Все о мире Ехо и немного больше. Чашка Фрая

Ну, например, то, что в обоих случаях обучение происходит не методом получения сразу рабочего и полезного навыка (как это обычно бывает во всех остальных книжках цикла Ехо: 1. мне дается инструкция – 2. о, я это умею – 3. я с успехом это применяю. Может быть, я как-нибудь еще распишу довольно нетривиальный способ «вырастания» героев цикла, но не в этот раз). Так вот, не методом получения сразу рабочего и полезного навыка, а методом получения бесполезного на первый взгляд и даже травмирующего опыта.
Оба случая происходят не с Максом – ему такой способ обучения недоступен вплоть до «Неуловимого Хаббы Хэна». В первом случае опыт, который ему пока некуда деть, получает Шурф, а во втором – горе-капитан, наследник волшебного платка, придающего невероятную убедительность всему сказанному.
Тело Шурфа (без ведома Шурфа) используется для путешествия между мирами, причем сам Шурф этот опыт не получает (но получает его тело, что важно), более того, в процессе этих путешествий получает массу неприятнейших впечатлений и переживаний. Капитан корабля внезапно обретает навыки оратора-гипнотизера, но лишается их начисто, как только утрачивает талисман.
И вот тут-то бы и поговорить об обучении как таковом.
Нужно, конечно же, быть Шурфом Лонли-Локли, чтобы опыт, который получило тело, остался тем не менее при Шурфе и был отложен в некое хранилище, тщательно помечен «воспользоваться при случае» и никоим образом не протрачен и не забыт. Шурф, как известно, совершенство в смысле воли и организации.
Во втором случае опыт получает куда менее волевая личность, и ему необходим непременный талисман на замену, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, в которую его завел заемный, присвоенный навык. И тем не менее можно быть уверенным, что имея талисман, он, скорее всего, благополучно убедит набранную команду, что все отделались очень дешево, а то и наберет себе все-таки доброхотов на то самое плаванье, в которое хотел пуститься. То есть та кроха опыта, которую он получил с присвоенного навыка, будет пущена в ход по крайней мере один раз.
Вот это то, чего большинство из нас совершенно не умеют делать, потому что обучены совсем другому.
Современная педагогика уже много лет пользуется многократным повторением как наилучшим способом освоить материал. И это работает в математике, живописи, спорте – оттачивается один и тот же, многократно один и тот же жест, пока не встанет так хорошо, что превратится в навык, после чего на него можно ставить новый жест и оттачивать уже его.
Но как только речь заходит о жизненном опыте, эмоциях, судьбе – это правило почему-то перестает работать.
Очень мало кто воспринимает эмоции как результат, как схему, которую можно воспроизвести. При том, что получать эмоции как результат мы все отлично умеем. Огромное количество ссор, например, основным продуктом имеет эмоции, которые другим способом не получить, но спросите десять человек, ради чего они ссорятся, и девять из десяти скажут вам «чтобы донести до партнера то-то и то-то», «чтобы улучшить отношения», «чтобы попустило наконец». Особенно, если это эмоции не положительные, а отрицательные – никто не хочет признаваться, что жаждет отрицательных эмоций, это не принято. Но получает. А поскольку отрицает получаемое, результат в целом выходит куда ниже, чем он есть на самом деле. Вернее, воспринимаемый результат получается куда ниже, чем он есть на самом деле, зато невоспринимаемый – растет как снежный ком, и в итоге мы получаем состояние «все плохо», оставаясь якобы в неведенье, откуда же он взялся. Опыт набирается, но мы не можем им пользоваться сознательно. Зато прекрасно пользуемся несознательно. А поскольку в сутках только двадцать четыре часа, то мы очень часто в итоге понятия не имеем, на что они у нас ушли. На эмоции? Бросьте, эмоции не в счет.
Но если бы Шурф из случившейся с ним истории вынес бы только «какой-то гад со стороны сотворил со мной отвратительную вещь, хорошо, что все благополучно закончилось, больше я не хочу об этом думать» – он никогда не начал бы путешествовать между мирами. Правда, тогда бы это был не Шурф.
У Шурфа Лонли-Локли, с его предельной концентрацией, есть одно качество, которое из просто обучаемого человека превращает его в эталон результативного обучения.
Это его доля во всем, что с ним происходит, даже если он при этом без сознания. Что бы с ним ни сотворили, он всегда определит ту часть, которую творил он сам – и всегда запомнит, что именно он делал и с каким результатом.
Собственно, это и есть судьба. Или по крайней мере хороший способ ее построить.
Ну и вопросы-ответы.
Вопрос читателя: Макс говорит Меламори о том, что в случае, когда хочешь на что-то решиться, помогают две вещи – упрямство и судьба. С первой вроде все понятно, а как насчет судьбы? Есть ли какой-то способ понять, чего она от тебя хочет? Что делать, если в месте, где находишься, не слишком приятные условия существования уже созданы, а в каком направлении оттуда двигаться – еще непонятно?
М.Ф.: Что тут скажешь – слушать надо, что говорят. А говорят, к сожалению, часто довольно невнятно – с нашей точки зрения, точки зрения людей, которым приходится вот прямо на ходу, с середины, учить язык, на котором говорит с нами реальность. Совершая ошибки, набивая шишки, но и успехи делая немалые (тот факт, что мы все еще живы – это тоже большой успех). На самом деле, если быть внимательным, всегда можно увидеть в хаосе окружающих обстоятельств события, отвечающие на наш главный внутренний вопрос, подталкивающие и подсказывающие.
У меня в последние годы самая любимая техника – просто спрашивать вслух. Вот так честно, вслух, формулировать: «Я не понимаю, что делать, подскажите». Тогда ответы становятся гораздо более четкими, захочешь – не ошибешься.
Хотя иногда требуется очень много мужества, чтобы эти ответы принимать. Они не всегда желанные.
Еще один технический секрет. Штука в том, что следование своей судьбе (призванию, предназначению, как хочешь назови) дает силу, а отказ от следования ей – опустошает. Очень часто, к сожалению, это становится заметно только когда мы уже превращены в руины. Поэтому тут нужна огромная чуткость. Состояние, которое чаще всего называют «вдохновением», а мне удобней (потому что точнее) называть «горением внутреннего огня» – признак того, что мы на верном пути. Не нужно ждать, пока станет совсем худо. Одно только отсутствие внутреннего огня – признак, что мы заблудились. Чем раньше начнем искать развилку, где это произошло, и менять путь, тем лучше.
Я: Я бы добавил еще, что первым признаком утраты вдохновения – до самого вдохновения часто не доходят, многие вообще не знают, что это такое, – является отсутствие любопытства. Отсутствие не уверенности даже, а хотя бы надежды, что если задать вопрос, получишь на него действительно интересный ответ. Вот когда это исчезает (обычно еще в школе) – нужно очень быстро что-то делать, а то покроешься коркой в два счета, какой уж там огонь.
М.Ф.: Мне кажется, очень точно про любопытство.
А вдохновение, конечно же, всем (ладно, почти всем) знакомо по детству – когда игра увлекает настолько, что забываешь вовремя прийти домой, это оно и есть. Внутренний огонь. К сожалению, в рамках современной культуры, его принято гасить – из так называемых разумных соображений. Большая часть процесса умерщвления, именуемого «воспитанием» именно про это. И, как ни жестоко это звучит, выживают (не умерщвляются) только сильнейшие. Те, чей внутренний огонь настолько велик, что скорее допустит гибель своего обладателя (лучшие из нас действительно часто умирают молодыми), чем согласится погаснуть.