Консолидация

Чейни покачал головой:
– Ну, только в том, что это Явление-два почти наверняка является реакцией на Явление-один. Но, может быть, границу создал некто (Контроль снова отметил нежелание сказать «пришельцы» или «нечто») другой.
– А это означает возможность, – подхватил Контроль, – что эта вторая сущность пыталась изолировать последствия Явления-один?
– Именно, – подтвердил Чейни.
Контроль снова подавил сильнейший порыв просто встать и уйти.
– И, – сказал он, углубляясь в тему, – как насчет прохода в Зону Икс через границу? Как вы его сделали?
Чейни нахмурился, бросил на коллег беспомощный взгляд, и, когда никто из них не лег грудью на амбразуру, насупился и поджал губы еще больше.
– Мы его не делали. Мы его нашли. Однажды он просто… появился.
И тут Контроля охватил гнев. Отчасти из-за того, что первоначальная информация заместительницы директора была чересчур расплывчатой, а может, он сам чересчур пустился в домыслы. Но главным образом потому, что Южный предел слал экспедицию за экспедицией – через дверь, которую создал не он, – бог весть куда в надежде, что все обойдется, что все вернутся, что те белые кролики не распылились на атомы, а, может, в жутких муках вернулись к первозданному состоянию.
– Сущность-один или Сущность-два? – спросил он у Чейни, жалея, что никак нельзя привлечь к этому разговору биолога, уже прикидывая в уме новые вопросы для нее.
– Что?
– Какой творец Событий открыл дверь в границе, как вы думаете?
– Ну, – развел Чейни руками, – боюсь, тут уж не скажешь. Потому что мы не знаем, каково ее главное предназначение – впускать что-то внутрь или выпускать изнутри.
А может, и то и другое.
Заместительницу директора Контроль настиг, прокладывая путь по бесчисленным коридорам, еще не вполне увязавшимся у него в голове между собой. Пытался отыскать отдел кадров, чтобы сбыть документы, но в голове целостная карта здания еще не сложилась, да вдобавок он оставался чуток не в себе после телефонного разговора с Голосом.
Обрывки разговоров, мельком подслушанные в коридорах, ясности отнюдь не вносили, апеллируя к вещам, пребывающим пока вне смыслового поля Контроля. «Как, по-твоему, насколько вглубь она уходит?» «Консолидация власти». «Хочешь верь, хочешь не верь». Грейс тоже не очень-то помогла. Едва он пристроился рядом, как Грейс начала его теснить – наверное, чтобы подчеркнуть, что силой и ростом ничуть ему не уступает. От нее так пахло каким-то настолько синтетическим ароматом лаванды, что Контроль едва не чихнул.
Парировав вопрос о посещении ученых, Контроль развернулся и попер на нее, не дав шанса отвертеться.
– Почему вы не хотели участия биолога в двенадцатой экспедиции?
Грейс остановилась, выдерживая дистанцию:
– Кто вам сказал?
Хорошо – она готова вступить в пикировку.
– Что у вас тогда было на уме? Почему вы не хотели участия биолога в той экспедиции?
Сотрудники обходили их справа и слева.
– У нее не было надлежащей квалификации, – приглушенным голосом сообщила Грейс. – Ее вытурили с полудюжины должностей. Да, у нее есть прирожденный талант, этакая искра, но она неквалифицированна. И участие ее мужа в предыдущей экспедиции тоже было ей в минус.
– Директриса была с этим не согласна.
– Кстати, а как Уитби все это разведал? – спросила она как бы между прочим, и Контроль понял, что выражением лица подтвердил ее предположение о своем источнике. Прости, Уитби, что я тебя сдал. Зато это же поведало ему, что Грейс обеспокоена тем, что Уитби с ним говорил. Не означает ли это, что Уитби – креатура Чейни?
– Но директриса была не согласна, – продолжил он натиск.
– Да, – признала она. Контролю было любопытно, какого рода это было предательство. – Не согласна. Она думала, что все это – плюсы, что мы чересчур озабочены обычными критериями пригодности. Так что мы пошли у нее на поводу.
– Даже несмотря на то, что она распорядилась эксгумировать членов предыдущей экспедиции и подвергнуть их повторному исследованию?
– Где вы об этом услыхали? – с искренним изумлением спросила Грейс.
– Не говорит ли это о пригодности самой директрисы?
– Нет, – отрезала Грейс. – Нет, не говорит.
Восхитительная преданность.
– Она что-то заподозрила, не так ли? – Согласно досье, Центр считает, что даже если уникальное состояние полной прочистки мозгов предыдущей экспедиции и не сигнализирует ни о каких сдвигах ситуации в Зоне Икс, это может сигнализировать о сдвигах в директрисе.
Грейс вздохнула, словно он ее уже утомил:
– Она подозревала, что они могли… измениться… с момента аутопсии. Но раз вы спрашиваете, то уже знаете.
– И как? Изменились?
Исчезли. Воскресли. Вознеслись на небо.
– Нет. Они разлагались чуточку быстрее, чем следовало ожидать, но в общем – нет, не изменились.
Интересно, в какую долю уважения и любезности обошлось это директрисе. Не сложилось ли так, что к моменту, когда она заявила, что отправляется в двенадцатую экспедицию, кое-кто из сотрудников испытал не тревогу или озабоченность, а странное облегчение с примесью чувства вины, гадал Контроль.
У него был еще вопрос, но Грейс подвела черту, уже развернувшись на пятке и увильнув в другой коридор этого лабиринта.
В конце дня, уже собираясь уходить, Контроль снова натолкнулся на Уитби в кафетерии, в районе которого тот слонялся, словно не желая спускаться в казематы к остальным ученым. Или словно его выслали в бессрочную командировку с заданием держать Контроля подальше. В помещение залетела и никак не могла выбраться небольшая черная птичка, и Уитби, задрав голову, смотрел вверх, где она перелетала от одного потолочного окна к другому.
Так что вопрос, заготовленный для Грейс, достался Уитби:
– Уитби, а почему так мало дневников возвращено из экспедиций – в разы меньше, чем людей?
Уитби был все еще зачарован полетом птицы, вертя головой, как кот, чтобы уследить за каждым движением. Пристальность его взора прямо-таки обескураживала, приводя в некоторое замешательство.
– Неполные данные, – ответил Уитби. – Но большинство вернувшихся говорили, что им просто не пришло в голову их прихватить. Или не считали, что это важно, или не чувствовали такого желания. Чувства тут играют важную роль. Они утрачивали потребность в диалоге, в общении, на манер того, как астронавты теряют мышечную массу. Большинство дневников вроде бы обнаружилось на маяке. Какое-то время этому особого значения не придавали, но когда мы просили последующие экспедиции достать их, те обычно даже и не пытались. Теряешь волю, стремления, а может, на первое место выступает нечто иное. А потом уже слишком поздно.
Отчего у Контроля возник неуютный образ, как некто или нечто в Зоне Икс входит в маяк и, сидя на груде дневников, читает их вместо Южного предела.
– Я могу показать вам кое-что интересное в одной из комнат рядом с научным отделом, имеющее к этому отношение, – мечтательным тоном проронил Уитби, по-прежнему отслеживая взглядом траекторию птицы. – Хотите посмотреть? – Его отсутствующий взгляд вдруг резко сфокусировался, упершись в Контроля. У того возникло ощущение, что перед ним два Уитби, один из которых притаился внутри другого. А то и три, вложенных друг в друга. Отчего тут же сработал сигнал тревоги.
– А почему бы вам просто не рассказать?
– Нет. Это надо показать. Это малость странновато. Чтобы понять, вы должны это видеть. – Теперь Уитби вроде бы и не волновало, увидит ли Контроль странную комнату, и в то же самое время волновало до чрезвычайности.
Контроль рассмеялся. С тех пор как он пришел во внутренний терроризм, уйма народу показывала ему безбашенные штуковины. А сегодня ему говорят сплошь безбашенные вещи.
– Завтра, – сказал он. – Посмотрю завтра.
Или нет. Никаких сюрпризов. Никакого удовольствия хранителям странных секретов. Никаких странностей раньше времени. На один день с него довольно, и так придется препоясать чресла за ночь, чтобы набраться духу для повторного столкновения. С людьми, желающими тебе что-то показать, штука в том, что порой их стремление наделить тебя знанием сдобрено толикой вуайеристического садизма. Они ждут Взгляда или Реакции, и им плевать, что это, если только оно вызвало некий дискомфорт. Интересно, не подставила ли Грейс Уитби после разговора, подстроив какой-нибудь розыгрыш, заставив сунуть руку куда-нибудь, чтобы обнаружить, что та покрыта дождевыми червями, или открыть коробку, из которой выскочила пластиковая змея.