Империя. Цинхай (СИ)

- Знаешь, она и на нём понимает плохо, - пользуясь случаем позлить Николь, которая уже начинала закипать от того, что при ней говорят нечто неясное, Сандо заодно решил невинно посмеяться над ней. – По крайней мере, покрасившись в блондинку она определила свой образ мышления.
Хенкон с товарищем захохотали.
- О чём вы говорите?! – прервала их Николь, обратившись к Сандо.
- Об особенностях языка. Пытался преподать им пару уроков китайского.
Не поверив его словам, девушка попыталась отвлечься и, тоже отметив татуировки на мускулистых руках Хенкона, без разрешения взяла его плечо, оплетая своими пальцами и приблизившись к нему вплотную.
- Какие красивые знаки и надписи! – Провела она указательным от локтя вверх, вслед за ним подняв лицо и посмотрев прямо в глаза Хенкону. – Сандо, скажи ему, что он очень мужественно выглядит.
- Это единоутробная сестра Николаса Тсе, - сообщил Сандо на корейском. Хенкон сглотнул слюну, напряжено покосившись на разве что не прильнувшую к нему Николь. – Похоже, ты вызываешь у неё интерес к себе.
- И что мне с этим интересом делать? – Без желания связываться с легендарным изгнанным наёмником, спросил парень. Оскорбить Николь, оттолкнув её, ему тоже не хотелось.
- Терпеть, - хмыкнул Сандо и, кивнув им на прощание, пошёл дальше, оставив обреченные на домогательства жертвы спасаться самостоятельно. Но не пересёк он и двадцати метров, свернув всего за два угла, как позади опять послышалось недовольное и одновременно с тем зовущее:
- Сандо! – Он остановился и обернулся, дождавшись подбежавшую к нему Николь. Казалось, на минуту она забыла, зачем его догоняла. Потом, опомнившись, злобно изрекла: - Я пересплю с ним!
- С которым? – равнодушно уточнил он.
- Без разницы! – прошипела девушка, ища признаки ревности на лице Сандо, но тщетно. – Тебе абсолютно всё равно на это? – Смотря на неё сверху вниз, он ничего не говорил. – Ты ничего не чувствовал, когда я трогала его? Тебе всё равно после того, что было, что я могу развернуться и уйти к другому?
- А что-то было? – Николь зарядила ему пощечину, и Сандо намеренно не стал ловить и останавливать её руку. Пусть выпускает гнев, он, конечно, не манекен для оттачивания приёмов, но осознаёт свою жестокость, которая необходима им обоим, чтобы она успокоилась и забыла о нём, а он не ввязывался туда, куда не надо. У него другие цели и задачи, в них не входит роман с дочерью Дзи-си, да вообще никакой роман туда не входит.
- Я докажу тебе, что ты меня ревнуешь, если сам этого не понимаешь! – пообещала Николь. – Даже если для этого придётся переспать с ними обоими у тебя на глазах!
- Единственное, что ты этим докажешь, это что большинство женщин – шлюхи. А это я знаю и без тебя, - с сарказмом улыбнулся Сандо. Николь прищурилась.
- А знаешь, почему большинство женщин – шлюхи? – Мужчина удивился, что она не стала с ним спорить, а подтвердила его утверждение. – Потому что вы – не мужики, потому что чтобы собрать одного целикового настоящего мужчину по всем качествам, надо взять по небольшой части от сотни, не меньше! Один умный, другой храбрый, третий хорошо трахается, четвёртый способен любить… Да, тот который умный, он считает себя слишком умным, чтобы быть храбрым, чтобы влюбляться или напрягаться в постели. Который храбр, тот опрометчив и скор на решения, ему некогда задумываться, он бравирует силой, но и любит скорее свои подвиги и их свершение, а не женщин. Мастер в постели вообще считает, что его должны обожать за его член, и при этом относиться как-то по-особенному к женщине вне постели – совсем не обязательно. Ну, а тот, который способен любить, чаще всего хилый, глупенький импотент, которому ничего больше и не остаётся, кроме как дарить «всего себя» - а что у него ещё есть? Ха, невелик подарочек, - одной единственной. Что, скажешь, это не так? Вы, мужчины, заметив одно достоинство в себе, считаете, что все другие вам либо не нужны, либо они прикладываются автоматически. Вы настолько омерзительны в своём неумении и нежелании сделать из женщины женщину, а не шлюху, что если ею стану я, господин Сандо, запомни, что это будет исключительно из-за тебя! Потому что решись ты взять меня, присвоить, подчинить себе и сделать своей, я бы никогда не сделала и шага от тебя в сторону, но раз уж нет – я буду доставаться всем и каждому, собирая из них по частям тебя.
- А тебе не кажется, что ты пытаешься собрать из меня Николаса? – припомнил тайные мыслишки девушки он. Ничего не ответив и, в кои-то веки, замолчав первой, Николь хмыкнула, развернулась и ушла. Сандо даже захотелось бросить ей что-нибудь вслед, но он приподнял руку, выставил палец, загнул его обратно и обронил руку. Права была Цянь, когда сказала, что если Николас не победим физически, то Николь способна огорошить и завалить соперника на словах. Всё это время, неумело домогаясь объекта вожделения, она, наверное, находилась в слегка помутненном любовью разуме, но вот, протрезвев и собравшись, она обрушила на него аргументированную и доказательную лавину, от которой ему стало неприятно. А ещё стало неприятно от подтверждения слов Эмбер, что Николь не такая уж и дура, что мозги у неё работают, только не всегда она их показывает. От чистого сердца она только что ополчилась на Сандо, или тщательно продумав нападение? Как вольному наёмнику ему было категорически всё равно, если она пойдёт и станет первой шалавой Западного Китая, но как золотому – это плевок в самую середину, в самое ядро его души. Чтобы он, да стал виновником морального падения целомудренной девушки? Пусть слово целомудренность не совсем подходящее, но, переиначив, и назвав это растлением девственницы и уходом её во все тяжкие, он точно определит ситуацию. Они не так давно говорили об этом с Джином, когда тот признался, в чём однажды упрекнула его Дами, в том, что золотые могли бы делать счастливыми конкретных людей, посвящая себя семье и любви, а не распыляясь на целый свет, который всё равно не переделать. Ведь так мало благородных и достойных мужчин, которые могли бы стать правильными и примерными мужьями и отцами, а золотые ещё и лишают женскую половину себя самих, оставляя на долю девушек трусов и ротозеев, пользующихся благами покоя и уюта, созданного золотыми.
Непреодолимая дилемма, неразрешимая по своей сути, как абсурдный софизм, загнала Сандо в тренажёрный зал, где он обнаружил себя с палкой в руке, долбящим тренировочную куклу. Он не должен задумываться над этим всем, так будет проще всего. У него уже есть миссия, у него есть долг, задача, есть путь золотого, и без того нелёгкий, нечего сбиваться, оглядываясь и засматриваясь по сторонам. Николь не заставит его своими истерическими выходками сменить направление, тем более, он действительно не может знать, что за этим всем стоит.
- Разминаешься? – Сандо остановился и посмотрел на вход в зал. Там стояла Эмбер. – Услышала стук, проходя мимо, и решила заглянуть. – Пока мужчина делал передышку, она переступила порог. – Без оппонента трудно оттачивать сложные приёмы, правда?
- Не без этого, - согласился Сандо, присев на корточки и отпив из бутылки с водой, что стояла неподалёку от его ног.
- Я это хорошо знаю, ведь мне то не разрешают заниматься борьбой, то, когда я улучу момент потренироваться по-тихому, просто не с кем этим заняться.
- Среди твоих подруг ты одна озабочена подобным развлечением?
- Да, все девочки предпочитают девичьи занятия – шопинг, походы по салонам красоты, фитнес и выставки. А мне всё это скучно. Разве что музыка иногда увлекает, на пару с Генри. – Эмбер притихла, не решаясь какое-то время повторять просьбу, которую однажды уже отвергли, но потом пришла к выводу, что лучше рисковать и стремиться к чему-то, чем бездействовать. – Может, всё-таки подерёшься со мной? Бить меня не обязательно, если ты принципиально не хочешь поднимать на женщин руку, но лучше всё-таки гоняться здесь с живой мишенью, чем со стоячей или воображаемой? – Сандо вздохнул, поднявшись на ноги. Вялое и спутанное настроение не пробуждало отпора.