Phantom (СИ)
— Мы часто ругаемся, но ты единственное, что у меня есть, и пусть даже ты спокойно уйдешь к любому, кто будет тебя кормить, — усмехается Юнги и гладит кота по голове. Теха благодарно урчит, хватает лапками палец хозяина и несильно кусает.
— Ладно, прости, не буду больше о тебе так думать, — улыбается Мин и притягивает кота к груди.
На работу идти не хочется, да Юнги и не сможет. Он даже уговорить себя не пытается, набирает смс Намджуну с просьбой об отгуле и только с пятого раза отсылает.
«Ок».
Ровно две буквы получает Юнги в ответ. Несколько минут смотрит на ответное смс и сам не знает почему, но чуть ли не воет от переполняющей нутро обиды.
— Ок, просто ок, долбанное ок, — Юнги подливает Техе воды и прибирает кухню. — А чего я ждал? — Юнги сквозь зубы матерится на выпавшую из рук и разлетевшуюся вдребезги когда-то любимую чашку и идёт за пылесосом. — Хоть бы спросил “почему”, или “что случилось”. Может, я заболел, может, мне плохо. А мне ведь плохо — мне херово, как никогда, — Мин опускается на пол, рядом с лакающим воду из миски котом, и плевать, что стекло всё ещё разбросано по полу. — Ему безразлично, а прошло всего пару часов. Просто ок, этим «ок» он меня добил, доказав, что я был прав.
Теха отодвигает миску и зло смотрит на хозяина, и не понятно, на что он больше злится — на то, что Юнги тряпка, или на то, что тот не даёт побыть в одиночестве.
— Только вот ты на меня не злись! — бурчит Юнги. — Нет, я не идиот, и я не думал даже, что он, как Ричард Гир в «Красотке», купит цветы и подъедет к моему балкону, выкрикивая моё имя из люка лимузина, ладно роллса, но он мог бы позвонить или спросить смс-кой, в чём у меня дело, — Теха зло шипит на хозяина, в очередной показывая, как он им недоволен, и идёт к двери. — А он бы отлично смотрелся из люка роллса и с цветами, — кричит ему в след Мин и встаёт на ноги, понимая, что если сейчас не уберет осколки, то точно порежется.
***
Намджун сидит в своем кабинете и смотрит сквозь докладывающую ему о планах на день секретаршу. Вертит в руке ручку, продолжает плавить взглядом металлические пуговицы на ее пиджаке и не слышит ни единого слова. Намджуну настолько же херово сейчас, насколько было ахуенно вчера ночью.
Утро без Юнги оказывается холодным, колючим, пронизывающим до костей: не помогает ни горячий душ, ни кофе, ни куча работы с утра. Зато Намджун точно знает, что бы помогло, что бы согрело — одна его улыбка. Ким с того самого момента, как увидел его, понял, что отныне всё не будет как раньше, понял, что отныне всё его бытие сконцентрировано вокруг солнечно улыбающегося маленького паренька с голубыми волосами. Его образ, всплывающий в памяти, затапливает Намджуна нежностью, хочется протянуть руку и коснуться, он даже протягивает, но роняет ручку и пугает секретаршу, которая, поняв, что боссу сейчас не до встреч, кланяется и выходит за дверь.
Ким откидывается на спинку кресла и прикрывает веки. Надо бы, наверное, сорваться и поехать к нему, не позволить ему и рта открыть, перекинуть через плечо и увезти к себе. Но Намджун боится, вдруг Юнги не захочет, вдруг откажет, словами порежет на лоскутки. Вдруг Юнги Техи достаточно, вдруг Намджун - это просто развлечение: а почему бы и нет. Ким зарывается пальцами в волосы, массирует виски, словно руками пытается удержать целым грозящийся взорваться мозг.
Господи, как же он скучает. Как невыносимо хочется услышать его голос, почувствовать его запах, тепло. Намджун даже подрывается с кресла с намерением плюнуть на всё и поехать за своим мальчиком, но вновь тяжело опускается в него и выдыхает. Может, стоит дать ему немного времени - день, два, три… - но как, если даже час без него - это муки адские, если думы о нем долбятся о черепную коробку, если тянет так, что если не поддаться, то может сердце не выдержать, остановиться.
— Ты так и не пришел на совещание, пришлось импровизировать, — Джин влетает в кабинет и замирает, заметив насколько потерянным выглядит друг.
— Прости, заработался, — вымученно улыбается Намджун.
— Ага, вижу, да так, что с утра палец о палец не ударил, — язвит Джин и подходит к столу.
— Я вообще-то гендиректор холдинга и не хватало мне от тебя выговор получать.
— Серьёзно, Намджун. В чём дело? Мне не нравится твой вид.
— Вчера он остался у меня, — не поднимая взгляда от уже пустой чашки американо, говорит Ким, и Джин, понимая, что другу надо выговориться, опускается в кресло напротив.
— Будет звучать, как в слезливых мелодрамах, но это была лучшая ночь в моей жизни и самое ужасное утро.
— Он ушёл?
Намджун поднимает взгляд на Джина, собираясь спросить, откуда тот узнал, но понимает, что по его состоянию это и так очевидно.
— Ушёл. Оставил меня спящим и вышел за дверь. Я не понимаю, как я мог так влюбиться, — Ким облокачивается на стол и смотрит на друга. — Он зелёный совсем: ни постоянной работы, ни образования, ни каких-либо целей в жизни, а меня повело. Если думать трезво, то я не знаю, за что его любить, и как вообще это работает. Я ведь привык ко всему подходить аналитически, во всем искать объяснения, а в нём и в моих чувствах к нему - не могу.
— Это любовь.
— Объяснил, спасибо, — огрызается Намджун.
— Я серьёзно, это тупо любовь. Тут никакие “почему” и “зачем” не прокатят. Он просто открывает тебе дверь, и ты понимаешь, что больше ничего не будет как прежде, а потом он улыбается тебе и, кажется, прекраснее у тебя в жизни ничего не будет, а потом он целует, и ты уже в этом уверен.
— Я смотрю, повело не только меня, — грустно улыбается Ким.
— Не только тебя, но я своё солнце не отпущу, потому что буду потом, как ты, сидеть в кабинете с температурой плюс двадцать пять и всё равно замерзать.
— Я боюсь, если он просто хотел развлечься и всё. Поэтому хочу выдержать паузу, позволить ему всё обдумать и самому прийти в себя.
— Я так не думаю. Но, если хочешь дать ему время — дай, только долго не тяни — потеряешь.
***
Весь день Юнги сидит, уставившись на экран мобильного, срывается на любой шум в подъезде и всё время смотрит в окно, в ожидании роллса, но безрезультатно. Намджун о себе не напоминает: не приходит, не звонит, не спасает от миллиметр за миллиметром поглощающего младшего страха, что всё кончено, что больше он его не увидит.
Вечером Юнги едет на трек — развеяться, увидеть друзей, забыть Намджуна. Предварительно полностью заряжает телефон, ставит на максимальную громкость, и вот они уже с Чимином возвращаются домой, Пак грозится до утра рассказывать ему про своего нового бойфренда, а телефон только «радует» рекламными компаниями от супермаркета и двумя оповещения о штрафах от полиции.
Юнги заваливается в квартиру разбитым, еле волочит себя по полу и, бросив смерившему его осуждающим взглядом Техе «и тебе привет», идёт в гостиную. Чимин же сразу топает на кухню, наспех делает бутерброды и, собрав их в тарелку, присоединяется к Мину. Они сидят на полу, один ест, а второй распутывает шнуры от приставки. Оба молчат. Чимин не знает, что сказать, а Юнги хочется напиться, вот только последнее увлечение алкоголем привело к ночи в квартире Намджуна, Юнги повторять этого не будет. Тем более старший уже доказал, какую ошибку совершил Мин, поэтому он молча вручает второй джойстик Чимину и включает игру. Через полтора часа в попытках убить всех нападающих Юнги отбрасывает джойстик и, прислонившись к ножке дивана, прикрывает веки. Чимин, схватив разрывающийся мобильный, скрывается на кухне, а Юнги продолжает сидеть и поглаживать незаметно пробравшегося к нему на колени кота.
Проснувшись утром, Юнги первым делом хватает мобильный — ничего. Ни одного уведомления. Юнги зарывается лицом в подушку и, не боясь разбудить лежащего рядом Чимина, кричит в подушку. Пак просыпается, кроет Мина матом и скрывается в ванной.
Чимин отказывается от завтрака, сославшись на то, что его внизу ждет Джин, и убегает. Юнги остается сидеть на подоконнике с кружкой растворимого кофе и старательно уводит взгляд от Техи, который явно продолжает осуждать хозяина.