Покорность не для меня (СИ)

Решили сегодня вместе с Лойки, что надо себя как-то порадовать, и выбрались в кондитерский магазин. Набрали целый мешок сладостей, конфеты стали уничтожать, как только расплатились. Вполне довольные жизнью, гуляем на окраине города. Рассказываю Лойки структурную магию. Мальчик ненадолго отбегает по нужде за угол дома, но отчего-то долго не возвращается. Начинаю волноваться, иду за своим другом и вижу то, чего всегда боялась: Лойки отбивается от двух копов, которые наверняка решили взять мальчика за «хулиганство» — по местным законам справлять естественные потребности в общественных местах нельзя.
Лучший выход — это дать полицейским скрутить Лойки и доставить в участок — все равно им больше предъявить мальчику нечего. За подобное нарушение могут продержать сутки в участке. Плохо то, что Лойки беспризорник, тогда его не выпустят, пока не назначат опекунов из социальных органов, от которых Лойки сбежит, конечно, но пока будут оформляться все документы, может пройти не день и не два. К тому же к детям сейчас относятся с большим подозрением.
У меня сердце кровью обливается при виде отчаянно сопротивляющегося мальчишки. Стоять в отдалении, наблюдая за тем, как твой друг пытается спастись, и ничего не делать невероятно тяжело. Один из полицейских, когда Лойки его укусил, неожиданно достал дубинку и со всей силы ударил мальчика по голове. Мой крик был подобен разъяренному реву драконицы, чье дитя обидели. Бросилась на обидчика Лойки, не раздумывая. Хорошо, что дубинка резиновая. Успела заметить, что мальчик оглушен, но главное жив.
Драка была жестокой, но не долгой — я все-таки скорее танцовщица, чем боец, и против двух тренированных мужчин ничто. Меня скрутили, шапка упала с головы, волосы рассыпались по плечам. Меня узнали в то же мгновение. Полицейские на пару секунд впали в ступор, я попыталась этим воспользоваться и вырваться, но куда там. Меня скрутили еще крепче и буквально бегом понесли к патрульному флаю. На радостях копы даже забыли про лежащего на земле мальчика. Мне надели силовые магнаручники и запихнули в машину, тут же включив охранное силовое поле. Ору на копов последними словами, бьсь в ловушке, но флай уже летит в полицейское управление. Как же глупо мы с Лойки попались. Надеюсь, хоть с моим другом все будет хорошо. А у меня теперь большие проблемы.
Полицейские рады до жути. Еще бы, за мою поимку ведь солидная награда положена. Может, еще и повышение дадут. А уж как коллеги им будут завидовать. Пытаюсь себя хоть как-то успокоить, но не получается. Слишком хорошо представляю, что меня ждет. Скоро, кажется, как раз откроются большие торги невест. Вероятнее всего меня допросят, подержат какое-то время под замком, а потом на торги, где опекуном представят государство — деньги в бюджет тоже должны идти, а девицы без родственников обязаны иметь поддержку в виде мужчины. Ладно, это не конец. Все равно сбегу, а вероятному мужу отрежу все самое ценное, если полезет ко мне.
Мы приехали, под удивленными взглядами полицейских меня провели по коридорам. Заперли в пустой силовой камере, и мои конвоиры с чувством выполненного долга отправились строчить отчеты. Поймали слабую девушку и рады. Сползла по стене прямо на пол и уткнулась головой в колени. По щекам потекли горькие слезы обиды. Как там Лойки? Что теперь будет? Не хочу проходить через все это унижение с торгами и становиться чьей-то рабыней.
В первый день ко мне приходило много людей. Целые делегации. Полицейские и высокие чиновники пытались о чем-то расспрашивать, пускали на меня слюни, пожирали взглядами. Я на все отвечала стандартно — потеряла память, кто я, не знаю, родственников не помню. Ближе уже к вечеру некоторые чиновники стали смотреть на меня совсем уж сальными взглядами, но тут меня отправили на мерзкую медицинскую проверку. Проверили все. Вшей нет, генетических болезней тоже, на текущий момент здорова, а еще…
— Она девственница! — восторженно произнес проверяющий меня гинеколог, на чье кресло меня усаживали силой сразу трое полицейских, а потом еще и приковали к этому пыточному агрегату наручниками.
Когда этот кошмар закончится? Единственный хороший момент — сальными взглядами на меня после кабинета гинеколога смотреть перестали — данные занесены в карточку и отправлены в вышестоящие органы. В досье на невесту будет стоять важная для торгов пометка, которую нельзя уже будет проигнорировать.
Жутко все неприятно. Чувствую себя трофеем и зверьком на выставке. Окружающие меня мужчины смотрят на меня, раскрыв рот, и ловят каждое слово, когда я пытаюсь что-то им объяснять про права человека. Ага, обезьяна заговорила, да еще и заумными терминами. Именно так меня воспринимают и ни капли не обижаются, когда я их посылаю куда подальше самым отборным матом. Для моих конвоиров все в диковинку.
Ночью почти не спала — металась из угла в угол и думала, как выбраться из передряги. Ничего на ум хорошего не пришло. Без магприборов ничего сделать не смогу. Может, голодовку хотя бы объявить? Нет. Не буду. Мне силы нужны для побега, а голодовкой все равно ничего не добьюсь. Пару дней вокруг меня был все тот же переполох, хотя посетителей стали пускать все реже и реже, и вскоре я стала видеть возле своей камеры только полицейских. Прошла уже неделя. В один из дней около моей камеры оказался Керл. Мужчина выглядит печально. Приникла к силовому полю, чтобы быть ближе к своему единственному источнику информации.
— Как Лойки?
— Все в порядке с этим пацаном. Только по тебе убивается. Гебл говорит, что он все время что-то мастерит. Может, побег тебе готовит, не знаю. Я это, ненадолго. Едва удалось к тебе пробиться. Хочу сказать: жаль, что не получилось. Мальчишки по тебе очень скучают, просят передать, что если что, всегда помогут, чем смогут. Им что-то передать?
— Да, скажи… у меня все в порядке. Пусть не переживают. Сразу как появится возможность, я с ними свяжусь. Лойки пусть себя не винит ни в чем, он ничего не сделал неправильного.
— Хорошо.
— Когда торги?
— Скоро. Через три дня. Я действительно хочу помочь, но тебя усиленно охраняют, словно самое ценное сокровище.
— Как же тебе удалось пробраться?
— У меня тоже есть допуск для охраны заключенных, другой вопрос, что тебя рвутся охранять все кому не лень, чтобы взглянуть на необычную узницу.
— Понятно, — я сникла.
— Держись. Когда тебя замуж выдадут, возможно, получится сбежать, и мы все тебе в этом поможем, но, боюсь, тебя выкупит толстосум с хорошей охраной.
Керл ушел. Все печально, но зато теперь я знаю, что Лойки жив и здоров.
Последние три дня моего пребывания в заключении ко мне приходили кудесники — работники салонов красоты. Я и не сопротивлялась манипуляциям этих работников, присланных подготовить меня к торгам — в результате на моем теле нигде, кроме головы, не осталось ни одного волоска, исчезли все синяки, ссадины и даже шрамы — магические приборчики кудесников сейчас и не такое могут, только стоит все это удовольствие дорого и мне для жизни в канализации совершенно не требовалось.
В день торгов мои волосы красиво причесали и уложили, оставив их распущенными, накрасили меня и принесли платье… наподобие моего танцевального костюма — такое же открытое, еще и полупрозрачное, вызывающего красного цвета.
— Что, это такой наряд для невесты? — я даже не удержалась от вопроса, выплыв из состояния апатии, что терзает меня уже несколько дней.
— Да, у вас особый наряд. Так приказал организатор торгов, он всегда знает, как именно лучше продавать невест, особенного государственных, — произнес мальчик, колдующий над моим лицом.
Ла-а-адно.
Макияж мне тоже, кстати, не понравился. Слишком яркий. Ярко-красные губы, сильно подведенные глаза. Зато кудесники были в восторге от моего внешнего вида. Чувствую, как все больше и больше закипаю.
На меня накинули длинный непроницаемый плащ с капюшоном и под нереально большим конвоем повезли в центр проведения торгов. Пока веду себя как хорошая девочка.