Таша (СИ)

Я даже зависла на некоторое время, уставившись на жгучую брюнетку с алыми губами. Если бы цветом волос я пошла не в тёмно-русого Назара, а Киру, подумала бы, что брежу, разглядывая свой прототип.
«Жуть»!
— Это кто?
— Извини, я сейчас.
Ящеров отстранился от меня и направился в сторону брюнетки, видимо фанатки не только стритрейсера, но и сериала «Сумеречные охотники», так как в вырезе её кофты чётко виднелась тату-руна.
Резко отвернувшись от улыбки, которую источала незнакомка, заметила с каким злорадством улыбаются три девушки, сидящие напротив и наблюдающие за мной, включая голубоглазку.
Я не могла лишить себя удовольствия поиграть в «гляделки» с расфуфыренными стервятницами, радуясь, что появилась возможность выпустить пар и избавиться от нехорошего предчувствия, но и тут потерпела фиаско.
Долго никто не выдерживал пристального внимания чёрных глаз, всегда отводя глаза первыми. Три фифы тоже оказались слабачками.
— Это — Амира, — протянул лениво Зарецкий, просвещая меня, — и я не знаю, что она тут делает. Никто её не приглашал.
Амира переводится, как «принцесса».
«… ну, да! Как же!» — В груди запекло от заклокотавшей обиды.
Такие чувства были для меня новыми. Я прислушалась к себе и ощутила горечь на языке.
Подняв глаза на Виктора, получила спокойный уверенный взгляд, будто мужчина уверял меня, что беспокойство излишне по поводу появления данной особы.
В сумочке завибрировал телефон, и послышался голос персидской певицы Мехрнуш, затянувшей плавную песню «Naro» — «Не уходи».
Это стало для меня такой неожиданностью, что тихое меццо-сопрано успело привлечь ненужное внимание многих, перебив на половине разговора Руслана и Амиру, удивлённо приподнявшую изящные чёрные брови, пока я приходила в себя.
«Почему я чувствую, что ты рядом со мной?
Почему я не верю, что ты уезжаешь?
Почему я теряю след дня и ночи?
Почему я думаю, что ты там для меня?
Почему ты между мечтой и сном?
Почему ты в теплоте каждого вздоха?
Я скучаю по тебе с каждым дыханием.
Ты уходишь, но я держу тебя в этой песне
Но не… пожалуйста, не уходи…»
Эту песню я услышала впервые прямо перед экзаменом в балетной школе и была полностью покорена трогательным и проникновенным исполнением.
Пусть Мехрнуш — иранка, но фарси был родным языком мамы, лишь немного отличаясь диалектами.
Помню, я тогда перекроила всё выступление и станцевала балет под фарси, каждым движением стараясь показать страдание от потери дорогого человека. Это было впервые.
Учитель так и сказал, что ещё никогда не видел ничего подобного.
Тётя Марина плакала в зале… а Лера за кулисами. Ей было 8 лет.
«Маленькая прилипала! Надо же так подставить!?! Называется — «пусти свинью за стол»! — Злобно посмотрев на дисплей айфона, сверкающий сердечками вокруг пары слов: «любимая подруга», вспомнила, как два дня назад Лерка попросилась ночевать у меня, игнорируя недовольство Руслана. — «Эта стерва самолично поставила звонок на вызов своего номера! Когда только успела»?!
— Что за унылая древность? — Поморщилась блондинка в синем платье, чьё имя я знать теперь не хотела, глубоко обидевшись за певицу.
— Ты любишь песни на фарси? — Я даже не заметила, как Руслан оказался рядом, склонившись ко мне с непониманием и подозрением на лице, позабыв о собеседнице.
Хотелось выматериться.
Молча приняв вызов, отвернулась, надеясь, что моя обида не бросается в глаза.
«Наивная…»
— Лерка! Какого хрена ты самовольничаешь и…
— Помоги мне.
От несчастного голоса подруги у меня волосы на затылке зашевелились.
— Где ты? — Я резко встала с места, не замечая, как Зарецкий с Ящеровым тревожно переглянулись.
— Внизу. На подземной парковке. Спаси меня, или я тут задушусь сейчас…
— Ты куда? — Дружный хор мужских голосов раздался за спиной, когда я бросилась на выход, проносясь мимо Амиры, как на пожар.
Объяснять не собиралась. Если Лерке была бы нужна помощь Русика или Виктора, она не звонила бы мне, а набрала им.
 
«И вообще: Я ОБИДЕЛАСЬ»!
Лифт открылся сразу… как и закрылся, оставляя за своим порогом не добежавших до цели трёх парней, когда коснулась кнопки этажа подземки.
Я только и услышала, как Ящеров выкрикнул:
— Таша! Накажу!
— Ну-ну… поймай меня сначала, — буркнула, недовольно скрестив руки на груди.
Ревность оказалась неприятным чувством. Мне хотелось топать ногами и кричать только от того мизерного факта, что Руслан подошёл к этой Амире!
— Тоже мне!
Выйдя из лифта, когда тот пиликнул на минус первом этаже, разводя створки в стороны, застыла на месте, увидев Воропаеву.
— Леееераааа… ты… ты — дурочка? — Моя челюсть чуть не отвалилась от необычного формата подруги.
— Спокойно! Знаешь, как говорят умные люди? «В любой ситуации говори: «Все идет по плану»! — Мало ли какой е*нутый у тебя план»!
— Не то слово, Леруся… не то слово… — хохот вырвался из груди, отпуская напряжение.
Руслан
— Ящер. Лифт не останавливался нигде. Спустился на парковку.
— Спасибо, Тоха. Развлекайтесь, мы сейчас поднимемся с нашими очаровательными спутницами, — ответил Макарову, стиснув трубку телефона, отключаясь.
Рыжий оставался всё это время возле лифта, как мы условились изначально, кинувшись в сторону лестницы с бледным Зарецким одновременно. Нам предстояло преодолеть несколько пролётов, чтобы оказаться у цели.
Я был натурально зол на шуструю Ташкевич, решившую, что со всеми проблемами справится сама. Конечно, я не знаю, что там Лерка ей в трубку бормотала, но резкая бледность Наташи сразу бросилась в глаза.
— Как думаешь, с ней всё в порядке? — Витя вырвался вперёд, перешагивая сразу через три ступеньки.
— Уверен, всё нормально. Это же Лерка! Очередной заскок. Трахнул бы ты её что ли! Мне кажется, она давно напрашивается!
— За своей заразой следи, — огрызнулся Рыч, в своём репертуаре. — Это ж надо! Даже не объяснила ничего! Ломанула с места, как спасатель Малибу! Тоже мне, Халк в юбке!
— … в платье… — поправил друга, когда мы, наконец, оказались перед заветной дверью, скрывающей подземный паркинг, и улыбка расплылась сама собой, предвкушая обещанное наказание для Ташки.
К картине, которая предстала перед нами, стоило открыть эту самую дверь, ни я, ни Зарецкий готовы не были.
— Матерь Божья!!!
Я старался заменять нецензурные выражения, рвавшиеся из меня наружу, дабы выразить тот восторг, который вызвал у меня новенький сверкающий «додж» — пока самый быстрый байк двадцать первого века, на что-то более привычное для женских нежных ушек, однако у Витьки это плохо получилось:
— Лерка!!! Аудит твою мать! Что за хрень на тебе?!
Казалось, я только сейчас заметил Воропаевский прикид…
«Кхм… прикидом назвать «ЭТО» — просто несусветное кощунство!»
Ташкевич нервно хихикнула, продолжая распутывать ниточки блестящих кристалликов, которыми обмотала себя героиня сегодняшнего вечера, боясь поднимать глаза.
«Мдааа… Лера постаралась преподнести подарок для бывшего опекуна более чем оригинально».
Воропаева расплылась в улыбке, даже не думая прикрыть полуголое тело.
Девушка была изящна и величественна в этих нескончаемых стразах, ничем не закреплённых на её теле. Не догадаться о том, что на младшей сестре Серого нет нижнего белья, мог только круглый идиот!
— Что конкретно тебе не нравится, Зарецкий? — Голос девушки был холоден. За маской ледяной надменности угадывалась искренняя обида.
— Ты не замёрзла?
Я улыбнулся, слушая, как Витя тут же изменил голос, спросив более спокойно и, я бы даже сказал — ласково.
 
— Не замёрзла, — сразу смутилась Лера, которой не дали повода разозлиться.
«Глупая наивная малышка…»
— Может, всё-таки, дать тебе мою куртку?
Витя не сдавался. Даже Таша закусила нижнюю губу от усердия сдержать рвущийся из груди смех, справляясь с задачей освободительницы более чем виртуозно.