Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную (СИ)
– Так это что же выходит
– С тем, что у тебя в кармане аккурат напротив сердца лежал, – пояснил врач. – В нем осколок и застрял. А про Олю не думай пока. Если ты выжил, то и с ней всё в порядке будет. Может, не раненая даже. Тебе сейчас поесть надо и поспать, вечер уже. И имей в виду, что если сам себя накручивать станешь, осложнения начаться могут, а то и вообще.
Есть Истомину, как ни странно, совершенно не хотелось, но раз надо, так надо. Врачу видней.
– А теперь спать, – распорядилась медсестра. – Если что, позови, да я и сама ещё подойду.
Истомин закрыл глаза, но сон не шёл. «Оля, что с ней
Живая или нет»
«Охота на немецкого снайпера, артобстрел, обрушение дома и взрыв одиночного снаряда. Снаряд взорвался сбоку, они были в неглубокой воронке, причём Оля… Да, должна была остаться живой. Ведь он фактически прикрыл её своим телом от осколков и поэтому… А если всё-таки нет Нет, не может этого быть, не должно. Ведь он же шесть осколков в грудь, и живой. Так почему же она…»
Лёгкий укол в плечо и бешеный водоворот эмоций стал ослабевать. Мысли превратились во что-то аморфное и бессвязное, и Истомин погрузился в сон. А сон был необычный. Во сне он летел. Летел над чёрной землёю, оставив далеко позади санитарный эшелон. Сначала внизу была тьма, потом засияли огни. «Далеко от фронта, – понял Истомин, – не нужна светомаскировка». Всё дальше и дальше на восток. Равнина сменилась горами, потом горы расступились, образуя долину. В долине был город. Невидимой тенью скользнул Истомин по спящим улицам и остановился возле небольшого здания. Третий этаж, первое окно справа, Оля, там. Стены – не преграда, он внутри. Двухместная госпитальная палата, на ближней к нему кровати спит Оля. Истомин смотрит на неё. Оля открывает глаза, тихо шепчет «Вася». Дикий душераздирающий крик заполняет палату. Лежащая на соседней с Олей кровати девушка смотрит на Истомина полным ужаса взглядом. Резкий рывок, стремительный полёт назад. Скорость огромна. Всё мелькает кругом. Ощущение падения в бездну, дальше темнота».
Истомин открыл глаза. Тот же вагон санитарного поезда, ритмичный перестук колёс, окна чуть посветлели. Значит, рассвет, часов пять утра. Но что это было Сон Какой странный. Хотя нет, почему странный Всё вполне объяснимо. Он видел Олю в палате госпиталя, а, засыпая, думал о ней. Очень хотел увидеть, вот она ему и приснилась. Но тогда причём здесь этот ночной полёт со всеми географическими подробностями и дикий вопль её соседки по палате Это-то какое отношение к его желанию увидеть Олю во сне имеет Вот и выходит, живая Оленька, и даже, скорее всего, раненая не тяжело. А что до всего случившегося, так ведь близкие люди могут чувствовать и найти друг друга на расстоянии. Если, конечно, захотят очень. Одно плохо Оля его самого может погибшим считать. Знать бы адрес госпиталя, куда её увезли, хотя… Истомин постарался прокрутить в памяти ночное путешествие. Вдруг какие важные детали всплывут, по которым можно будет название города и адрес госпиталя определить. Без толку. Во-первых, было довольно темно, ведь при свете даже полной луны многого не разглядишь, во-вторых, он же не лётчик, чтобы ориентироваться с воздуха. Ну а в-третьих, ему вообще не до наблюдений географических подробностей местности на предмет их будущей идентификации, где это всё находится, было. Вот если ещё раз увидит, то узнает тут или не тут, а так… Единственное, что можно было с уверенностью сказать, что это абсолютно точно не Кавказ, ведь он летел на восток и, скорее всего, не Сибирь. Там леса и горы более высокие, а здесь была равнина и сразу горная цепь. Похоже на Урал, точнее на Южный Урал, где он был два, ну или двадцать три года назад, перед тем как присоединиться к армии генерала Каппеля и совершить путешествие во времени. Оля, кстати, из тех мест. А впрочем, что это даёт Даже если предположить, что тот город действительно находится на Урале и даже на Южном Урале, то и тогда поиск иголки в стоге сена. «Нет, несерьёзно всё это», – решил Истомин. Родителям Оленьки письмо писать надо. Тут-то, слава богу, адрес известен. Рассказать им всё как есть, ну, а уж они его письмо Оле перешлют. Долго, правда, получится, но тут уж, как говорится, без вариантов. А теперь лучше опять уснуть, потому что, во-первых, ещё слишком рано, а во-вторых, кто сказал, что подобные путешествия возможны только ночью. И, полежав немного, Истомин снова уснул.
– Неплохо, неплохо, а при предыдущих ранениях тоже так быстро заживало – врач вопросительно посмотрел на Истомина.
– Не помню, я как-то особенно не следил, но при последнем осколочном ранении в руку на две недели в госпиталь попал. А что, со мной что-то не так – забеспокоился Истомин.
– Ну, как сказать – врач на секунду задумался. – Просто состояние по сравнению со вчерашним днём резко улучшилось. Воспаление прошло, температура почти нормальная, и это без применения какой-либо дополнительной терапии. Вот это-то меня и заинтересовало. Думал, что возможно просто очень сильный организм, но, оказывается, случай несколько нетипичный. Ладно, посмотрим, что будет дальше, – подытожил врач и начал осмотр следующего раненого.
«Да если бы вы знали, товарищ военврач, насколько мой случай нетипичен, – подумал Истомин, – то вы, наверное бы…» А вообще действительно странно, что раны так быстро заживать стали. Такого раньше не было. Не ночное ли путешествие повлияло Что же, может быть и так, но это сейчас не главное, главное с Олей связаться.
Поезд въехал на мост. В окнах замелькала паутина несущих конструкций.
– Волга, – сообщил сосед сверху.
«Так, Волгу, значит, пересекли», – Истомин попытался вспомнить примерное расположение железнодорожных веток этого района. Мост вроде неширокий, а это значит, они не в районе Саратова, там Волга намного шире, да и город бы увидели. Скорее всего, Самарское, вернее Куйбышевское направление. И если это так, то их путь лежит на Южный Урал. «Надо обязательно выяснить, куда они точно едут, – решил Истомин, – потому что, вполне возможно, что торопиться с отправкой письма Оленькиным родителям не стоит». Ведь если его предположения о пути следования санитарного поезда верны, то не исключено, что они через её родной город будут проезжать.
В проходе появилась медсестра.
– А куда мы едем – тут же, воспользовавшись моментом, задал ей вопрос Истомин.
– На Урал, наш поезд ведь оттуда, – медсестра улыбнулась, – и если задержек не случится, то завтра к вечеру будем дома.
«Что же, всё складывается как нельзя лучше, – подытожил Истомин. – Через сутки, ну или около того, прибудем на место и сразу надо письмо отправить уже с обратным адресом госпиталя. Туда, сюда, пара недель и Оленька обо всём узнает, ответит, а пока…»
Мимо пронёсся встречный эшелон. Теплушки, платформы с танками.
– На фронт едут, а мы в тыл, на отдых, – прокомментировал сосед сверху.
«Да, действительно на отдых, – мысленно согласился Истомин. – Можно сказать, в отпуск, и если бы ещё раны не болели, то всё было бы даже очень неплохо».
Предположение медсестры о том, что через сутки они доберутся до места, оправдалось полностью, и к вечеру следующего дня их эшелон встал под разгрузку на небольшой железнодорожной станции. «Наконец-то», – Истомин, лёжа в кузове полуторки с наслаждением вдыхал свежий, непропитанный запахом крови и лекарств, воздух, с интересом поглядывая по сторонам.
Город, куда их привезли, был расположен в долине, окружённой кольцом невысоких, поросших травой, гор. Странно, но окружающий пейзаж показался Истомину знакомым, будто он его уже видел раньше. Но когда Может, в 1918 году Вроде нет, или…
Полуторка свернула на довольно широкую, возможно, центральную улицу города. Чувство знакомости усилилось. Да, он здесь был, и причём очень, очень недавно. Ещё один поворот, они въехали в ворота госпиталя, и Истомин понял всё. Трехэтажное здание из красного кирпича. Это то самое место. Он здесь был два дня назад, когда во сне искал и нашёл Олю. Это именно тот самый город и тот самый госпиталь. Его привезли сюда.