Империя. Цинхай (СИ)

- Нет, всё в порядке, скорее… у них уже налаженный быт, и они все друг друга знают, а мне трудно стать своей среди сложившегося кружка. – Ей было неуютно после ночи и утра ощущать на себе его руки, которые хотелось скинуть. Энди не унизил и не обидел её ни словом, он относился хорошо, заботливо и чутко, о таком супруге можно было бы мечтать, если бы она уже не мечтала о Джине. Но даже ласковость и обходительность Энди не пробуждали в Дами сегодня желания задержаться рядом с ним. А когда он поцеловал осторожно её шею, пока она, не отрываясь, смотрела вперед, на далекие горы, девушка чуть не увильнула. Но нельзя, у неё есть задание, задача, её нельзя сорвать!
- Понимаю. Тебе нужно время.
- Я предпочту лишний раз побыть с тобой, чтобы знакомиться всё ближе, - впихивая в тесный ящик равнодушия более положительные эмоции, постаралась естественно сказать Дами.
- Из мужчин, разумеется, других рядом с тобой быть и не должно, - улыбаясь, заметил он, ничего не подразумевая, вполне добродушно, но обозначая свои пожелания. – Но я часто отлучаюсь, и тебе нужна наперсница, компаньонка. Например, Цянь очень знающая, и с ней интересно поговорить. – «Цянь, как её много! Почему он её хвалит?» - не могла не задаться вопросом Дами, находя из-за его комплиментов скорее доводы против, чем за.
- Как там Хангён? – сменила она тему.
- Скоро поправится. Кстати о нём и моих отлучках… Я должен буду отъехать дня на три. Его отец, и мой друг, попросил приехать к нему и обсудить кое-что. Я должен буду навестить его.
- В Синьцзяне? – в полуобороте наивно распахнула глаза Дами, интересуясь здоровым образом, как жена, где будет её муж. Но под этим лежал другой умысел. Никто уже много лет не знал, где находится Дзи-си, Большой Босс. Даже приблизительно было неизвестно место его расположения, провинция, город. Кто мог точно сказать, что он в своём Синьцзяне? Джиён, посылая сестру сюда, надеялся, что она сумеет приоткрыть завесу тайны.
Энди задержал молчаливый взгляд в глазах Дами и, не изменяя очарованной ею улыбки, тронул её щеку, с нежностью, которая должна была умаслить и сбить с толку.
- Я буду звонить тебе оттуда. Поеду после полудня. – После этих слов Дами поняла, что, во-первых, она ещё не достигла нужного уровня доверия (да и достигла ли вообще хоть какого-то доверия с его стороны?). Во-вторых, она заметила, каким скрытным и играющим на два фронта может быть Энди. Вот он давал понять, что обожает её и готов выполнять её капризы, и вдруг, за одну фразу, он незаметно закрылся и, делая из юной жены дурочку, не стал отвечать, демонстрируя, что это не её ума дело, где он встретится с Дзи-си. В-третьих, сестра Джиёна отметила, что этой невидимой чертой неведения, Энди сам же не пускает её в семью, эту противоречивую китайскую семейку, полную склок и борьбы, ссор и ругани, ненависти и зависти, однако всё же семьи, настоящего мощного клана, который не принимал чужих и откидывал их, отражая даже любопытство, неспособное проникнуть чуть глубже, чем на кончик носа. И Дами даже стало как-то горько от того, что её туда не берут. У неё был единственный брат, Джиён, но отношения с ним никогда не напоминали родственные, это была чистая коммерция, подкрепленная кровными узами. А здесь всё совсем иначе; они, эти дети Дзи-си и их свита, могут до смерти припираться друг с другом, но всё равно будут рядом, всё равно будут вместе. Сожрут друг друга сами, но чужих не подпустят и для такой чести – погубить своего. Джиён же всегда легко обходился с судьбой сестры, перекладывая её на совесть посторонних. Да и куда бы ещё? Своей у Джиёна не было.
- Я буду ждать твоего возвращения, - произнесла Дами, принимая почти отеческий, но тем не менее очень чувственный поцелуй Энди в лоб. Она не стала настаивать и делать акцент на том, что ей интересно что-либо о Синьцзяне. Если о чем-то умалчивается, то нужно лучше работать над тем, чтобы ей стали доверять и открываться. Энди взял её руку и повел пройтись с ним вместе по особняку, до столовой, и только тогда девушка поняла, что означает происходящее. Супруга не будет две-три ночи! Она будет спать у себя. Одна. То есть… без Энди. Но разве это не тот золотой шанс, которого они ждали? Именно теперь нужно сделать так, чтобы Джин проник в её опочивальню.
Дами рассеяно слушала Энди, толкующего ей о том, как планировал когда-то тот или иной флигель дворца, как начал увеличивать его лет двадцать назад, когда не было ещё галереи, того крыла, где размещались теперь гости. Архитектор-европеец предложил ему создать несколько проходов по типу французской застройки XVII века, в духе классицизма, отталкиваясь от созданных для королей макетов Луи Лево.
-… сад же я не хотел делать европейским, - вел жену Энди, рассказывая, - французские сады слишком скучны. Да и у них всё это называется парками, с математически вымеренными дорожками и стриженными кустами. Знаешь, чем отличаются западные парки от восточных?
- Восточных? – постаралась слушать его Дами, отвлекаясь от своих мыслей. – Нет, не знаю.
- Западные рассчитаны на то, чтобы смотреться красиво с определенной точки. Они статичны, замершие для того, чтобы создавать впечатление для человека, занявшего удачную позицию. Это не ландшафт – двухмерная картинка. Восточные же сделаны по принципу объемности, чтобы, бродя по ним, вид открывался всегда прекрасный, куда не посмотри. Пройди я по тропе влево, вправо, я всегда буду наблюдать склоны холма, скаты воды, каменистые горки и многоярусную зелень, создающую впечатление живости, раскованности. А что в западных парках? Если войти в аллею, то будешь видеть только определенные деревья, которыми её обсадили – клены, ясени, буки, а если это самшитовые или тисовые лабиринты? На них же только с высоты смотреть и интересно! – Дами посчитала, что дежурство Марка и Джексона закончится в четыре часа, вскоре после обеда. Тогда заступят Сандо и Джин, и будут ходить за ней ровно до полуночи. За это время она должна передать записку Джину, что перед сном она поведет телохранителей на прогулку, якобы подышать свежим воздухом, а он должен будет опять прошмыгнуть в её спальню. И тогда, вернувшись, она смело отдастся ему (с условием того, что они не привлекут внимания звуками), а утром, до смены караула, часов в шесть-семь, она снова куда-нибудь отправится, чтобы Джин успел уйти. Всё это в голове выглядело гладко и идеально, и совсем несложно. – Люди, мне кажется, тоже такие, как считаешь? – подошли они с Энди к столовой, и Дами опять почти поймалась на том, что совсем не слушала.
- Какие?
- Есть те, которых интересно изучать, узнавать глубже, рассматривать ото всюду, они, как восточный сад, не меняются в зависимости от ракурса. Они не зависят от чьей-то точки зрения, они личности. А есть люди-западные-парки, на которых надо смотреть со стороны, потому что если исказить перспективу, то упрешься во что-то плоское и бессмысленное. – Дами задумалась, настораживаясь, к чему он начал раскладывать всё по полочкам, как психолог? Но Энди успокоил её, спросив: - Как ты думаешь, я сад или парк? Для тебя.
- Для меня? – Девушка чуточку растерялась, поскольку большую часть философии супруга упустила из вида. Взяв его за руку, она смущенно улыбнулась. – Пока что ты для меня тёмный лес. – Энди понравился этот ответ, и он рассмеялся, приятно отметив умение Дами быть оригинальной и шутливой, когда её ничто не сковывает.
Сандо хотел, как обычно, взять еду с кухни и пойти перекусить в их с Джином комнате. Ему не нравилось есть даже в компании персонала, обслуживающего дворец. Нет, он мог бы, и не считал себя выше них, Сандо был не из тех, кто заносится в чем-либо, кроме разве что умений в боевых искусствах. Ему было одинаково всё равно, с нищим делить стол или императором Японии, но по душе молодому мужчине было уединение и одиночество, или близкий друг в качестве собеседника. Но никак не посторонние.
Спустившись по лестнице, он прошёл по короткому коридору, выходя в промежуточное помещение, где хранились чистые полотенца для кухни, высокой стопкой стояли тазы, а рядом большие кастрюли. На длинном столе вдоль всей стены стояли закрывающиеся на защелки банки с крупами, висели венички трав-специй, трав-чаёв, трав-зелени для салатов. Дверцы под столом, отделанные дубовым шпоном, были закрыты, а одна из полок над столом была открыта и в ней что-то искала Николь. Приподнявшись на цыпочки, она лезла на самый верх, выгибая спину и протягивая руку так сильно, что видно было напряжение мышц на боку, обнажившемся от поднявшегося топа. Ступни Николь были босыми, и казались удивительно маленькими. Сандо остановился, понимая, что не пройдёт мимо неё, не привлекая к себе внимания. Пока что, застывший, он был незамечен, заглушенный шумной вознёй Николь. Но вот, слегка повернув голову, чтобы взглянуть в другой угол полки, краем глаза она заметила кого-то в проходе, и моментально бросила своё занятие, вставая на ноги ровно. Через секунду она поняла, кто стоит в двух метрах от неё. Они молча посмотрели друг на друга, после чего Николь сморщила нос и сразу же стала выглядеть, как разъяренная орлица. «Нет, скорее сорокопут, - подумал Сандо, - эта маленькая и на вид безобидная птичка, которая умеет подражать пению других птиц, заманивая их на шипы и колючки, насаживая жертвы на эти маленькие колышки и расправляясь своим острым клювом». Выражения глаз Николь было ему достаточно, чтобы он понял, что она ожидала его здесь увидеть. Может, не прямо в это мгновение, но для того она и околачивалась здесь, где питались телохранители, чтобы «нечаянно» столкнуться. В его же лице ничего не дернулось, не изменилось.