На Краю Земли. Дилогия (СИ)

Несколько раз глубоко вздохнув-выдохнув, он уверенно прикоснулся указательным пальцем правой руки к светло-малиновому кружку.
— Бзынь! — перед глазами нестерпимо полыхнуло белёсо-жёлтым, и Тим почувствовал, что куда-то летит. — Трах! Тарарах! — перед внутренним взором поплыли, неуклонно расширяясь, сизые, ядовито-жёлтые и фиолетовые круги, а потом на его сознание — медленно и плавно — опустилась плотная иссиня-чёрная шторка…
Он пришёл в себя от противной пульсирующей боли в затылке. Сел, с трудом преодолевая предательскую слабость, осторожно потряс головой, огляделся по сторонам и попытался сосредоточиться.
«Током, скорее всего, шандарахнуло», — зашелестели в голове, сменяя друг друга, вялые мысли. — «Или ещё чем-то аналогичным и похожим. Я в этих делах физических, извините, не силён… На затылке шишка образовалась. Солидная такая, выпуклая, мягкая и болючая. Видимо, при падении приложился головой о ближайший камушек… Ага, штанина слегка дымится. Суки драные, козырные и коварные. Не хуже агентов израильских спецслужб. То есть, ещё более разнузданные и отпетые. Ладно, морды, посчитаемся…».
Тим, с трудом удерживая равновесие, поднялся на ноги и, зачерпнув в ладонь из ближайшей лужицы мутной водички, затушил тлеющую брючную ткань. После чего осторожно ощупал ладонями голову и, болезненно поморщившись, пообещал:
— А вот этого, морды неизвестные, я вам точно — никогда не прощу. Причёску, понимаешь, испортили. Гниды штопанные… Похоже, что сейчас мой стильный белобрысый ежик…м-м-м, совсем уже и не белобрысый, а, наоборот, слегка пепельно-обгоревший. Провёл ладошками по голове — сажа сплошная… Твари законченные. Ладно, ещё пожалеете. Блин. Теперь-то я от вас, неизвестные частные собственники, не отстану. Никогда и ни за что. Даже не мечтайте… Ждите. Скоро вернусь. Даже соскучиться не успеете. С качественной «болгаркой», крепким ломиком, набором проверенных отмычек, газовым резаком и парой килограммов тротила. Всё здесь раскурочу. В обязательном порядке. На хрен моржовый. Точка…
Подобрав с земли приличный по весу булыжник, он размахнулся, целясь в ближайшее тёмно-серое окно. Но в последний момент, передумав, отбросил камень в сторону.
Почему — передумал и отбросил?
Во-первых, Тим был на сто двадцать процентов из ста уверен, что стекло, вставленное в оконные рамы домика, было бронебойным. То бишь, в том, что ни малейшего вреда булыжник ему не нанёс бы. А во-вторых, учитывая недавнее происшествие, и крепкая отдача могла — запросто — замучить.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, слегка покачиваясь и грязно ругаясь-матерясь сквозь стиснутые зубы, он зашагал обратно…
Мотодельтаплан взлетел и, сделав над негостеприимным мысом Верпегенхукен широченную-широченную дугу, взял курс на юго-запад, к посёлку Ню-Олесунн.
Тим, лениво оглядывая местные предзакатные пейзажи, меланхолично напевал:
 
 
Может, на сегодня, право, хватит?
 
Было и пропало — как всегда?
 
На границе пьяненьких объятий,
 
Ждут нас всех — иные города.
 
 
 
Целый год — полярных полустанков.
 
Целый год — метели и пурга.
 
Супчик из гусей-подранков.
 
Кто сказал, что это — навсегда?
 
 
 
Кто сказал? Уже не разобраться.
 
Кто сказал? Какая ерунда.
 
Наше странное, изысканное братство.
 
Мы вернёмся. Слышишь? Навсегда…
 
 
 
Мы — вернёмся. Тропкою расхожей.
 
Ждите нас, шальные Острова.
 
Над избушкой тлеет — хмурой рожей —
 
Синяя Полярная Звезда…
 
 
 
Мы — вернёмся. Почему? Откуда?
 
Я не знаю, брат мой, извини.
 
Всё — Звезда. Далёкая паскуда.
 
Ночи пожирающая. Дни…
 
 
 
Дни — как догорающее пламя.
 
Верить им? Знакомая стезя.
 
Над закатом властвует — как знамя —
 
Синяя Полярная Звезда…
 
 
Это была песенка из тех Времён, когда он не был таким безысходно-брутальным.
А каким он был тогда?
Романтическим, мечтательным, светлым и наивным. Как и большинство двадцатитрёхлетних юнцов, только что закончивших Университет…
  
Глава четвёртая
 
Ретроспектива 01. Тим, Милена и Машина Времени
 
— Уважаемые господа пассажиры! — объявил по «громкой» связи приятный женский голос. — Через семь с половиной минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту города Анкоридж, Соединённые Штаты Америки, штат Аляска. Прошу всех пристегнуть ремни и прекратить приём пищи! Желаю вам, дамы и господа, мягкой и приятной посадки!
На плоском экране самолётного монитора значилось: «25-е мая 2006-го года, четверг».
«Уже конец мая? Серьёзно? Ну, надо же!», — искренне удивился про себя Тим. — «Как же быстро бежит время. Кажется, что ещё только послезавтра встречали Новый год, а уже лето настойчиво стучится в двери… Да, Время — очень странная, занятная и загадочная штуковина!».
Приятный и ненавязчивый шорох от работы мощных авиационных двигателей, наконец-таки, затих, сигнализируя о том, что их летательный аппарат совершил мягкую посадку.
— Господа и дамы, примерно через две с половиной минуты, когда на табло загорится зелёная лампочка, можете пройти на выход! — торжественно и важно объявил красивый мужской баритон. — Прошу не толкаться и соблюдать очерёдность! Всего вам хорошего! До новых встреч!
По длинной алюминиевой лесенке Тим — из-за врождённой нелюбви к сутолоке — спустился одним из последних, закурил сигарету и с интересом огляделся по сторонам.
Конец мая месяца для полуострова Аляска — только лишь ранняя весна. На юге он разглядел тёмно-синий кусочек моря, со всех других сторон Света к аэропорту подступали скалистые горбатые сопки, местами украшенные солидными снежными шапками. Да и вдоль лётного поля гордо красовались островерхие светло-жёлтые сугробы.
Длинный голубой «линкольн» образца 1998-го года — с неразговорчивым усатым таксистом за рулём — доехал до нужного места ровно за двадцать пять минут, резко затормозив у светло-зелёного куполообразного здания. Рядом с входной двустворчатой дверью висела помпезная табличка с текстом на английском языке: — «ЮНЕСКО. Департамент Научных Исследований».
«Всё верно», — отметил про себя Тим. — «Именно из этой славной организации и пришёл вызов. Вернее, любезное приглашение (с прилагающимися к нему билетами на различные виды транспорта), явиться на собеседование…».
На стандартной проходной равнодушный механический голос невозмутимо предложил:
— Мистер, посмотрите, пожалуйста, направо, на зелёную пластину. Аппарат зафиксирует картинку радужной оболочки ваших глаз… Господин Белофф, добро пожаловать! Проходите!
Скоростной лифт доставил его на десятый, самый верхний, судя по кнопкам на лифтовой панели, этаж. Короткий коридор, поворот, ещё один.
У нужной двери обнаружилась невысокая худенькая девица с небрежно-растрёпанной копной чёрных жёстких волос на голове, державшая в одной руке жестяную банку с краской, а в другой — видавшую виды кисточку. Девушка, которой с ходу, ориентируясь на некоторые особенности угловатой фигуры и мальчишеский затылок, можно было дать лет двадцать пять — двадцать шесть, одетая в потёртые голубые джинсы и клетчатую рубашку-ковбойку, увлечённо выводила на светло-зелёной двери крупные ярко-красные буквы — «АСТ». Вернее, уже обводила, укрупняя.
Девица, резко обернувшись на шорох шагов, одарила Тима внимательным (и одновременно дерзким), взглядом больших и выразительных тёмно-карих глаз.