Игра нипочём

Как бы в подтверждение её слов заскрипела задняя дверца и на воздух вывалился звероподобный мужик.
– Это что же такое, блин, а? – зарычал он, пытаясь разлепить опухшие зенки. – Нюрка, ядрёна вошь, я тебя спрашиваю! Ни жрали… ни пили… каждый рупь… а ты новую машину бьёшь? Эй, Петр Иваныч, иди посмотри, что тут твоя… Мало что не девка была, так ещё и машину… Ни жрали, ни пили… а она её, сука…
– Господи, дяденька, миленький, ну скажите вы им, – в голос зарыдала Нюрка. – А то они меня… И свекровь…
– Нюрка, сука, это ты что? – Из машины вылез неопределённых лет алкоголик, предположительно Петр Иванович, высморкался в два пальца. – Тебе, дура, сказать, сколько у него машина стоит? Эй, Федька, вылазь, посмотри, что твоя сеструха дура отчудила…
«Ещё и Федька, – обречённо подумал Песцов. Бояться их – ещё не хватало, было больше противно. И жалость к девчонке успела смениться брезгливостью. Родителей, как известно, не выбирают, но вот дальнейшую-то судьбу?.. – Милицию, что ли, действительно вызвать? Или просто сесть да уехать?..»
– А ну на хрен, неинтересно, – хрипло подал голос из машины невидимый Федька. – И закрой, батя, ворота, такую мать. А то, такую мать, дует.
«Уеду, такую мать», – в тон подумал Песцов, но претворить своё намерение в жизнь не успел.
– Тихо, – раздался Нюркин голос у него за спиной. Это был совсем не тот голос, что поначалу, и Песцов замер на месте даже прежде, чем в позвонок ему упёрлось что-то твёрдое. – Не дёргайся! – властно и решительно добавила Нюрка. – И всё будет хорошо.
– В машину давай! – подскочили Нюркины родственнички. Вернее, «родственнички», причём очень трезвые. И очень профессиональные. Они живо усадили Песцова в «девятку» на заднее сиденье. Там его уже ждал братец Федя с пистолетом в руке. Да не с каким-нибудь одноразовым бандитским стволом. В бок Песцову смотрело дорогое и почти уникальное оружие, предназначенное для спецслужб.
«Вот так так…»
– Только без глупостей, Семён Богданович, – села на водительское место Нюра. – Давайте лучше ключи, машину лучше запарковать.
– А дружная у вас семейка, – усмехнулся Песцов, осторожно и медленно вытаскивая ключи. – Даром что алкоголики…
Похитители сдержанно посмеялись в ответ, и бдительности никто из них не утратил.
…Ехали молча. Начинка у «девятки», как сразу подметил Песцов, оказалась далеко не тольяттинская – то-то хитрая Нюра так вовремя заглушила мотор, чтобы «клиент» не почуял неладного, не догадался по звуку. Да и рулила она – права месяц, ха-ха. Без визга на поворотах, этак вроде мягко, спокойно… Ночными дворами, мимо помоек, переулками и промышленными задами, вдоль глухих стен… Всего через несколько минут у Песцова отпали последние сомнения: это не криминал – спецы. Натасканные профи со спецоружием, при нафаршированной тачке с ну очень подлинными номерами. Всё могут, всё знают и всё умеют. Однако держатся уважительно – без шмона, без грубости, без психологического нажима… Куда-то везут. Молча. Значит, имеют представление, кто он такой, и им что-то от него надо. Да не этим исполнителям, а тому, к кому везут. Интересно, кто они? «Моссад»? «Аман»? «Кидон»? МИ-5? ЦРУ?.. Да ну, какой «Моссад», с такими-то рожами. Наши это, свои. ФСБ или ГРУ. А если ещё принять во внимание Нюру, страшненькую, как призрак атомного гриба, вывод напрашивается циничный, но закономерный – это Генштаб. Чекисты, они в какой-то мере эстеты…
Нюра между тем свернула в очередной проезд, просочилась мимо контейнера со строительным хламом – и остановилась. Метрах в десяти впереди громоздилась угловатая глыба обшарпанного, с заляпанными номерами фургона-рефрижератора, прицепленного к тягачу «Скания». Видно, не только в боевиках любят использовать мобильные холодильники для обстряпывания всяких таинственных дел. Вот в боку открылась дверь, выехала лестница наподобие трапа…
Нюра показала Песцову длинненькую коробочку с резиновой ручкой.
– Это, Семён Богданович, импульсный парализатор, – сказала она. – Бьёт на полста метров, вызывает паралич. Иногда временный, иногда нет, часто с необратимыми последствиями. Так что не играйте в Котовского… Давайте в прицеп.
Как и следовало ожидать, в якобы морозильнике обнаружилось нечто среднее между офисом, казармой и дежурной частью. Контингент был исключительно мужской и очень суровый. Трое ребят в гражданской одежде, но явно с военной выправкой тщательно проверили Песцова на предмет какого-либо оружия, после чего указали ему на стеллаж, оказавшийся замаскированной дверью.
Дверь вела в просторный, без окон кабинет, обставленный без изысков, но капитально: массивный стол, неподъёмный сейф, сдвижные панели на стенах и особо глубокие – фиг поднимешься, тем более вскочишь – кресла. Очень подходящее место и для стратегических совещаний, и для допросов. Звукоизоляция здесь была, надо полагать, на недосягаемом уровне…
Хозяин кабинета был под стать обстановке. В камуфляже без знаков различия, кряжистый, с обветренным, будто вырезанным из дуба лицом. И лицо это показалось Песцову знакомым. Очень знакомым…
– Здравствуйте, капитан, – произнёс кряжистый и указал могучим подбородком на кресло. – Садитесь. Поговорить надо.
Взгляд у него был тяжёлый, оценивающий, испытывающий на прочность. Не взгляд – опасная бритва.
– Здравствуйте, товарищ генерал-полковник, – улыбнулся Песцов и присел – осторожно, на краешек. – Или, может быть, Александр Григорьевич, вы теперь уже полный генерал?
Он знал, что на самом деле ему сейчас следовало оперативно решать вопрос, не попробовать ли взять этого главнокомандующего в заложники. Он знал, что генерал был далеко не дурак в рукопашной, однако надеялся скрутить его один на один… Но вместо этого – вот глупость человеческая – в голове упорно крутилось, успеет или не успеет он теперь в «Русский двор» до закрытия. И на чём, собственно, будет добираться до припаркованного чёрт-те где «Мерседеса».
– Ишь ты, глаз-алмаз! Узнал, – кивнул в ответ генерал. – Только я уже всё, того. В отставке. Вне игры.
«Ну да, как же, знаем мы твою отставку. Отставных генералов ГРУ в природе не бывает. Ты небось сейчас командуешь какой-нибудь охранной фирмой, которая на самом деле – подразделение ГРУ. И плевать, что внештатное. Люди, вооружение, оснащение, подготовка – всё родное, оттуда. Таких дел натворить можно! И ведь творят…»
Вслух он сказал:
– Да я тоже не капитан. Давно уже. Работаю себе в народном хозяйстве…
– Знаем, знаем, КПД у тебя что надо. – Александр Григорьевич усмехнулся, язвительно кивнул и вытащил из стола папку. – Вот она, твоя работа, причем ведь не вся… Сорок восемь эпизодов. Криминальный авторитет Гнус, вор в законе Попандопуло, лидер какой-то там фракции Кац, депутаты Глотов и Вырвиглаз, гендиректор «Сибнефти»…
Как, Семён Богданович, о каждом по отдельности поговорим или обо всех оптом?
«„Семён Богданович“, – отметил Песцов. – Это кое-что значит…»
– Что касается эпизодов, – он пожал плечами и кивнул на генеральскую папку, – которых действительно гораздо больше, это всё ведь фигня. Сплошные домыслы, сплетни и кривотолки. Не думаю, товарищ генерал… – «товарищ генерал» был пробным шаром, гневной отповеди в стиле «тамбовский волк тебе товарищ» не последовало, и Песцов продолжал: – …чтобы у вас были реальные доказательства, так что давайте перейдём к существу. Я ж понятливый, я с вашей конторой ругаться никак не хочу. Мне б от старости помереть…
– Уговорил, перейдём к существу, – глянул с одобрением Александр Григорьевич. – Только вначале, Семён Богданович, у меня будет к тебе приватный вопрос.
«Ну?..»
– Почему ты берёшься не за все контракты? За Кабаневского ведь тебе какую сумму давали. А ещё за Миловидова, Гакеля, Сытина, Орлова… Всё одно ведь их пришлось присыпать потом?
Песцов в очередной раз пришёл к скорбному выводу, что тягаться с системой невозможно.
– Дело в том, что при принятии решения есть не только заказчик и исполнитель, но ещё и третий фактор. Совесть. – Прозвучало пафосно до отвращения, но Песцов предпочёл выглядеть напыщенным идиотом, лишь бы не углубляться. – И ещё меня бабушка учила, что Бог троицу любит…