Предельная глубина
Поставив туфли на землю, Игорь подошел к воде. На мокром песке остались четкие отпечатки босых ног. Совершенно прозрачная у берега вода постепенно темнела, указывая на то, что уже через несколько метров дно круто уходит вниз. Идеальный рельеф для боевого пловца, так как позволяет водолазу незаметно подобраться к самому берегу. Вот только на боевых операциях такие подарки встречаются крайне редко. Надо будет найти участок с пологим дном и отработать высадку на берег там. Игорь зачерпнул в горсть воды, поднес к лицу, понюхал, потом отхлебнул глоток. Приятный вкус, и, главное, нет того запаха тины, который присутствует практически во всех реках и озерах с пресной водой, за исключением разве что горных источников. И почему озеро назвали Мертвым?
Подобрав с песка туфли, Игорь зашагал обратно, но еще не успел выйти на дорожку, как что-то лохматое ткнулось ему под колено. Игорь обернулся и увидел возле своих ног пушистую лайку с весело закрученным бубликом хвостом. Собака не рычала, не виляла хвостом и вообще не выражала никаких эмоций, а сосредоточенно обнюхивала ему штанину. Он хотел погладить ее по загривку, но стоило протянуть руку, как лайка пружинисто отпрыгнула и приоткрыла пасть, обнажив острые зубы. Не оскалила, а только продемонстрировала, дав понять чужаку, что не потерпит фамильярности.
– Фу, Тунгус! Ко мне! – раздался издалека повелительный окрик.
И кобель, теперь Игорь убедился, что это был именно кобель, неохотно затрусил к своему хозяину. Хозяином пса оказался невысокий мужчина в брезентовой штормовке и таких же брезентовых штанах от армейской полевой формы, заправленных в яловые сапоги, с охотничьей двустволкой за спиной, шагавший по дорожке со стороны КПП. Никаких домов, кроме курсантской казармы и общежития инструкторов, поблизости не было, из чего Игорь заключил, что охотник направляется к нему.
– Так вот, значит, ты какой, старший лейтенант Мамаев, – усмехнулся мужчина, остановившись напротив Игоря. – Ну, здорово. А я уполномоченный военной контрразведки майор Трутнев.
Игорь удивился – Трутнев был примерно одного возраста со Щербаком или Добровольским, ему давно следовало быть как минимум подполковником, – но вида не подал. Контрразведчик тоже сделал вид, что не заметил его босых ног. А может быть, ему действительно не было до этого никакого дела.
– Значит, не успел приехать – и сразу к озеру. Смотреть, так сказать, рабочее место. Похвально, – продолжал Трутнев. Причем было непонятно: иронизирует он или говорит серьезно. – Ну и как настроение после увиденного?
Игорь пожал плечами.
– Нормальное. – И, чтобы как-то поддержать разговор, спросил: – А вы на охоту ходили?
Контрразведчик пренебрежительно махнул рукой.
– Да какая у нас охота? Видишь, пустой вернулся. Мы с Тунгусом, – он указал на своего пса, который крутился у ног хозяина, – как сюда перебрались, так еще ни разу дичи не видели.
При этих словах пес остановился и задрал свою острую морду, словно хотел сказать: верно говоришь, хозяин. В его черных глазах было столько грусти и разочарования, что Игорю даже стало жалко собаку.
– Неужели здесь такая плохая охота? Или это вам так не везет? – поинтересовался Игорь и тут же пожалел о своем вопросе. Вдруг контрразведчик обидится?
Трутнев действительно обиделся, но не на слова Игоря.
– Нет здесь ни охоты, ни рыбалки, – зло произнес он. – Хотя поначалу все думали как раз наоборот. Еще бы! Места глухие, заповедные. Сначала солдаты-строители, которые жилой городок строили, пытались в озере бреднем рыбу ловить. Ничего! Даже мелочи никакой не поймали. Удочки смастерили, тот же результат. Тогда уже наши офицеры взяли пару «лимонок», рыбки-то хочется, отошли подальше от части – и в воду. Рвануло знатно, сами потом рассказывали, но ни одна рыбина так и не всплыла. Ну, наши горе-рыбаки ладно, могли просто место неправильно выбрать. Мы с Тунгусом целый день по берегу ходили, хоть бы какую зверюшку встретили. Не то что соболь или лисица, мышь не попалась! Тунгус уж на что охотничий пес, а ни одного звериного следа не взял. Вот под Красноярском, где я раньше служил, – Тунгус у меня еще оттуда, он день побегает по тайге – и сыт. Я его летом даже не кормил, не вру. А здесь голодным прибегает. Я его теперь в лес не на охоту, а на прогулку вожу, чтобы только навык свой охотничий не терял. Ружье заряжу и пару патронов в карман суну на случай, если вдруг какая-нибудь косуля или кабан из глухой тайги на берег забредут. Да только никто не забредает. Прав Яшка, хреновое здесь место.
– Кто? – переспросил Игорь.
– Яшка. Шаман местный. Колдун по-нашему. Старый, лет восемьдесят, а может, и больше. У них, бурятов, не поймешь, – пояснил Трутнев. – Его по-своему, конечно, не так зовут, да только не выговоришь. Вот и прозвали Яшкой. Мне про него впервые мужики из Озерского рассказали. Он сам где-то в тайге живет, но иногда к ним в поселок наведывается: за солью, за патронами или еще за чем. Денег не признает, а может, вообще не знает, что это такое. Расплачивается амулетами, бусами костяными или шкурками. Говорят, у него даже лодка из шкур звериных сделана, вроде индейского каноэ. Натуральный шаман. А не так давно, ты представляешь, к нам в часть заявился! Пришел на КПП и пугать начал.
– Пугать? – удивился Игорь.
– Ну, да. – Трутнев скривился. – А он по-русски всего пару слов знает. Вот и талдычит: плохо, плохо, уйди, уйди. Ругается по-своему и руками куда-то в лес машет. Раз такое дело, дежурный по КПП вызвал меня. Взял я пузырь, Тунгуса прихватил – и к нему. Надо же понять, чего он хочет. Он, как собаку увидел, отмяк. Подобрел даже и ругаться перестал. Отошли мы с ним от КПП подальше, не в кабинет же его вести, дерево нашли упавшее, присели. Он как-то ловко костерок соорудил. Я бутылку достал. Он, ничего что шаман, отказываться не стал, выпил. Стал я его осторожно расспрашивать, в чем дело. Вот тогда и услышал все эти байки про озеро. Если, конечно, понял старика правильно. – Трутнев изменился в лице и озадаченно потер лоб.
– Какие байки?! – чуть не выкрикнул Игорь.
– Про то, что это озеро – гиблое место. Дух здесь злой обитает или еще кто. И про то, что этот Яшка вроде как поставлен его охранять.
– Охранять озеро?! От кого и зачем?
– От нас, от людей. А вот зачем? – Трутнев пожал плечами. – По-русски этот шаман изъясняется через пень-колоду, так что я мало понял из его болтовни. Только то, что нам всем нужно поскорее убираться отсюда. Иначе, мол, быть беде… Сказки, конечно, легенды таежные. Хотя, с другой стороны, как посмотреть. Зверя-то в окрестностях нет. И птиц на озере я тоже не замечал.
– И чем ваш разговор закончился? – осторожно спросил Игорь.
– А ничем. Я как мог этому шаману объяснил, что мы люди военные, злых духов не боимся и никуда отсюда не уйдем. Думал, он опять начнет ругаться. А он так грустно посмотрел на меня, потом на Тунгуса, ничего не сказал и ушел. Больше я его не видел.
Игорь стоял пораженный словами контрразведчика, совершенно не зная, что ему ответить. К счастью, отвечать не пришлось.
– Ладно, парень ты, вижу, отчаянный. – Трутнев указал на награды Игоря. – Не зря, видно, вас морскими дьяволами называют. Так что не бери в голову, прорвемся. А будут проблемы, заходи по-свойски, чем смогу – помогу. – Он свистнул, позвав за собой Тунгуса, и вместе с собакой зашагал к жилому городку.
Игорь вспомнил свой недавний разговор с замполитом. Уже второй человек за сегодняшний день предлагает ему свою помощь. И тоже, надо думать, небескорыстно. Интересно, что потребует контрразведчик за свое содействие.
Глава 2
Инструктор по боевой
1Ночью Игорь никак не мог заснуть. Он долго ворочался на кровати, но сон упорно не приходил. В конце концов, устав бороться с бессонницей, Игорь встал и подошел к окну. Над озером висела полная луна. Ее свет в виде серебристой, чуть подернутой рябью дорожки отражался в спокойной воде. Эта дорожка манила и притягивала. Игорь вспомнил, как мальчишки в детдоме по ночам шепотом рассказывали друг другу о том, что если долго смотреть на полную луну, то в конце концов сойдешь с ума, превратившись в лунатика. Сейчас рассказы про лунатиков и оживающих по ночам мертвецов казались обычными детскими страшилками, а тогда он и другие мальчишки верили в них всерьез. Уж очень убедительно Мишка Воскобойников, сосед по комнате, вещал о них замогильным голосом.