви, то только от ее венерических последствий. И я молча выслушивал упреки Викиных родителей, терпел косые взгляды одноклассников, учителей и, в особенности, головомойки отца.