Ассистентка антиквара и город механических диковин (СИ)

Фирма была солидная и известная. Знаменитый аукционный дом не только торговал древними диковинами и произведениями искусства. Династии Молинаро принадлежали галереи, выставки, издательские дома, реставрационные мастерские, букинистические лавки, собственная школа искусств и основанное деятельным племянником сыскное агентство, которое боролось с жуликами на рынке антиквариата.
Отделение на Лилак-страда отвечало за продажу старинной бронзы и часов. На первом этаже работала своя типография и фотографический салон.
Задания Аннет получала несложные, но им конца-краю не было. На каждое выполненное скучнейшее задание приходилось два десятка новых. Злая и отупевшая, она оставалась в конторе допоздна и возвращалась домой затемно, сжимая в руке зонтик, как штык – пусть только сунутся ночные хулиганы!
В конторе царила сонная скука, а все сотрудники, казалось, походили на музейные экспонаты: занудные, блеклые, словно припорошенные вековой пылью. Аннет страдала от острого чувства недовольства собой и своей жизнью. Ее творческая энергия не находила выхода и чахла.
У Аннет была мечта. Да еще какая! Ей хотелось выступать на театральных подмостках, а если повезет – стать синематографической актрисой. Она не пропускала ни одного сеанса в электрическом театре «Сфинкс» и ни одного спектакля в королевской оперетте. При оперетте была актерская школа. Там проводили полугодовые курсы. Осталось собраться с духом, внести вступительный взнос, распрощаться со скучной конторой, а дальше...
Воображение показывало полные залы, очереди у кассы, бурные аплодисменты, море цветов от поклонников и гастроли по всему миру. Или лицо Аннет крупным планом на экране, тапер играет душераздирающую музыку, зрители восторженно вздыхают в полутемном зале.
Рисовались и картины провала: она раз за разом не проходит прослушивание, перебивается с хлеба на воду, а затем волей-неволей возвращается в дом родителей, сидит на бесконечных приемах, где мать подсовывает ей потенциальных женихов – пузатеньких, богатых, чванливо-снисходительных. Ужас.
И Аннет сразу скисала. Трусила. «Я обязательно рискну – попозже, – говорила она себе. – В конце концов, мне всего двадцать три. Успею еще завоевать мир».
Работа в фирме Молинаро имела свои плюсы: платили хорошо, и начальство терпеливо относилось к эксцентричным нарядам незадачливой ассистентки антиквара, которая стремилась хотя бы таким способом выделиться на фоне остальных и доказать миру – и себе самой – что девушка она незаурядная, передовая и раскрепощенная.
Вот к чему привела ее раскрепощенность! Теперь жди беды.
Глава 2 Тигр-людоед
Нет, босс не уволил ее. Более того: на следующий день он вызвал ее и Ванессу и принес извинения.
— Я неверно истолковал намерения, с которыми вы явились в мой кабинет, и повел себя неподобающим образом, – сухо произнес господин Молинаро. Аннет скованно кивнула и посмотрела на него искоса, ломая голову: на самом деле раскаивается или нет? Решила: нет, не раскаивается. Ему неприятно, но ни капли не стыдно. А значит, грош цена его извинениям.
Девушка поджала губы и задрала подбородок, а Ванесса бросила на нее укоризненный взгляд: она подозревала, что вина Аннет в случившемся все-таки была. Когда они покидали кабинет босса, Ванесса мягко заметила, что приличные девушки, которые одеваются и ведут себя скромно, в подобные ситуации не попадают. Затем, когда они остались одни, помощница управляющего горько вздохнула и пророческим тоном сообщила:
– Он так это не оставит.
И опять оказалась права.
Во-первых, Аннет спешно переселили с глаз долой, в тесную каморку в подвале. Там было пыльно, шумно от работающего за стеной печатного станка и очень одиноко.
Во-вторых, начальство вспомнило, на какую должность ее первоначально брали в «Раритеты Молинаро», и поручило провести экспертизу старинных каминных часов. Аннет была уверена, что неплохо справилась – в хронограмме, которая возникла перед ее мысленным взором, когда она призвала свой талант, отчетливо виднелись светло-серые полосы, указывающие на вторую четверть восемнадцатого века. Однако, как доложила впоследствии Ванесса, Аннет ошиблась на добрые восемьдесят лет. В результате Аннет лишили премии и урезали жалованье, что оказалось чувствительным ударом.
Она подозревала, что дело было нечисто, и никакой ошибки она не допустила, а босс подстроил выставить ее виноватой, но доказать ничего не могла.
В-третьих, на Аннет взвалили вдвое больше работы; при виде исполинской кипы бумаг, которые она обнаруживала каждое утро на столе, хотелось выть.
В-четвертых, сплетни о произошедшем в кабинете босса расползлись по конторе на Лилак-страда. Хуже: служащие отчего-то решили, что Аннет успела закрутить интрижку с боссом, а затем дала ему от ворот поворот. Аннет пыталась выяснить, кто распускал гадкие слухи. Определенно это был кто-то из свидетелей некрасивой сцены: либо машинистки, либо благообразный специалист по бронзе. Ванессу подозревать не хотелось, но и исключать не следовало.
Слухи тем временем катились, росли, как снежный ком, дошли до головного отделения, и знакомая машинистка рассказала, что племянничек имел неприятную беседу с главой династии, который не поощрял открытых шашней со служащими, как портящих репутацию фирмы. Против шашней тайных Абеле Молинаро не возражал: сам испытывал слабость к молоденьким секретаршам.
Теперь босс буравил Аннет тигриным взглядом, когда сталкивался с ней в коридоре.
Ситуация накалялась, но Аннет терпела. Ванесса не раз намекала, что лучшим выходом стало бы увольнение – она даже нашла замену, своего кузена-хронолога — но Аннет решилась не сразу. Ей были нужны деньги. Даже урезанное жалованье оставалось внушительным. Она терпеливо откладывала, чтобы в один прекрасный день осуществить свою мечту. Актерские курсы стоили немало, да и жить на что-то требовалось. Отложенное отдавала матери, которая вкладывала их в дело с расчетом на прибыль.
Аннет твердо решила уйти из конторы на Лилак-страда, когда наберется нужная сумма. И вот, этот день настал.
Накануне она получила жалованье, а затем отпечатала и подала прошение об увольнении. Стучала по клавишам быстро, чтобы не передумать, а в желудке испуганно трепыхалось.
Ванесса прошение прочитала внимательно, не торопясь, одобрительно улыбнулась тонкими губами, поставила подпись и пожелала удачи — даже не потребовала отработать обязательные две недели. Теперь пути назад отрезаны. Новая жизнь начнется уже завтра.
Ну и хорошо, подбадривала себя Аннет. Страшно, когда приходят перемены. Но еще страшнее, что они обойдут тебя стороной. А еще говорят, все перемены к лучшему — скоро станет видно, есть ли в этой поговорке правда.
Утро переломного дня выдалось неприветливым: небо затянули тучи, моросил ледяной весенний дождь. Непогода Аннет не волновала. Ей было радостно и тревожно, как узнику накануне побега из тюрьмы. В последний раз она спешила на опостылевшую работу.
При мысли о будущем Аннет поочередно охватывали восторг, нетерпение и гнетущее беспокойство. Кто знает, как все повернется? Трудностей предстояло много. А вдруг она не справится? Вот будет разочарование родителям, когда узнают, что она наделала.
Она летела по улице, как на крыльях, лавируя среди прохожих и прислушиваясь к музыке утренней столицы. Разливались трели велосипедных звонков. С шуршанием пролетали высокие каретки паровиков, плюясь угольным дымом. Сквозь облака слабо просвечивало утреннее солнце. Сеял мелкий как пыльца дождь, но чувствовалось, что денек выдастся славным.
Почтальоны шагали упруго, насвистывали модные шансонетки, газетчики шныряли, как челноки. Семенящей походкой бежали клерки, чиновники, бледные девушки-служащие в серых платьях. Аннет поглядывала на них с чувством легкого превосходства.
Они казались ей самыми несчастными существами на свете. Они несвободны. Идут на службу, потом домой: каждый день одно и то же. А Аннет вскоре будет жить как захочет – полной, настоящей жизнью, – делать то, что любит, и никакой босс-самодур ей не указ.