Дзен-пушка

Ему вспомнилась старая песня: Правь, Империя, Империя, правь звездами.
— Но, адмирал, — проговорил он, — разве не правда, что у вас таких кораблей осталось немного?
— Правда, — со вздохом ответил Арчер, — по крайней мере, не так много, как хотелось бы. И это все потому, что роботы Диадемы уже сто лет бастуют, требуя признания за ними статуса разумных. В результате верфи Звездного флота встали, ни одного нового корабля с той поры не построено. Если забастовка прекратится, мы начнем восполнять потери. — Он пожал плечами и повел рукой вокруг. — Первоначально эти пушки предназначались для роботизированной команды, рассчитаны на их быструю реакцию, поэтому сейчас довольно ненадежны. Впрочем, животные с ними неплохо управляются. Верность чудеса творит.
— Невероятно, — возмутился Магрум. — Если вы терпите такие лишения, почему бы просто не предоставить роботам статус разумных?
Арчер бесстрастно взглянул на него.
— Империя ни к чему не позволит себя принудить, — ответил он спокойно. — Вы предлагаете Имперскому Совету облечь статусом конституционного утверждение, которое, вероятно, не имеет ничего общего с истиной, а мы такого не потерпим. Если разумность машин будет доказана философски, другое дело.
Магрума снова обуяло чувство нереальности происходящего.
— И даже если это приведет Империю к падению? — потребовал он. — Позвольте вам кое о чем рассказать. Да будет вам известно, что у нас на Алаксисе, по соображениям равно практическим и жизненно важным, все политики, избранные представители регионов, наделяются искусственным интеллектом, независимо от ступени власти. Истина не имеет к этому никакого отношения.
— Вот поэтому вам и нужна Империя, — сказал Арчер. — Империя спасает вас от вашего собственного варварства.
Арчер наведался примерно на четверть подчиненных ему кораблей, прежде чем на Десятой эскадре прозвучал сигнал тревоги. Он застиг адмирала врасплох; флот повстанцев приближался быстрее ожидаемого.
Он как раз вернулся на Знаменосец немного отдохнуть, рассчитывая потом продолжить инспекцию. Когда ворвался Арктус с новостями, адмирал отставил колбу с варевом на основе каннабиноидов, из которой прихлебывал, и снял диадему, посылавшую в его мозг через бровь расслабляющие кортикальные импульсы.
— Это точная оценка расстояния? — спросил он, пробежав взглядом данные.
Слон неуверенно покрутил хоботом.
— На таком расстоянии она обычно надежна. Около десяти световых лет.
— Обычно. Но не всегда.
— Тем не менее, адмирал, я предложил бы вам без промедления переместиться на мостик, — кончик хобота Арктуса вопросительно изогнулся в воздухе.
— Да, придется, — резко согласился Арчер, надеясь, что слон не сочтет его реакцию признаком испуга. Однако, даже несмотря на гашиш и диадему, он начинал чувствовать внутреннее напряжение. Ранние оценки показывали, что флотилия повстанцев велика, и ему предстоял первый серьезный бой в космосе.
Он встал, нахлобучил на голову боевую адмиральскую фуражку с гребнем и кивнул Арктусу.
Они направились к двери справа. Мостик представлял собой не столько физическую, сколько голографическую локацию — средоточие коммуникационной нейросети, опутавшей весь флот. Арчер вошел, и у него создалось впечатление палаты совета, где вокруг центрального бассейна были расставлены кресла, кушетки и диванчики. В бассейне маячили смутные образы.
Груверт, исполняющий обязанности старшего артиллериста, уже растянулся на длинном матрасообразном диване и возбужденно сопел. Напротив свиньи по другую сторону бассейна, хмурясь в беспокойстве, сидела молодая женщина с искусственно состаренным лицом и ёжиком серо-голубых волос: старший навигатор.
Остальные офицеры флотского командования возникали на своих местах вокруг бассейна, время от времени исчезая, когда внимание их куда-то отвлекалось, и появляясь снова. Арчер уселся на адмиральский трон. Арктус занял место рядом.
— Давай данные, Арктус, — приказал Арчер.
Бассейн у его ног ненадолго просветлел, а затем в нем проявились размытые точки. Это были вражеские корабли, местоположение которых определялось из ранее предъявленных Арктусом Арчеру данных сканирования. Рядом с каждой точкой возникли цифры расстояния, затем и они поблекли, размылись и заколыхались, будто от неуверенности в себе.
Арчер вздохнул. Сомнения, высказанные им слону, основывались на известной технической трудности, обойти которую имперцы пока так и не сумели: проблеме связи с фитоловым кораблем. Но как иначе поддерживать связь с отдаленными мирами Империи, как не посредством таких кораблей?
Это было возможно, и это реализовали, но в определенных пределах. Существовал природный феномен, распространявшийся практически мгновенно по сравнению с неторопливым светом, но так решалась, образно говоря, лишь половина задачи. Основная сила природы, линейное отталкивание между всеми частицами, проявляла себя реальным перемещением только между очень далекими объектами, в масштабах галактик. Скорость этого расталкивания равнялась световой [4]. Однако открытие линий отталкивания разрешило лишь одну из старых загадок физики: проблему ньютоновского действия на расстоянии. Предполагалось, что существует компонент линии, способный одновременно «информировать» каждую из двух частиц на ее концах о существовании другой, об отталкивании, ею производимом.
В конце концов его удалось идентифицировать. Он получил название «ведущего тона». На него оказывал воздействие фитоловый генератор, и поскольку время реакции его было пренебрежимо мало по всей длине, через вибрирующее фитоловое поле стало возможным передавать информацию. Сходным образом можно было построить радар, действующий в диапазоне световых лет.
Однако в отрыве от линии ведущий тон не существовал. Казалось, это фокус природы, не вполне способный превозмочь обычные ограничения на распространение информации. Любые передаваемые с его помощью данные оказывались неполными. Сообщения, содержавшие значительный объем информации, доходили искаженными или двусмысленными. Аналогичная ненадежность была присуща и радару.
Казалось, что принцип, некогда возведенный в основание физики — невозможность сверхсветовой передачи сообщений, — наносит ответный удар. Чем ближе противник, тем надежнее оценка боевой мощи эскорианского флота — но чем ближе противник, тем менее полезна такая оценка.
— По численности ничего, Арктус? — ворчливо поинтересовался он.
Арктус ответил не сразу. Он общался с радарным расчетом через мозговой имплант. По его просьбе сканеристы пожертвовали оптимизацией оценки расстояния, попытавшись уточнить численность вражеского флота. Точки размылись, расползлись до пятен и исчезли.
— Возможно, до двухсот кораблей, — доложил слон с бесстрастной вежливостью.
— Двести кораблей? — повторил недоверчиво капитан авангардного корабля. — Как им удалось собрать такую армаду втайне от нас?
— Боюсь, что это было довольно несложно, — фаталистически хрюкнул Груверт. — Основная ошибка Империи — склонность к бездействию. Ну что ж, посмотрим, хватит ли у нас еще сил раздавить мятеж!
— Через несколько минут данные можно будет уточнить, адмирал, — заметил Арктус. — Они быстро приближаются.
— Ладно. Извините, я пока отлучусь.
Телесно Арчер не перемещался. Он произвел последнюю быструю инспекцию своего флагмана, пользуясь усиленным режимом ментального доступа на мостике.
Он незримым духом порхал от одной точки контакта к другой, ненадолго задерживаясь оценить ситуацию. Наконец наведался к пушкарям: Знаменосец нес двадцать восемь пушек, больше, чем какой бы то ни было корабль эскадры. Команда разношерстная: животные, дети, пара взрослых людей. Четырнадцатая турель полностью обслуживалась детьми, не достигшими десяти лет — от желающих завербоваться на воинскую службу в этом возрасте не было отбоя; еще две турели — животными под командованием ребенка-офицера не старше.