Все оттенки роз
Фиолетовых роз.
Лэйси Хэмилтон и Дженна Санчез ахают, на их лицах загорается надежда. С задних рядов доносится шепот.
Время, кажется, замедляется, когда Мисти, с ее фиолетово-зелеными зубами, идет по проходу. Я предполагаю, что она остановится у парты Дженны, и поза Дженны говорит, что она такого же мнения. Но Мисти, лица которой почти не видно за букетом, останавливается передо мной. Я, моргая, смотрю на нее, карандаш в моей руке замирает над наполовину законченным рисунком виноградной лозы на полях тетради.
– Для Шарлотты, – говорит Мисти. Она протягивает цветы мне, а я не реагирую, даже рук не поднимаю, чтобы забрать букет.
Не может быть.
Карлос, который сидит рядом со мной, толкает меня в бок, призывая сделать хоть что-нибудь. Весь класс глазеет на меня, даже мистер Реннерт. Я торопливо беру букет и кладу его на парту. Мисти еще мгновение стоит в проходе с широко распахнутыми глазами, словно ждет, что я скажу ей, от кого эти цветы.
– Спасибо, Мисти, – произносит мистер Реннерт как обычно сухо, и тогда Мисти разворачивается и выходит из кабинета так же поспешно, как и вошла. – Ладно, давайте сосредоточимся, – добавляет учитель, взяв маркер со стола.
Но прежде чем он успевает сказать еще что-нибудь, из динамика над дверью раздается звонок, и все вскакивают с мест. Мистер Реннерт издает стон.
Я медленно поднимаюсь, словно мне никак не удается побороть силу притяжения. Даже говорить не могу.
– Что ты от меня скрываешь? – спрашивает Карлос, когда мы выходим в коридор. В его тоне слышится упрек. У нас нет секретов друг от друга. Я пробиваюсь сквозь толпу, пытаясь увернуться от врезающихся в меня рюкзаков и плеч, Карлос не отстает. – Кто их тебе послал?
Дрожащими пальцами я достаю карточку из середины букета, изучаю конверт. Он определенно из нашего магазина, мне знакома эта тонкая золотая окантовка по краям. На лицевой стороне надпись – «ШАРЛОТТЕ». Крошечная карточка с легкостью выскальзывает из конверта, а вместе с ней высыпаются блестки. Они липнут к моим пальцам и дождем осыпаются на пол, покрывая носки моих туфель.
«ПОТОМУ ЧТО РОЗАМ НЕ СТОИТ ПЫТАТЬСЯ БЫТЬ ЧЕМ-ТО, ЧЕМ ОНИ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ», написано на карточке.
– Хм, может, объяснишь? – Карлос заглядывает через мое плечо. – И что это за блестки?
Я засовываю карточку обратно в конверт. Сердце глухо стучит в груди. Тэйт. Он купил эти цветы для меня. Какой безумец станет покупать розы для девушки, которую он даже не знает? И как он нашел меня в этой школе?
– Эй? – не унимается Карлос, помахивая рукой перед моим лицом. – Неужели моя маленькая Шарлотта наконец-то обзавелась поклонником?
– Разумеется, нет, – открещиваюсь я, но щеки у меня горят. – Это от одного парня, который вчера заходил в магазин.
Карлос открывает рот, демонстрируя небольшую расщелинку между двумя передними зубами.
– Ты познакомилась с ним вчера, а сегодня он уже шлет тебе цветы? – Друг осторожно прикасается к безукоризненному бутону. На его пальце, контрастируя с фиолетовыми лепестками, поблескивает винтажное черное кольцо, найденное им на какой-то гаражной распродаже пару месяцев назад. Карлос ежемесячно меняет стиль. Сегодня на нем мешковатая серая футболка, жилет «в елочку» и клетчатые лоферы, которые он обнаружил в шкафу у своего отца.
– Понятия не имею, как он вообще меня нашел, – говорю я.
– Так, постой. Начнем с главного. Он симпатичный или страшный?
Я хмурюсь, вспоминая идеальные черты его лица, темные глаза, ту непринужденность, с которой он протянул руку через прилавок и стер блестку с моей щеки.
– Значит, симпатичный. – Карлос с ухмылкой кладет руку мне на плечо. – Все нормально, Шарло, можешь разрешить себе думать, что парень симпатичный. Мысли не разрушат твою жизнь.
Я бросаю на друга сердитый взгляд.
– Он больше, чем просто симпатичный, если тебе необходимо знать, но…
– Насколько больше? – Его пальцы рефлекторно сжимаются на моем бицепсе. – Красивый? Обольстительный? Секси-шмекси?
В этой теме Карлосу нет равных.
– …Но мне кажется, что это просто нахальство, – продолжаю я, игнорируя его вопрос, – присылать мне цветы, учитывая то, что я его даже не знаю.
– Возможно, он действительно слегка самонадеян, – соглашается друг, открывая наш общий шкафчик: каждый год, после того как шкафчики распределяют между учениками, мы с Карлосом выбираем тот, который удобнее расположен и менее обшарпан, и он становится нашей операционной базой. В этом году в дверце нашего шкафчика всего две дыры размером с локоть, а замок срабатывает только после нескольких попыток. Школа Пасифик-Хайтс-Хай невероятно переполнена, недостаточно финансируется и намного менее гламурна, чем можно было бы предположить из ее названия. У нас нет вида на океан – вместо этого школа расположена прямо в центре Голливуда, окруженная скоплениями туристов и многоквартирных домов. Все состоятельные, более совершенные в образовательном плане школы находятся на западе, ближе к океану. Я многое бы отдала, чтобы иметь возможность учиться в одной из них.
– Только не срывайся на цветах, – добавляет Карлос, когда я с равнодушным видом запихиваю громоздкий букет в шкафчик, однако втайне стараюсь не погнуть и не надломить стебли.
– Сменим тему. Расскажи, как прошла вчерашняя вечеринка – ты видел кого хотел?
Карлос бросает на меня многозначительный взгляд, но примиряется с переменой темы.
– Это оказался полным облом. Намечающийся тест по физике, поэтому в конечном итоге так и не явился. Я смылся оттуда пораньше и пошел домой смотреть старые выпуски SNL [2] на ноутбуке.
Я сжимаю его руку.
– Мне так жаль. Может, вы встретитесь в следующие выходные.
– Может быть. – Карлос пожимает плечами. – А еще может быть, что мистер Красивый и Загадочный завтра снова пришлет тебе букет.
– Давай без фантазий. – Сегодняшнего унизительного эпизода было вполне достаточно.
– Эй, послушай. – Карлос останавливается в конце коридора, вынуждая Софи Зайнес резко метнуться в сторону, не врезаться в нас.
Софи симпатичная – из тех чересчур ухоженных девчонок, у которых всегда яркий макияж, идеальная прическа и наряды. Рядом с такими, как она, я кажусь себе простой и бесцветной, как какая-нибудь плоская аппликация, лишенная красок. Я либо покупаю одежду в магазинах секонд-хенд, либо донашиваю за сестрой. Слава богу, у меня есть Карлос, который помогает мне с выбором вещей, но тем не менее я не могу тягаться со всеми софи этого мира.
– Мне моя милая Шарлотта нравится такой, какая есть, – говорит Карлос, оглядываясь на меня. – Вечной девственницей.
Я морщусь, бросая взгляд на Софи и надеясь, что этих слов она не слышала. Карлос может запросто обсуждать мою сексуальную жизнь – или ее отсутствие – на людях, но мне… не настолько легко это дается.
– Никакая не вечная, – мягко поправляю его я. – Просто подожду до окончания университета – как минимум.
– То есть, по сути, до скончания века?
– Перестань. – Улыбаясь, я качаю головой.
– Ты просто святая, Шарлотта Рид. И, как я уже сказал, мне это в тебе нравится.
Мы выходим через массивные двойные двери на улицу. Полуденное солнце светит ярко и горячо. Карлос подносит руку к глазам, чтобы защитить их от слепящего света. В поисках свободного места, мы осматриваем газон, усеянный группками учеников, которые сидят прямо на траве или на поблекших синих скамейках.
Когда мы приближаемся к нашему излюбленному местечку в тени, Карлос говорит:
– Однажды ты потеряешь голову от любви, и я не смогу оторвать тебя от какого-нибудь великолепного мужского образчика с прессом, как у спартанского бога.
Я фыркаю.
– Думаю, это описание твоей мечты, – парирую я. В моих мыслях вообще нет никакого парня мечты.
Мы садимся, и Карлос подмигивает мне.
– Вот увидишь, моя чистая, невинная Шарлотта. Однажды ты встретишь кого-нибудь, кто перевернет твой идеальный мир с ног на голову.