Чайный мастер и детектив (ЛП)

− Она...
− Жива и здорова. Я иногда получаю послания. − Дочь Теней не видела улыбку, но прекрасно представляла − медленная, ленивая, постепенно расплывающаяся на всё лицо Лун Чау. − И если цена этому – подозрения людей, то пусть подозревают. Меня допрашивал трибунал, но если постараться, есть способы пустить их на ложный путь.
− Деньги...
− Она мне заплатила. За э-э... услуги.
− Вы... вы позволили семье думать, что она мертва. − Дочь Теней уже была почти там. Давление на корпус стало нестерпимым. Когти, скребущие её снова и снова, воспоминание о борьбе, беспомощности и сломленности, а в ушах только крики умирающих.
Она...
Она справится.
− Конечно. Как только они узнают, что девушка жива, её выследят и притащат домой. Ради её же блага. − Сарказм в её голосе был почти невыносим.
И Туйет... Конечно, Туйет, юная, сбежавшая от семейных неурядиц, напомнила Лун Чау бывшую ученицу.
− У вас почти не осталось времени, − резко сказала Лун Чау. Туйет обмякла в её руках: пальцы изогнулись под неестественными углами, от ногтей и волос потекли твёрдые чёрные бусины. − Скажите, что мой рассказ был полезен.
Теперь она их видела, не удалённо по каналу связи, а через собственные датчики. Два тела − высокая громоздкая Лун Чау крепко держит Туйет, обвив руками и ногами затвердевающее, распадающееся тело девушки.
Последний прыжок − во мрак, где когда-то она так отчаянно молила о конце, через пространство, тяжелое и тёмное, как руки, в последний раз настойчиво тянущие вниз. И вот она приблизилась к обеим настолько, что можно дотронуться, открыть шлюз и послать за ними ботов и шаттл.
− Я здесь, − сказала она.
* * *
Милиция не обрадовалась. Они знали Лун Чау, но определенно не ожидали, что им позвонят из больницы и вручат почти закрытое дело. Но они приняли это как должное, хотя и без особой любезности.
Когда они покинули больницу − после того, как Лун Чау, молчаливая и сдержанная, понаблюдала за Туйет, спящей на взмокших от пота простынях, с круглыми шрамами на кончиках пальцев и кожей нездорового цвета погребального савана, − Лун Чау направилась прямиком в трибунал и в камеры.
К огромному удивлению Дочери Теней милиция впустила их обеих.
Бабушка Кюэ ждала их, сидя на жестком полу камеры под неумолимым приглушённым светом сверху. Она казалась бледной и измождённой, под глазами синяки, ни капли прежней самоуверенности.
− Она будет жить, − сказала Лун Чау. Она стояла, прислонившись к стене, боты опять повисли у неё на руках. Только Дочь Теней, настоявшая на наблюдении за Лун Чау и поместившая нескольких ботов на её тело, знала, как та близка к полному истощению. − Не по вашей милости.
Бабушка Кюэ не ответила.
Дочь Теней медленно произнесла:
− Полагаю, это расценят как халатность, а не убийство.
Чайного мастера, конечно, не привлекут, − аптекарь не несет ответственности, если клиент не соблюдает предписанную дозу. Всё легло на сестринство.
Лун Чау промолчала, да ей и не нужно было говорить. Она буквально излучала гнев − то же тщательно контролируемое выражение, как в момент, когда они доставили Туйет в больницу. Тогда она сидела в глубокой сосредоточенности, пока врачи не вынесли вердикт − конечно, не всё в порядке, поскольку такое никогда не проходит даром, но надежда есть.
− Вы должны знать. − Дочь Теней не могла удержаться. Она пыталась быть доброй − не быть Лун Чау − но это нелегко. − Смеси просто не могут...
− Были и другие сигналы. − Лун Чау не отходила от стены. − Происшествия без последствий. Вам повезло, что раньше такого не случалось.
Её тон был невыносимо легкомысленным.
Бабушка Кюэ наконец заговорила − казалось, будто каждое слово ей дорого обходится:
− Я не знала. Я думала... глубокие пространства устрашают. Это чтобы было легче...
− Контролировать вашу паству.
− Вы не понимаете. − Снова заметное усилие, словно воздух у неё во рту превратился в металл. − Церковь поступала так, чтобы делать людей ничтожными, но не… Она запнулась и начала заново. − Когда вы там, и перед вами нет никого и ничего, когда вы осознаете свою ничтожность − вы также осознаете: с вами связано всё, что когда-то было, всё, что когда-нибудь будет. Что все мы, в конце концов, часть этого великого целого.
Муть из ночных кошмаров, и она хотела подать всё это как откровение?
− Буддистская чушь, − бросила Дочь Теней.
Она думала, что Лун Чау что-нибудь скажет, но та была необычно молчаливой. Погружена в воспоминания, сообщили боты.
− Для нормального человека, − наконец произнесла Лун Чау. − Но, как мне представляется, ни Туйет, ни Хай Ан нормальными не были.
− Они могли бы быть. Им просто нужно было пройти через страх.
Лун Чау вздохнула и полуобернулась к Дочери Теней.
− Говорить всегда легче, чем делать. И нельзя за урок платить жизнью.
− Я делала то, что должна.
− Бессмысленно, − сказала Дочь Теней Лун Чау, добрее, чем намеревалась. По правде говоря, она была так же потрясена и измотана, как и Лун Чау. Если она пыталась отдохнуть, то снова и снова видела два тела, уносящиеся в глубокие пространства, и чувствовала себя как в ту долю мгновения перед окончательным погружением, так близко к тому, чтобы потерять обеих. − Идемте.
И, к её огромному удивлению, Лун Чау подчинилась.
* * *
Лун Чау в молчании вернулась с Дочерью Теней в её офис. Там она вытащила кресло и не столько села в него, сколько рухнула. Дочь Теней, не уверенная, какие у них теперь отношения, почти машинально позволила ботам приготовить чай и пельмени.
Комната опять была голой. Дочь Теней заставила себя превратить её в жилое помещение: добавить картины и видео, возникающие из металлической дали, настроить их на показ звёзд и водопадов с одной далекой планеты. Но не глубокие пространства, хотя, возможно, когда-нибудь она сможет вытерпеть рядом с собой этот пейзаж. На оверлее замерцали книжные полки, заполненные фантастическими любовными романами и масштабными эпиками об учёных и кораблях; толстыми томами об изготовлении смесей, начиная от самых простых и до сложных. Ей не терпелось снова остаться одной, хотя тишина пугала её больше, чем она могла признаться.
Лун Чау рассматривала свой чай так, будто в нём таились секреты мироздания. На её руках поблескивали боты. Наверное, она держалась только на препаратах. Должно быть, самое время для извинений, вот только Дочь Теней не чувствовала себя обязанной их приносить и вместо этого спросила:
− Что теперь?
Улыбка Лун Чау была бледной тенью прежнего выражения.
− Хотелось бы отправиться на поиски другого трупа для моей статьи, но пока что я чувствую, что не справляюсь с последствиями.
− Смесь...
− Её действие закончилось. − Она отказалась от осмотра врачей. Разумеется. − И наши с вами дела вскоре закончатся, не бойтесь. Все долги уплачены.
Арендная плата. Она должна испытывать облегчение, но ни на что не было сил.
− Понимаю. − После паузы: − Не беспокойтесь. Я ничего не скажу семье Ким Оан.
Вздёрнутая бровь.
− Я и не думала, что скажете.
− Вы не обязаны были говорить.
− Вы нырнули в глубокие пространства, чтобы спасти Туйет и меня. Я точно знаю, чего вам это стоило. Самое меньшее, чем я могла отплатить, − это доверием.
− Я сделала это не ради вас.
− Знаю, что не ради меня. Но это ничего не меняет. − Лун Чау опять замолчала. Встряхнула кистями рук: боты ушли, осталась только тёмная, покрытая шрамами кожа с капелькой крови.
− Если вы мне доверяете...
− Да?
− Расскажите о препаратах. Которые принимаете.
− А. − Она поставила чашку на стол. − Рассказывать особо нечего. Вы всё ещё думаете, что это из-за допросов милиции? − Тень прежней насмешливости. − Это было бы складно, да? Простое и милое объяснение. Что ж, вынуждена разочаровать. Мне просто нужны препараты для работоспособности. Вот и всё. Жизнь не такая простая и складная.