Пепел к пеплу (ЛП)

Я представила Шону в комнате, улыбка не затрагивала ее глаза, поводок падал, и я не видела, что было на его конце. Но мозг хотел туда. Хотел заполнить пустоты. Хотел увидеть плохое.
Мне нужно было туда.
— Ты ужасно впечатлительный ребенок, да? — сказал Декс Джоди.
Она показала ему язык.
— Сам такой.
— Ты хоть знаешь, что это значит?
— Декс, — резко сказала я, не дав ему спорить с ребенком. Я выбралась из-за стола. — Думаю, я все.
Он потрясенно посмотрел на меня.
— Что? Все?
— Перри… — начала Ребекка.
Я потерла руки, ощущая холод, глядя на здание.
— Не знаю. Но если я не побуду хоть пару часов подальше отсюда, я сойду с ума.
Ребекка посмотрела на Декса.
— Свози ее в город, — предложила она. — Я тут поговорю, поснимаю.
Декс странно посмотрел на нее, а потом кивнул, словно что-то понял.
— Звучит неплохо, босс, — он встал и подошел ко мне, взял за руку. — Я схожу в комнату за вещами. Взять твою сумочку?
Я кивнула.
— И свитер, ладно? — ниже было теплее, но мне стало холодно, и солнце не могло согреть.
Я посмотрела на Ребекку, та улыбнулась.
— Что? — я нахмурилась.
— Ничего, — она все еще улыбалась.
— Хочешь поиграть со мной? — спросила у нее Джоди.
Ребекка замешкалась. Я благодарила звезды, что не оставалась играть — особенно в прятки с мертвыми.
— Конечно, — сказал Ребекка.
— А ты знаешь игры? — Джоди уперла ручки в бока.
— В Англии я играла в игру под названием «Который час, мистер Волк». Хочешь поиграть?
Я закатила глаза. Конечно, она выбрала самую странную игру, но Джоди была за.
Вскоре я оказалась в джипе, мы с Дексом поехали к берегу. Мне не нравилось запираться в голове, но я могла думать лишь о лице Шоны и черном силуэте плохого.
— Детка? — нежно сказал Декс. — Ты в порядке?
Я покачала головой, глядя на проносящиеся деревья.
— Нет.
— Хочешь домой? — я посмотрела на него. Он выглядел сочувствующе. — Ты понимаешь, знаю. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
Ох. Мое сердце надувалось, как воздушный шар. Я улыбнулась ему.
— Я не знаю, чего хочу, Декс.
Он глотнул.
— Ты еще хочешь меня?
Все во мне растаяло. Я повернулась к нему и коснулась его щеки.
— Конечно, хочу, Декс. Я люблю тебя. Ты это знаешь. Просто… я в ужасе. Все в том месте…
— Слишком?
— Да. Слишком.
— Расскажи о своем сне. Где ты видела девочку.
— О, я не хочу сейчас об этом думать, — сказала я. — Правда. Я хочу притвориться на миг, что санатория нет. Что мы вернулись к нормальной жизни.
— Ты прав, — он вдруг остановил машину у красивого вида. Он остановился у низкой каменной стены с видом на утес и город внизу. Без тумана было видно машины на 101, проезжающие Гэри, мерцающий океан и бесконечное синее небо. Мне стало лучше уже от вида, тепло летнего воздуха проникало в открытые окна.
Декс расстегнул свой ремень безопасности, а потом мой.
— Идем, — он убрал ремень с меня. — Там слишком хорошо, чтобы быть в машине.
Хотя мы были посреди склона горы, не так близко к цивилизации, как я хотела, я выбралась из машины. Он взял меня за руку и повел к низкой каменной стене, где усадил меня. Он посмотрел на яркий горизонт, щурясь, кольцо на темной брови блестело на солнце. Как и много раз до этого, я была потрясена его красотой. Порой это поражало меня.
— Этот берег, малыш, — тихо и хрипло сказал он. — Там мы встретились. А все из-за моего странного чувства, что нужно побывать в том маяке. Что я должен. А потом я увидел тебя. И все. Я знал, почему шел туда.
Я невольно улыбнулась. Я не знала, почему Декс так часто вспоминает встречу в последнее время, но мне это нравилось.
— Ты становишься романтиком.
Он вскинул бровь.
— Это новое. Тебе больше нравится такой Декс или пошляк?
Я коснулась его руки.
— Не важно. Они одинаковые. Они — это ты.
Он перевернул мою ладонь, чтобы было видно якорь.
— Смотрится отлично, детка. Прекрасно, — он глубоко вдохнул и пристально посмотрел на меня. — Ты все еще не сожалеешь?
— Ни за что, — убедила его я, не было сил отвести взгляд.
— Это будет на тебе навсегда.
— В том и смысл.
Он сжал мое запястье.
— Мы не знаем, что будет в будущем. Я вижу тебя сейчас, и ты напугана. Я не хочу так с тобой делать.
Я с вопросом смотрела на него.
— О чем ты?
Он облизнул губы.
— Я… хочу, чтобы ты была рядом. Долго. Но я не хочу делать это шоу. Я хочу закончить. Ради нас, — я раскрыла рот. Он продолжал. — Ты говорила на днях, что шоу не навсегда, что будет что-то другое. Думаю, ты права.
— И что мы будем делать?
— Не знаю, малыш, — он сжал мое лицо большими ладонями. — Не знаю. Но мы разберемся. Вместе. У меня есть деньги. Я позабочусь о тебе — о нас — пока мы не поймем.
Его слова окутали меня облегчением и тревогой.
— Так это конец «Эксперимента в ужасе»?
— Это должен быть последний эпизод, — заявил он. — И мы должны уйти громко. Но, да, это будет конец.
Он отпустил мое лицо, тревожно прикусил губу, оценивая мою реакцию.
— И? Что думаешь? Я не могу делать этот выбор сам.
Конец звучал решительно. Я знала Декса из-за этого шоу. Я не знала, какими будут жизни без него. Неизвестность — с призраками или без — пугала.
Он склонился, задел мои губы своими, и я вдохнула его знакомый запах мяты и Олд Спайса.
— Это конец шоу, — прошептал он. — Это начало для нас.
— Обещаешь? — проурчала я.
— Не просто обещаю, — он поцеловал меня нежно, мой рот открылся, и наш поцелуй стал влажным и жарким, окутывая меня медом. Я придвинулась ближе, ладонь скользнула под его футболку, ощутила твердый живот.
Но, к моему удивлению, он отпрянул, улыбнулся и убрал мои волосы за ухо.
— Перри, — сказал он. Его глаза сияли от эмоций, дыхание было тяжелым. — Перри… я…
Я была очарована им и не заметила подъехавшую машину.
— Надеюсь, я не помешаю, — знакомый голос разрушил чары между мной и Дексом.
Глаза Декса гневно вспыхнули.
— Черт! — буркнул он под нос и пронзил нарушителя убивающим взглядом.
Я посмотрела на Патрика Ротберна/Гэри Олдмена в «Приусе», машина гудела, рука свисала из окна.
— Нет, — быстро сказала я, не дав Дексу сорваться. Не знаю, почему он так нервничал, но попадаться злому Дексу было опасно.
Я сжала руку Декса и прошла к Олдмену.
— Что вас вернуло?
Он припарковался и поправил очки.
— Я на обеде. Хотел рассказать о девочке с рисунка. Я проверил в музее. Я не уверен на 100 %, но думаю, что прав. Оны была дочерью одного из врачей. Он начал там работать, чтобы быть ближе к ней. Доктор Ридли. Его дочерью была Шона. Он умер на год раньше нее, и ее перевели на верхний этаж.
— Как? — спросила я.
— Он упал, — просто сказал он. — Может, суицид, может, потому что не мог найти лекарство, и она умирала. Не знаю.
— Думаете, его вы видели тогда в халате?
Он молчал, вытащил фотографию из папки на пассажирском сидении.
— Я приехал показать это.
Я забрала фотографию и рассмотрела. Там улыбались мужчина и его дочь. У мужчины были зализаны черные волосы, он был в нарядном костюме с карманными часами. Девочка была такой, как я видела, ее волосы были накручены, а платье словно сшили из металлических нитей. Рождественская ель на фоне относила фотографию к декарбю. Я перевернула ее и увидела надпись «Доктор Тимоти Ридли и его дочь Шона, допущены 15 мая 1933».
— Завтра, но восемьдесят лет назад, — сказал Олдмен. — Я могу забрать?
Я закивала и отдала ему фотографию. Мне она не была нужна.
Он оглянулся на Декса.
— Простите, что помешал. Я думал, что вы осматриваетесь. Не знаю, что будет означать завтра в большой схеме событий, но история умеет скрывать важные события.
Он помахал на прощание, развернул машину и пропал за холмом.
Я шумно выдохнула, напряжение сдавило плечи, я прошла к Дексу.