Балтийская Регата (СИ)
так что ни день удалые краснофлотцы то пользуют местных бабенок и потом маются триппером, то напьются и начинают купаться, сигая в чём мать родила в спокойные, но совсем не чистые портовые воды. И за всем этим бедламом нужен пригляд и пригляд. Еще «Вервольф». То и дело мальчишки из «Вервольфа», начинают стрелять из кустов по краснофлотцам, хорошо, хоть мажут, не попадая. А сколько фактов саботажа! И за всё летят фитили от… В прочем даже не стоит вспоминать в суе всех чертей, что точат зубы на капитана второго ранга и на его «тёплое» местечко. А эти освобожденные из плена предатели народа и ещё большие предатели, что сами уехав в Германию, ковали щиты и мечи врагам СССР? Конечно, для этого есть местный, сухопутный, отдел «СМЕРШ», но и он зашивается. В силу этого бардака люди, пьянствуют водку, радуясь победе, и закон нарушают порядком. Цунами проблем выплёскивается на голову Владислава ушатами помоев, криками вышестоящих начальников и подлыми гнусностями интриганов. Тут ещё надо успеть собрать трофеев для отправки в Ленинград и вовсе не корысти ради, а для тех, кто посадил его на это хлебное место. Это же тебе не в Пинских болотах комаров кормить да бульбу без хрена кушать, понимать надо. Впрочем, если кто-то думает, что Владислав всю войну штаны протирал в тылу, то жестоко ошибается. Да вот, если даже взять только прошлый год, на пример. Ведь тогда он руководил зафронтовой операцией «СМЕРШ» в Либаве под грифом «Риф». Все зафронтовые операции морского «СМЕРША» шли под «морскими» грифами. Эта операция была одной из самых удачных за всю войну, именно поэтому ему и досталось это тихое и хлебное место. А захват дезертиров, что намылились уйти в Швецию с Даго? Тогда, пожалуй, было проще, чем сейчас. Да, он считал, что отомстил нацистам за убийства евреев сполна. Хоть его семья, отец, мать и сестренка были вовремя эвакуированы в Ташкент, месть он считал святым чувством. Капитан второго ранга был всё же совсем не плохим человеком и успел навоеваться на этой паскудной войне до отвращения. Но что поделать, если и сегодня у него ещё продолжаются бои, правда не всем видимые. В свои неполные сорок лет, крепкого телосложения он всё принимал как должное. Приказ и есть приказ, его не обсуждают, а что ему досталось не такое уж и плохое место, это уж просто судьба, тем более, что никто его, кроме мамы, отца и сестренки нигде и не ждёт.В не длинном коридоре штаба раздались гулкие шаги, какие-то русские маты и вполне себе немецкая речь в ответ. Какой интересный винегрет, всё же! Давно ли такой винегрет разрывали очереди автоматов, выстрелы винтовок и взрывы гранат, а сегодня вот просто собачатся, похоже, вовсе лениво. Спелись, похоже, «арийцы», мать их, усмехнулся он в душе.
Почти сразу в дверь аккуратно постучали.
- Товарищ капитан второго ранга, разрешите войти?
- Разрешаю.
В открывшейся двери показалась фигура дежурного офицера.
- Товарищ капитан второго ранга, разрешите обратиться?
- Разрешаю.
- К вам посетитель из местных, прислали с КПП.
- Пропустите.
В комнату зашла очень колоритная фигура. Лет шестидесяти, бородатый дедок с почти плешивой головой, красным лицом и толстеньким носом. Он был одет не по тёплой погоде в черный морской куцый бушлат и держал в руках чёрную смятую фуражку. Ему не хватало только пенковой трубки да валенок для точного образа морского волка на пенсии. С ходу он что-то стал лопотать по-немецки сильно волнуясь.
Владислав только и понял, что зондерконвой и фюрер. Мозг сразу встал на взвод, где-то он читал такое. Он попытался вспомнить и, вспомнил недавний циркуляр о поисках всех, кто что-либо знает об этом зондерконвое. Пригласив дедка присесть, Пироговский отдал приказ срочно привести к нему в кабинет переводчика. Он успокоил волновавшегося моремана и предложил ему чаю.
Пока готовили чай и ждали переводчика повисла вынужденная тишина. Ведь невозможно же вести предметный разговор слепого с глухонемым. Минуты через три появился чай, а ещё через пять и переводчик.
Услышав слово, «переводчик» можно было представить себе какого-то тощего женоподобного юношу, всенепременно очкарика, но в комнату вошёл детинушка двухметрового роста вполне себе зверского вида со свернутым совсем чуть, чуть на право носом - следы былого увлечения боксом. При виде старшины, этакого свирепого вида, дедок переменился в лице и у него отвисла челюсть. Явно он уже стал мысленно примерять на себя деревянный бушлат. Такая реакция на вид переводчика возникала моментально у всех, кто встречался с ним по работе с «противной стороны». Их всегда приходилось успокаивать. Все и всегда, разговаривая с ним, проявляли удивительную лояльность и прекрасную словоoхотливость, за что переводчика берегли и лелеяли в штабе. На самом деле, как и все люди высокого роста и не дюжей силы, старшина был на редкость добродушным и приветливым человеком, душой компаний и застолий, а девушки теряли дар речи только раз посмотрев в его сторону. Голубоглазый русый гигант, с развитой мускулатурой, производил на них такое-же впечатление, какое производит питон в дебрях Амазонки на робкого суслика или кролика, я не совсем представляю себе суслика или кролика в дебрях этой самой Амазонки, но впечатление было именно такое, готов настаивать. Как такое могло вырасти в военные года совершенного голода, оставляю на совести матушки природы.
Звали дедка Уве Фишер и был он капитаном буксира «Тор». Буксир был прописан в Штральзунде, но на сегодня находился в Ростоке, так как последние два года он с тремя небольшими баржами работал на перевозках грузов от Ростока до Киля.
Грузы предназначались для зондерконвоя фюрера. Сам он жил в маленьком собственном домике на окраине Штральзунда со своей женой. Два его сына ещё в сорок втором и сорок третьем годах пропали на восточном фронте. Oн надеялся, что они ещё живы. Бомбардировки Штральзунда союзниками не задели его домишко, но это к делу не относится, и он очень раскаивается, что его сыновья пошли за фюрером в Россию, о да, конечно, не Россию, а СССР. В общем он тут ни при делах, война есть война, господин офицер сам это хорошо знает. А он очень послушный и лояльный к любой власти, а политика его не интересует. Но к делу, так к делу. В начале апреля баржи встали под погрузку в Ростоке вместе с буксиром. Груз грузили очень медленно из-за постоянных налетов союзников и по мере его поступления на причал. Груз предназначался на подводные лодки "U530" и "U977", стоящие в