Ремесленники душ. Исповедники
К сожалению, мое новое увлечение прерывалось учебой, и приходилось отвлекаться от книг и заниматься тем, что нужно было для повышения своей силы. В первую очередь мне нужно было найти решение задачи сэра Энтони, чтобы не умереть от смешения и хранения различных душ внутри себя. Уже на третий день я почувствовал лихорадку, меня бросало в пот, дыхание стало прерывистым. Из прочитанных книг я знал, что очень опытные антианиманты могли не хуже любого прибора перемешать чужие души со своей аурой так, что на выходе может получиться чистая нейтральная эссенция, не приносящая вреда ремесленнику. Увы, с распространением аниматронов такие умения были практически утеряны и не практиковались, так как значительно быстрее, качественнее и безопаснее было использовать прибор, чем подвергать свою жизнь опасности с непонятным результатом на выходе.
Мне же приходилось учить методики борьбы с чужими душами. Я раскачивал собственную ауру, словно большой маятник, чтобы приводить чужие маятники душ, колеблющиеся с разными частотами, в одну слитную большую систему.
Сэр Энтони не собирался вмешиваться в этот процесс, пока у меня не получится привести свою непрерывно колышущуюся, дерганую ауру в одну слитно «дышащую» систему. Он сказал, что мы будем повторять этот этап обучения столько раз, сколько будет нужно, даже если для этого я каждый раз буду сходить с ума от боли и раздирающего желания избавиться от наполнявшей меня энергии чужих душ.
Странно, но с этим уроком мне помогла справиться моя собака. Я привык к тому, что она постоянно со мной и всегда ластится, когда я бываю свободным. К тому же я честно выполнял все обязанности ее хозяина, хотя и не очень был этому рад. Кроме всего прочего, после той памятной ночи Элиза больше не приходила ко мне по ночам, днем же старательно делала вид, что ничего между нами не происходило. Приказывать ей мне не хотелось, так как я помнил, что в прошлый раз, раздавив и унизив ее, я просто не смог к ней потом прикоснуться. Повторять еще раз подобное меня не тянуло, так что собакой занимался я сам. И так случилось, что во время вечерней прогулки, когда Айда поела и нагулялась, стала ластиться ко мне, чтобы я ее почесал, я буквально физически почувствовал волны любви и обожания, которые она испускала. Именно это всепоглощающее чувство направило мои мысли о решении проблемы по новому руслу.
«А что, если не бороться с чужими душами, а полностью слиться с ними? Не давить, а дать им волю делать все, что они хотят, подстраивая не их под себя, а себя под них?»
Поскольку других вариантов решения у меня не было, я решил попробовать. Каждая душа имела свою частоту колебания и резонировала с моей, поэтому то, что моя душа перестала давить на частицу чужой одухотворенной энергии, сразу не решило проблемы. Позже я уже смог подстроиться сначала под одну частицу, затем под другую и так далее, и колебания слитых частиц стали задаваться моей душой как преобладающей силой. В конце концов все частицы внутри меня стали колебаться единообразно.
Когда я смог этого добиться, я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Наконец-то обучение стало приносить мне удовольствие, а не только одну боль. Даже сэр Энтони удостоил меня скупой похвалой, когда я продемонстрировал ему свои результаты, слив получившуюся единую энергию души напрямую в аниматрон, газ в котором едва-едва подкрасился в зеленый, выдав на выходе эссенцию на бар больше, чем если бы я просто пропустил через него то, что поглотил сразу. Я теперь даже знал, почему мы это делаем. В прочитанных тетрадях были указаны все способы тренировки исповедников, и этот был нужен для того, чтобы при поглощении и трансформации великой души исповедники не вносили в нее искажений, ведь даже малейшее несоответствие наших аур и их частоты колебаний на выходе может дать искаженную душу, не способную вспомнить себя или управлять механизмами. Так что именно потому, что я знал, что и для чего делает со мной сэр Энтони, злости и ненависти на него больше не было. Как ученый-практик он добивался максимально быстрым путем того, для чего обычно требовались месяцы и годы.
Исповедник был так мной доволен, что дал мне выходной в конце месяца с правом выхода в город, правда в сопровождении охраны. Но я был рад и этому, поскольку нужно было закончить пару дел, которые я не успел сделать до своего задержания в школе, когда меня практически силком увезли оттуда.
Где-то на Холброн-стрит. Две недели спустя
Накрытый белоснежной скатертью стол, уставленный тончайшим фарфором, ярко освещался газовыми лампами. Дерганый отсвет пламени отбрасывал тени от всех предметов в комнате, иногда словно наполняя зал страшными монстрами, но на все это не обращали внимания два человека, которые сидели друг напротив друга и тихо разговаривали, иногда прерываясь, чтобы выпить из фарфоровых чашек по глотку чая.
– Значит, говорите, мальчишка талантлив, сэр Энтони? – Хозяин дома ничуть не изменился за прошедшие месяцы – все тот же немигающий и холодный взгляд, подчеркнуто скромная одежда.
– Уникум, сэр Артур! Настоящий уникум, не зря вы потратили на него столько сил и времени! – Старик хоть и говорил восторженно, но его поза и тело оставались спокойными. Такой сильный контраст между речью и телом был непривычен для любого собеседника, кроме того, который уже много лет знал своего визави.
– Я по вашей рекомендации начал сразу с тяжелых тренировок без раскачки, так как вы сказали, что под давлением он будет учиться быстрее и лучше. Так и получилось: за два месяца он смог то, чего моя последняя ученица достигала год! Я лично думаю, что еще полгода – и он обгонит ее в навыках, не говоря уже про знания. Представляете, чем он занялся в свободное время?
– Удивите меня, сэр Энтони, – уголком рта улыбнулся глава тайной полиции.
– Забрал у меня мою комнату и систематизирует все знания, которые там есть! Как вам?! Все то, что я хотел сделать сам, он взялся сделать только потому, что ему неудобно читать чужие каракули! Представляете?! Он труды ван Червиваля, Дермарка, дер Хольца называет каракулями!!!
– Но согласитесь, сэр Энтони, вы сами неоднократно жаловались мне, что было бы значительно проще обучать новых исповедников по более систематизированной программе.
– Да, просто вы не так часто их находите. Поэтому смысла в этом особо и не было. Возможно, с вводом нового закона об образовании все изменится? У вас есть новые кандидатуры?
– Есть пара перспективных, но это пока очень сырой материал, – нехотя признался сэр Артур. – К сожалению, на шлифовку алмаза нужно время, которого у нас сейчас очень мало.
– Надеюсь, мальчик сможет нас удивить, – задумчиво произнес исповедник, наклоняясь и гладя ноющее колено. – Думаю, завтра пойдет снег – мое колено особенно гудит сегодня.
– Возможно, – в тон ему ответил глава тайной полиции, и за столом воцарилось молчание.
– Кстати, он мне тут намекнул недавно… – вскинулся исповедник, вспомнив последний свой разговор с беспокойным учеником. – Поскольку он не все понимает в написанном, ему пригодились бы лаборатория и подопытные для проверки теорий, изложенных в чужих дневниках.
– Даже так? А вы что?
– Еще не решил. С одной стороны, меня радует его усердие в изучении трудов своих предшественников, с другой – ему нужно сначала выучиться тому, ради чего его, собственно говоря, и вырвали из привычной жизни. Нам с коллегами очень бы пригодилась его энергия в подготовке последнего проекта.
Глава тайной полиции посерьезнел:
– Проект «Аргус» должен быть закончен в срок. Вы лично обещали императору!
– Я помню, – тут же быстро ответил исповедник, – но, сэр Артур, вы должны понимать – это очень амбициозный и сложный проект, с кучей стыковок и проблем. Не хотелось бы получить в итоге просто смешение различных душ в одном корабле.
– Вы хотите, чтобы мальчик взглянул на проект свежим взглядом? – догадался глава тайной полиции.
– Вы, как всегда, правы, сэр Артур, – хитро улыбнулся исповедник. – Я вижу его отношения с собакой, так что теоретически он готов попробовать свое первое переселение.