Чары воительницы

Хелена подняла бровь.
— А кровотечение? — продолжал Колин. — Я однажды уколол палец о колючку, так кровь текла три дня.
Она никогда в жизни не слышала ничего более абсурдного.
— Три дня… — протянула она.
— Ага. Но я готов заключить с вами сделку, миледи, и избавить нас обоих от трудов уродовать меня.
Более жестокая женщина тут же отрезала бы ему ухо, чтобы показать ему, как мало тут труда. Но Хелена бывала дикой только тогда, когда ее к этому вынуждали. И в данный момент, когда норманн был связан, как гусь, она могла позволить себе быть милосердной. Кроме того, как ни ненавистно ей было признавать это, она была заинтригована хитростью Колина. Ей редко встречались такие сообразительные мужчины.
— Неужели?! — воскликнула Хелена, снова наклоняясь к нему.
Она не заметила раньше, отвлеченная блеском глаз Колина, какой приятной формы у него рот. Его губы выглядели мягкими и в то же время твердыми, а там, где они открывались, она видела белые края его зубов, — один передний был немного кривой, что придавало мощному рыцарю немного ранимости. Его нос тоже был превосходно вылеплен — не слишком узкий и не слишком широкий, с ноздрями, которые трепетали, пока он ждал ее ответа.
— Миледи?
Хелена резко тряхнула головой, отгоняя разбегающиеся мысли.
— Ты, любезный, находишься в таком положении, когда едва ли можно торговаться.
— Тем не менее, вы кажетесь благоразумной женщиной.
Хелена вскинула брови. Никто никогда не называл Хелену благоразумной. Она была какой угодно, только не благоразумной. Этот норманн либо слабоумный, либо бесстыдно врет.
— Продолжай, — приказала она.
— Если вы ответите на один вопрос, миледи, я перестану сопротивляться и охотно пойду с вами.
— Один вопрос?
— Да.
— Спрашивай.
— Если вы не собираетесь обменивать меня на Ривенлох, что вы собираетесь делать? Что говорилось в письме?
Хелена заморгала. Какое ему дело? Это не изменит его участь. Что с ним будет, решать Пейгану. С другой стороны, не такой уж это секрет. И если Колин действительно собирается выполнить то, что сказал, если он будет сотрудничать…
— Если я дам тебе ответ, ты добровольно пойдешь со мной? — спросила Хелена.
— Да.
— И ты больше не будешь использовать никакие уловки?
— Никаких уловок. Я клянусь в этом моей рыцарской честью.
Хелена самодовольно ухмыльнулась. Похоже, Колин не так умен, как она думала. Эта сделка слишком хороша, чтобы упускать ее. Она не даст ему ничего, а он даст ей все.
— Очень хорошо, — сказала она, убирая кинжал в ножны. — В записке говорится: «Я взяла норманна в заложники. Я не верну его до тех пор, пока брак не будет аннулирован».
— Что!
Хелена повторила:
— «Я взяла норманна в…»
— Да, я слышал тебя, но что… как… а, проклятие…
Она самодовольно хихикнула:
— Теперь ему придется вернуть мою сестру.
— Он этого не сделает.
— О, я думаю, сделает.
Уголки красивого рта норманна опустились.
— Ты не знаешь Пейгана Камелиарда.
— А ты не знаешь Воительниц Ривенлоха.
Колин покачал головой, как будто над ним сыграли какую-то невероятную шутку, но ничего не сказал.
Хелена помогла ему подняться на ноги, и они молча пошли вдоль по тропинке. Верный своему слову, Колин шел покорно, но для Хелены его молчание бросало мрачную тень на ее бурную авантюру.
По мере удаления от Ривенлоха Хелена все сильнее чувствовала беспокойство. Вдруг Колин прав? Что, если он не так ценен для Пейгана, как она думала? Что, если Пейган посчитает потерю своего человека разумной ценой за женитьбу на девушке по своему выбору? Что, если он порвет письмо раньше, чем Дейрдре успеет прочитать его? Что, если, Боже упаси, она не получит ответа от сестры? Как долго ей придется ждать в лесу? Как долго она сможет удерживать Колина в заложниках?
И самое важное, как долго они смогут продержаться без еды?
В животе Хелены урчало, когда они, наконец, добрались до рощицы шишковатых дубов, в которой прятался коттедж. Он так зарос плющом, мхом и папоротником, что стены коттеджа казались сделанными из листьев, и в глубокой тени раскидистых деревьев его практически не было видно. Дверь хижины провисла, и пара прогнивших ставней болталась на единственном окне так, что, казалось, они отвалятся при малейшем дуновении ветерка. В крыше было больше дыр, чем соломы, но разросшийся плющ закрывал прорехи, кое-как защищая коттедж от стихий.
Когда-то, очень давно, коттедж принадлежал какому-то фермеру, и рядом было расчищено место, где выращивался ячмень. Но его тоже давным-давно заполонили разнообразные сорняки и вереск. Неподалеку бил родник, стекающий по склону холма, превращаясь в ручей, потом в поток, потом в речушку, впадающую в одно из двух смежных озер, в честь которых был назван Ривенлох.
— Мы пришли, — объявила Хелена, останавливаясь на пороге, чтобы снять с глаз Колина повязку.
Колин не знал, что он ожидал увидеть. Возможно, древний храм. Или соседний замок. Или скромное жилище одного из союзников Хелены.
Но он совершенно точно не ожидал увидеть настоящий шалаш посреди густой чащи леса, обветшалый коттедж, который выглядел как жилище гоблинов и отвратительных жаб, прячущихся от света.
— О, тут очаровательно, — протянул Колин.
Раздраженная его сарказмом, Хелена подтолкнула его вперед.
— Когда придут волки, приятель, ты будешь рад хоть такому убежищу.
Он внимательно осмотрел гирлянды плюща, листы папоротника и пятна мха, покрывающие стены, и усомнился, есть ли вообще стены за всей этой зеленью.
— Сомневаюсь, что волки польстятся на этот шалаш, — пробормотал Колин.
— Они могут уже быть там, — сказала Хелена, а потом сделала нечто чрезвычайно героическое, то, что поразило его.
Схватив Колина за рубашку, она потянула его за собой и встала так, что оказалась между ним и дверью хижины. Если внутри прятался какой-то зверь, он сначала напал бы на нее, что чрезвычайно обеспокоило Колина.
— Подожди! — воскликнул он. — Позволь мне.
— Я так не думаю. — Хелена покачала головой. — Я не собираюсь отдавать своего заложника какому-то бешеному кабану.
— А я не собираюсь терять свои шпоры из-за недостатка благородства, — настаивал Колин. — Кроме того, много ли у тебя опыта в борьбе с дикими животными?
Уголок ее рта приподнялся в хитрой усмешке.
— Включая тебя?
В других обстоятельствах эта улыбка показалась бы ему завлекающей. Тот факт, что Хелена назвала его животным, ничуть не беспокоил Колина. Женщины называли его разными словами — плутом, мошенником, животным — и всегда с любовью. Но сейчас не время и не место для флирта. За дверью могут прятаться опасные создания. И он не собирался использовать даму как щит от них.
— Разрежь мои веревки и дай мне нож. Я могу…
Без предупреждения, совершенно игнорируя его приказ, Хелена изо всех сил резко толкнула дверь. Дверь распахнулась и с громким стуком и взметнувшимся облаком пыли ударилась о внутреннюю стену.
У Колина отпала челюсть. Если внутри действительно дикое животное, после этого удара оно нападет на них.
К счастью, изнутри доносились только шорохи мелких зверьков, разбегающихся от света. И кроме пары пауков, которые безумно носились по своей порванной паутине, натянутой ими по дверному проему, из тени не появилось больше никаких животных. Но когда Хелена обернулась к нему, чтобы заверить, что тут безопасно, Колин был так потрясен и бледен, что не мог говорить.
Заметив его паралич, Хелена вопросительно подняла бровь:
— Ведь вы, норманны, не боитесь мышей, не так ли?
Колин был слишком потрясен, чтобы ответить. С того момента как Хелена втащила его в коттедж, у него была только одна мысль: «Эта женщина сплошная неприятность».
Хелена была беспечной, необузданной и слишком дерзкой, что доставляло ей большое удовольствие. Такая импульсивность однажды убьет ее. И вероятно, убьет и его тоже.
— Вы, норманны, не привыкли к таким условиям с вашими надушенными подушками и шелковыми простынями, — произнесла она с едва прикрытым отвращением, пока Колин разглядывал внутренности лачуги, — но для нас сойдет.