ИВ. Тетралогия (СИ)
— Ну, конечно, Джори, не слушай старика, ты давно взрослый мужчина и не должен отчитываться. Просто после всех этих событий, что свалились на нас с тобой в последнее время, я боюсь потерять и тебя тоже, боюсь настолько, что на все готов пойти, чтобы этого не произошло, — говорил он очень серьезно с волнением в голосе. — Сейчас я просто счастлив, что ты поправился.
— Я знаю, отец, — опустив глаза, произнес я. Вот и момент истины. Как он это воспримет? — Я знаю, на что ты пошел, чтобы вылечить меня.
Гаэтан был донельзя удивлен и смотрел на меня со смесью тревоги и недоверия. Конечно, он же не догадывается о том, что я в курсе его связей с вампирами.
— Прости меня, отец. Я знаю, что ты никогда не пожелал бы мне подобной участи, но я принял решение самостоятельно и уже ничего не изменить. Я понял, что хочу жить именно так, а не иначе. Возможно, это и будет моей самой большой ошибкой, но я сделал свой выбор.
Такого ужаса на лице отца я не видел еще ни разу в жизни. Представляю, как бешено колотится сейчас его сердце, мне даже казалось, что я его слышу. Вполне возможно, так и было, ведь я уже должен был начать превращаться в вампира с его усиленным слухом.
— О чем ты, сынок? — спросил отец, и я буквально чувствовал, как он внутренне холодеет в ожидании моего ответа и отчаянно надеется, что я развею его опасения. — Что ты сделал?
Я молча вытащил из кармана пиджака револьвер и протянул ему. Гаэтан пошатнулся, ему стало плохо, я поддержал его, усадив обратно в кресло. Бледный и раздавленный ужасным осознанием происходящего, отец не мог вымолвить ни слова, только качал головой, отрицая, не в силах смириться с правдой. Я чувствовал себя предателем и подлецом. Надо же было быть настолько эгоистичной сволочью, чтобы добивать старика в такой тяжелый период его жизни.
— Зачем, Джори? — простонал, наконец, он в отчаянии. — И откуда ты вообще узнал об этом?
— Я давно знаю, лет с четырнадцати, — ответил я. — Я наблюдал и выяснял. Знаешь же мое любопытство. Прости, отец, я не хотел доставлять тебе дополнительных страданий. Просто второго такого шанса могло и не быть. Этот вампир сделал мне огромное одолжение, я давно мечтал о подобном.
Тут отец как будто очнулся, и в его глазах зажегся гнев.
— Да ты даже не представляешь с кем имеешь дело! — вскричал он. — Этот вампир сотрет нас обоих в порошок! Думаешь, я старался для этого? Думаешь, я прожил жизнь, вкладывая все силы для того, чтобы вся моя семья сгинула в один момент? Я потерял жену и дочь, я умолял этого вампира сохранить тебе жизнь, а ты просто взял и растоптал все, свел все усилия на нет! Бестолковый мальчишка! — его голос набрал силу, сейчас он вновь был похож на главу нашей семьи — волевого и твердого мужчину, а не убитого горем старика. Мне стало неуютно под его мечущим молнии взглядом.
— Отец, прошу тебя. Я все решу. Я знаю, на что иду и чего хочу, поверь мне. Я справлюсь, — пытался я его убедить, хотя сам вовсе не был настолько уверен в своих силах, как пытался показать.
Гаэтан горько покачал головой, плечи его вновь поникли.
— Я дал ему слово. Неважно, по каким причинам, но я его не сдержал. Гэбриэл и разбираться не станет. Ему нет дела до наших бед и несчастий. Я был ему полезен, но не настолько, чтобы нарушать договор безнаказанно. Вампиры — не люди, человеческого в них очень мало. А теперь и ты такой же. Но, боюсь, ненадолго, ровно до тех пор, пока он не узнает, что мы не вняли его указаниям. Что же, видно, судьба такая. Чему быть, того не миновать.
Меня просто поразила обреченность в его голосе. Никогда не подумал бы, что отец вот так легко сдастся. Я лично готов был бороться до конца. На время я оставил его одного, ему сейчас нужно обдумать произошедшее, принять это или смириться, а сам отправился на кухню. Я не ел уже больше трех суток с тех пор, как появились симптомы менингита, и сейчас чувствовал просто зверский голод. Достав из буфета все, что хоть немного напоминало готовое блюдо или просто имело съедобный вид, я с жадностью накинулся на еду. С таким аппетитом я точно не ел еще ни разу. Просто варвар дикий, а не человек из культурного общества. Я хватал еду прямо руками, напрочь забыв про столовые приборы, и чуть ли не чавкал от удовольствия. Но самым удивительным было то, что, почти опустошив продуктовый шкаф, я лишь слегка приглушил голод. Что это? Один из факторов обращения? Возможно, я на верном пути.
Древний вампир явился около полуночи. Мой расстроенный, но старающийся держать себя в руках отец, вежливо проводил его гостиную и предложил выпить.
— Лорд Гэбриэл, — обратился он к гостю, — познакомьтесь с моим сыном Джори.
Величественный вампир спокойно протянул мне руку для приветствия, и я ответил тем же. Однако, он задержал рукопожатие несколько дольше, чем было необходимо, при этом пристально вглядываясь в мое лицо. Это заставило меня непроизвольно занервничать, однако я попытался не показывать этого, применив все свои способности. Некоторое время мы оценивающе разглядывали друг друга.
Выглядел наш гость, надо сказать, весьма эффектно. Слишком молодой, чтобы легко поверить, что ему восемьсот лет, но взгляд, бьющий мудростью всех философов и мыслителей прошлого и настоящего, говорит сам за себя. От такого вряд ли что-то скроешь, насквозь видит. И едва ли я встречал еще человека с такой королевской осанкой. В общем, впечатление он производил довольно сильное, но ожидаемой жестокости в его глазах я не заметил, равно как и жажды убийства, несмотря на то, что сказал отец. Значит, я не ошибся, и вампир тоже может не потерять человеческий вид, а, скорее, наоборот, выглядеть более человеком, чем многие представители живой людской массы. И если мне повезет сегодня, то в дальнейшем предстоит научиться быть таким же, как этот явный образец для подражания.
— Рад, что ты в добром здравии, Джори, — первым нарушил молчание и начал вежливый разговор вампир.
— Благодаря Вам, лорд, — в тон ему ответил я.
Он кивнул, не отказываясь от очевидного. Продолжая в вежливом равнодушии переводить взгляд с меня на моего отца, он выглядел абсолютно спокойным, но, как оказалось, впечатление было обманчивым.
— Думаю, благодаря мне сегодня произошло еще нечто. Вы оба чем-то расстроены, — не меняя окраски голоса, сказал Гэбриэл, — и я уверен, что даже знаю, чем, — он выдержал паузу, давая нам возможность признаться самим. Неужели вампир способен чувствовать все столь остро? Или это многолетний опыт, пришедший с возрастом?
— Я объясню, — начал было Гаэтан. Я так и знал, что он не останется в стороне, но не мог допустить, чтобы гнев вампира пал на него.
— Нет, отец, — твердо перебил я. — Позволь мне. Это мое дело, — и посмотрел прямо в глаза древнего, в которых медленно разгорались огоньки ярости и угрозы. — Я поступил самовольно, заставив тем самым отца нарушить слово, и готов полностью взять ответственность на себя.
— Джори! — с мольбой в голосе и отчаянием вскричал отец, но потом повернулся к вампиру. — Да, он поступил опрометчиво и необдуманно, он еще мальчишка. Но он мой единственный сын!
Гэбриэл скривил ироничной усмешкой уголок губ, глаза, посрамившие холодом айсберг, не выражали ни капли сочувствия или жалости.
— Это говорит лишь о том, Гаэтан, что ты плохо воспитал сына.
Отец покаянно опустил голову, не споря, но во мне тоже начал разгораться гнев. Древний он или нет, но какой-то заносчивый вампир не смеет отчитывать моего отца, как ребенка.
— Отец не виноват, — с вызовом произнес я, зная, что сильно рискую, и возможно, это не слишком умно — грубить в сложившейся ситуации. — Я давно этого хотел, это было моим желанием, и я не мог не воспользоваться выпавшим шансом. Но мне жаль, что пришлось подвести при этом отца. Однако другой возможности у меня могло бы и не быть, и я рискнул.
Самообладание — непременное качество аристократа, когда вместо того, чтобы повысить голос, приподнимаешь бровь. Именно это и сделал вампир, глядя на мою наглость.