Империя. Цинхай (СИ)

- Если кто-нибудь заметит, что ты пробираешься в спальню госпожи Цинхая…
- Меня казнят без суда и следствия, я в курсе. – Джин посмотрел на свои руки, чтобы на что-то отвлечься, но не отвлекся. – Но это невыносимо – смотреть, как она каждую ночь там… и идёт с утра… не несчастная, а спокойная и выдержанная, словно благоверная жена – его жена! Будто она уже не моя, ни телом, ни душой.
- А ты предпочел бы видеть её несчастной? – спросил Сандо.
- Нет. Но знать, что она может стать счастливой с другим, и полюбить его… думаешь просто вот так отпустить и пожелать счастья? Я хочу подарить ей счастье. – Зубы Джина скрипнули. – И ребенка. Это должен сделать я, не он.
- Чертов докторишко, какие амбиции и эгоизм, - хмыкнул наёмник. – Забыл всё, чему учили в монастыре?
- Если ты помнишь, меня оттуда досрочно выгнали, потому что я плохо усваивал знания.
- Ничего, как настоящий друг, я тебе вобью их в голову, если слишком забудешься.
- Ну, спасибо. – По коридору впереди шла горничная, появившись вдалеке, и молодые люди замолчали. Строить планы – это одно, а вот попытаться реализовать их – совсем другое.
Солнце входило в зенит, и на эти минуты вся жизнь замирала. Сонное обитание и тишина сопровождались редким звоном хрусталя, из которого пили освежающую воду, шорохом шелка, плавным и осторожным, будто его тяжело несли на себе, переливом бамбуковых подвесок и китайских колокольчиков, оповещающих о малейших сквозняках. Никаких посторонних звуков, какие были бы, находись поместье в пределах города; машины не ездили под окнами, случайные прохожие не болтали возле подъезда, их телефоны не звонили в сумках, телевизоры не бубнили из форточек. Но вот полдень проходил и, решаясь пообедать, люди оживали, настраиваясь на приятный вечер.
Энди не сам зашел за Дами, а послал к ней служанку, напомнившую, что через полчаса супруг будет ждать её возле конюшни. Вызванные китаянки принесли Дами подходящий для верховой езды костюм и широкополую шляпу, которая спасала бы от ещё довольно опасных лучей. За красоту здесь, как и по всей Азии, принималась белоликость, поэтому все дорожили, чтобы кожа лица не обгорела, не посмуглела и не покраснела. Одевшись, Дами прошествовала вниз, хотя ей всё равно понадобилось просить кого-то из служащих проводить её к стойлам, ведь она не знала, где они находятся.
Ни о какой прогулке наедине речи, как выяснилось, не шло. Нет, естественно, босс клана синеозерных и его жена будут ехать в отдалении, чтобы их разговор никто не мог слышать, но вся свита и охрана оставалась на месте, следуя попятам. Всё так же сопровождаемая Джином и Сандо, Дами издалека заметила с дюжину людей, толпящихся подле Энди и конюшни, из которой конюхи поочередно выводили оседланных кобыл и жеребцов. Эмбер и Генри – племянники тут как тут, и сестры Чон… и Цянь, само собой. Дами всем улыбнулась, быстрее отворачиваясь и концентрируя внимание на Энди. Воспитанный в другом поколении, чем она, сохранивший в себе какие-то более старые традиции и приличия, мужчина, когда вокруг были посторонние – не слуги, с которыми не считались, а именно гости, родственники или знакомые того же уровня, - почти не касался Дами и считал проявление супружеской нежности при чужих глазах излишним. Подведя к жене смирную гнедую кобылу, Энди лишь расхваливал животное и поглаживал его, объясняя, абстрактно, в качестве пролога, что лошадь чувствует всадника, и с ней нужно найти общий язык, и что-то ещё, что неслось мимо ушей Дами, вдоль виска Энди смотревшей прямо в глаза Джину. Телохранителям тоже выделили коней, не могут же они оставить господ без присмотра?
- … не давить на бока, - повествовал мужчина, - это заставит её прибавить ходу… - Дами моргнула, выходя из очарования любимых очей, и закивала, когда к её мужу подбежал человек из синеозерных и что-то зашептал ему рядом с ухом. Энди нахмурился. – Это срочно?
- Дело может быть сорвано, вы сами понимаете, - поклонился человек в костюме.
- Что ж… - явно огорченно решил для себя Энди. – Ладно. – Он повернулся к Дами, с жалостью посмотрев на разрушенную идиллию досуга. – Прости, опять дела… мы обязательно покатаемся вдвоём. Но не стану лишать тебя этой радости сейчас…
- Нет-нет, если ты не можешь, то и я… - собралась отступать от кобылы Дами. Муж придержал её за локоть.
- Езжай, развейся. Не надо всё время сидеть в доме.
- Но если ты не будешь меня подстраховывать…
- Есть человек, рядом с которым ничего не может быть страшно, - Энди поднес губы к самому её ушку. – Потому что страшней этого человека ещё не изобрели. Но ты его не бойся. – Супруг обернулся и поманил рукой молодого мужчину с коварным профилем и хищным изгибом бровей. – Николас, прошу тебя, присмотри за моей Дами.
- Будет исполнено, Энди, - красиво, но без пресмыкания, согнул спину тот, подавая руку Дами, чтобы помочь ей забраться в седло. Она посомневалась, прежде чем вложить свою ладонь. Муж одобряюще улыбнулся и ушёл следом за вызвавшим его человеком. Все остальные тоже стали забираться на лошадей. Сандо запрыгнул на своего жеребца умело, ему не раз и не два приходилось совершать длительные переезды на этих животных, и наездник из него был столь же умелый, как и воин. Джин старался держаться, не отставая, но ему практики не хватало. Каким-то образом рядом с ними опять очутились Цянь и Николь, две такие разные сестры, что об их родственной связи никогда бы и не подумалось. Цянь была предельно женственной, с изящными формами, вся из грации и неспешности, среднего роста, но благодаря точеной стройности казалась выше, а Николь, резкая, плоская и быстрая, что в словах, что в действии, была ниже её на добрую половину головы, к тому же высветляла волосы, становясь полной противоположностью старшей сестры.
- Ну что, господа стражники, привыкаете к нашим климатическим условиям? – насмешливо поравнялась Николь с мужчинами со стороны Сандо. На ней была бейсболка, из заднего отверстия которой развевались собранные в хвост светлые волосы. По левую руку от Джина их нагнала Цянь, в такой же объемной шляпе, что и на Дами. Поля её создавали достаточно тени не только для лица, но даже для груди и плеч.
- Как по мне, - отвечал Джин, чтобы не было неловкости. – Дышится легче, чем в Сеуле.
- У вас такой приятный акцент, - улыбнулась ему Вики. – Вы бывали прежде в Китае?
- Несколько раз, но в Восточном: Шаньдун, Хэнань, Хубэй.
- И как, по-вашему, мы сильно отличаемся от восточных провинций?
- Конечно, вы намного западнее, - вежливо улыбнулся Джин, и девушка ответила ему тем же.
- А ты предпочитаешь молчать? – обратилась Николь прямо к Сандо, и он ещё раз подтвердил её предположение – промолчал. – Боишься прослыть глупеньким, если откроешь рот? – Поставив под сомнение умственные способности наёмника, дочь Великого Китайца ничего не добилась. Брюнет продолжал степенно покачиваться на жеребце, держа спину ровно, взгляд прямо, губы поджато, что вовсе не показывало его напряженность – они у него всегда были в выражении скверно-предупреждающего настроения. – Игнорирование – первый показатель того, что ты не знаешь, что ответить. – Сандо лениво повернул к ней голову, смерив равнодушным взором.
- Или не вижу надобности этого делать. – И он отвернулся вновь. Джин тоже перестал отрывать внимание от спины Дами, поскольку к ней подъехал Хангён, тот самый, что заявил о своей фонтанирующей любви к женщинам и, поскольку разговора впереди было не слышно, стоматолог силился понять по жестам, о чем примерно идёт разговор.
- Нас, кажется, так и не представили, - знакомился тем временем Хангён, пустив коня шаг в шаг с лошадью Дами. Новая госпожа Цинхая не могла подтвердить или опровергнуть что-либо связанное с представлениями: перед ней прошло слишком много впервые виденных лиц, а она была в таком состоянии в день свадьбы, что ничего толком не понимала, и не запомнила. – Меня зовут Хангён, я четвертый сын Отца Чана. Можно сказать, мы с вами теперь соседи, - радушно посмеялся он, подразумевая географическое расположение районов, после чего указал на Николаса, с прищуром следящего за разговором. – А он третий сын, мой старший брат. Скажите, ну разве мы похожи хоть немного? – Дами посмотрела туда-сюда, то налево, то направо, сравнивая лица, после чего растеряно покачала головой.