Остров Разочарования (иллюстрации И. Малюкова)

— Немцы могут договориться с западным миром, — повторил он сподобием радушия. — Это не только мое мнение. И это не только мнение моего фюрера.
— Ах ты, фашистская гадина! — возмутился Смит. — Кто тебе сказал такую мерзость?
— Спокойно, Смит! — остановил Егорычев кочегара. — Не будем опускаться до дискуссии с эсэсовцем.
— Уверяю вас, джентльмены, — добросовестно настаивал на своем майор Фремденгут. — Уверяю вас, мне сейчас не до выдумок. И он с удовольствием повторил:
— Подумать только, что я вас принял за русских!
— Чего вы там скрываетесь в углу, словно мышь! Подойдите-ка поближе! — приказал Егорычев барону.
Тот подчинился. Теперь, когда он был в каком-нибудь шаге от раскрытых дверей и его освещало косыми лучами утреннего солнца, Егорычев увидел на его кителе три длинные колодки орденских ленточек. Над колодками распластал свои злые крылья стервятника серебряный эсэсовский значок с мертвой головой, а на верхнем кармане был прикреплен большой бронзовый жетон, при виде которого у Егорычева от возбуждения мурашки побежали по спине. Он был ему знаком, очень знаком. Жетон имел форму щита. Стилизованный гитлеровский орел, словно дрессированный хищник, уселся на кружок со свастикой. А под кружком отштампована карта Крымского полуострова и цифры по бокам: «1941–1942».
Итак, перед Егорычевым был один из его противников по Севастопольской обороне, один из офицеров генерала фон Манштейна.
— Смит, — сказал он очень спокойным голосом, — мы стоим против света, и майор фон Фремденгут видит только наши силуэты. Будьте так добры, старина, возьмите фонарик, который лежит вон на том столике, и посветите господину майору войск СС.
Смит зажег фонарик, и майор увидел на кителе Егорычева позеленевшую за время их скитаний на плоту бронзовую медаль: «За оборону Севастополя». Фремденгут помертвел. Нижняя челюсть отвалилась у него, как у удавленника.
— Русский!.. Моряк!.. Севастополец!.. Майн готт!..
— Ну вот мы и познакомились, — сказал Егорычев. — А теперь, — обратился он к Смиту, — захватите-ка отсюда какую-нибудь подходящую бечевочку, чтобы связать фельдфебеля, и зовите сюда наших друзей. А я пока присмотрю за майором…
  
VI
 
— Садитесь!
Майор сел на краешек аккуратно застланной койки. — Рассказывайте! — приказал Егорычев.
— О чем?
— Как велик ваш гарнизон? Фремденгут промолчал.
— Отвечайте!
— Не буду. — Глупо!
Фремденгут глянул на Егорычева с кривой усмешкой.
— Советую вам поторопиться, — сказал Егорычев. Майор продолжал насмешливо улыбаться.
— И не думайте только врать, — предупредил его Егорычев. — Я проверю у Курта.
— Вы полагаете, он более правдив?
— Во всяком случае, не менее труслив.
— У меня здесь две неполные роты.
— Неправда.
— Если вы сами знаете, чего вы спрашиваете?
— Не ваше дело. Вы знали ефрейтора Шварца?
— Да, знаю.
— Нет, знали. Это его автомат.
— А где Шварц?
— На дне морском.
— Он свалился с обрыва?
— Я его сбросил с обрыва.
— Значит, это он кричал?
— Он. Так как же?
— Я же сказал: неполные две роты.
— Врете… И я хотел бы поставить вас в известность, господин майор, что у Меккензиевых гор… Вы знаете, это под Севастополем?..
— Знаю.
— Под Меккензиевыми горами эсэсовцы в сорок втором году, двадцать шестого июня, замучили насмерть моего тяжело раненного друга Виктора Сеновалова… Правда, я и до этого не испытывал пламенной симпатии к эсэсовцам… Словом, будете откровенны — вам же лучше будет… Ну, поторапливайтесь, а не то автомат может сам выстрелить.
— Нас было четверо. Если вы действительно утопили Шварца, нас осталось трое: я, фельдфебель Курт Кумахер и ефрейтор Альберих Сморке.
— Проверю. — Пожалуйста. Я сказал правду.
— Где сейчас ефрейтор Сморке?
— Ушел за водой и продуктами.
— Куда?
— На остров.
— Там у вас склад?'
— Склад у нас здесь. Он ушел к туземцам.
— Значит, тут имеется туземное население?
— И прелюбопытное.
— Вымениваете у них бананы за медные пуговицы?
— За железные.
— А если они не захотят?
— Они захотят. У ефрейтора с собой автомат.
— Когда вы высадились на остров?
— На какой остров? — На этот остров.
— Два с половиной года — тому назад.
— И все время живете здесь, в этой пещере?
— Все время.
— Неправда.
— Правда.
— Вот этот жетон, за крымскую кампанию, вам прислали сюда по радио?
— Простите, я оговорился. Мы высадились двенадцать дней тому назад.
— С подводной лодки?
— Курт вам уже рассказывал?
— Откуда прибыла лодка?
— Из Картахены.
— Цель высадки?
— Изучить и нанести на карту этот остров. Он не отмечен ни на одной карте Атлантики.
— Вы топограф?
— Да. То есть нет. Я не топограф. Топографом был Шварц.
— Один Шварц?
— Увы!
— Где инструменты?
— Какие инструменты?
— Геодезические.
— Бедняга их всегда носил при себе. Это был топограф-энтузиаст.
— Зачем вы врете? Скажите, с каким заданием вас высадили на остров?
— Не скажу.
— Заставлю.
— Я не имею права.
— Смешно: эсэсовец говорит о праве.
— Хорошо. Я не хочу сказать.
— Вот это честнее сказано. Но не более благоразумно. Мы обыщем вас, мы обыщем пещеру и, конечно, найдем вполне достаточное количество документов и материалов. Но тогда уже пеняйте на себя... И, ради вашего вечного блаженства, не делайте таких резких движений. Я могу нечаянно выстрелить.
— Вы ничего в них не поймете.
— В движениях?
— В документах.
— У нас хватит времени разобраться даже в шифровках. - Немецких?
— Курт поможет.
— Курт мерзавец!
— Конечно. Иначе он не служил бы в СС.
— Вы хотите меня оскорбить?
— Нет. Я уточняю свое отношение к СС.
— Вы меня убьете?
— Это зависит от вас.
— Я хочу поговорить с вашим старшим начальником.
— Я старший начальник. Молчание..
— Ну, может быть, хватит? — Убивайте! — истерически всхлипнул Фремденгут. — Я давал клятву своему фюреру.
— Я вас освобождаю от этой клятвы.
— Кто вы такой, чтобы освобождать людей от присяги?
— Я — капитан-лейтенант Рабоче — Крестьянского Красного Флота. Вам этого мало? Я представитель передового человечества, черт возьми!
— Я плюю на передовое человечество. Это все красивые слова.
— Хорошо. Перейдем к некрасивым. Вы женаты?
— Да. Какое это имеет отношение?..
— Самое непосредственное. Адрес я узнаю из документов. При первой возможности я сообщу вашей вдове, что муж ее умер, как идиот. Все! Теперь я считаю до десяти.
Егорычев понимал: нельзя было давать майору опомниться. Он начал считать:
— Раз, два, три, четыре, пять.
Когда он дошел до девяти и взвел курок, Фремденгут снова' всхлипнул, отчаянно махнул здоровой рукой:
— Хорошо. Только вы должны мне обещать, что в Германии никто об этом не узнает.
— Обещаю.
— Слово советского, офицера? — Слово советского офицера.
— Разрешите мне перевязать руку.
— Перевязывайте.
— Благодарю вас, господин капитан-лейтенант.
— Не стоит благодарности. Перевязывайте и отвечайте на вопросы. Вам это не будет трудно?
— Нисколько, господин капитан-лейтенант.
— Ваша фамилия и имя?
— Барон Вальтер фон Фремденгут.
— Постоянное место жительства?
— Город Кельн.
— Кадровый офицер?
— Что вы, господин капитан-лейтенант! Я из запаса!
— Давно в армии?
— С сентября тысяча девятьсот сорок первого года.
— Занятие до армии?
— Инженер, деятель промышленности.
— Точнее?
— Я помогаю отцу. Мой отец — деятель промышленности.
— Точнее!
— Мой отец — вице-президент одной акционерной компании.
— Еще точнее! Какой именно компании?
— Не компании ли «Динамит Акциенгезельшафт»? — раздался из-за спины Егорычева заинтересованный голос подоспевшего мистера Фламмери. — Господин фон Фремденгут, если я не