Виновный

– Пожалуйста, можно мне одно? – спросил Себастьян, занося над печеньем хрупкие, как у Шарлотты, пальцы.
Дэниел кивнул, улыбаясь его вежливости. Когда-то он сам был трудным ребенком, бредущим наугад в мире взрослых, и теперь внезапно почувствовал ответственность за этого мальчика. Он бросил все еще мокрый пиджак на спинку стула и ослабил галстук.
Шарлотта поправила прическу, взглянула на свой маникюр и всплеснула руками. У родной матери Дэниела тоже были очень длинные ногти, и он на мгновение замер как завороженный.
– Извините. – Она подняла густо накрашенные веки и быстро их опустила. – А это надолго? Мне нужно выскочить позвонить отцу Себа, сообщить, что вы здесь. Он сейчас в Гонконге, но просил держать его в курсе. Я собиралась через минуту сбегать домой. Мне сказали, что я могу принести Себу одежду, перед тем как его опять начнут допрашивать. Поверить не могу, что они забрали все его вещи. Они даже взяли у него образец ДНК, понимаете, не поставив меня в известность…
Воздух густо пропитался запахом мокрой портфельной кожи и тяжелым мускусом духов Шарлотты. Себастьян потер ладони и выпрямился, словно присутствие Дэниела было для него особенно волнительно. Из прорези в папке он вытянул визитку адвоката и снова сел ровно, восхищенно ее разглядывая.
– Симпатичная. Вы партнер?
– Да.
– Значит, вы сможете меня спасти?
– Тебя еще ни в чем не обвиняют. Мы просто немного поболтаем, ты расскажешь, как все было, а потом полиция задаст свои вопросы.
– Они считают, что я убил того мальчика, ну-ну.
– Ты хочешь сказать, ты этого не делал, – прошептала Шарлотта, – что я тебе говорила?
Дэниел нахмурился, отметив про себя неуместный выпад матери.
– Хорошо, так ты мне расскажешь, что на самом деле случилось в воскресенье? – спросил он и принялся записывать, пока Себастьян излагал свою версию о том, как ходил играть с соседом, Беном Стоксом.
– Стоксы живут недалеко от нас, – добавила Шарлотта. – Наши дети иногда гуляют вместе. Бен – милый ребенок, очень умненький, но слишком мал для Себастьяна.
– Ему только восемь. – Мальчик с улыбкой кивнул Дэниелу, глядя ему прямо в глаза, и прикрыл рот рукой, подавляя смешок. – Или теперь нужно говорить «ему было восемь»? Ведь он же умер?
Дэниелу стоило усилий не вздрогнуть от этих слов.
– Это весело? – изумился он и посмотрел на мать Себастьяна, но та любовалась своими ногтями, будто ничего не слышала. – Ты знаешь, что с ним произошло?
Себастьян отвел взгляд:
– Наверное, на него кто-то напал. Может быть, педофил.
– Почему ты так думаешь?
– Ну, они же задавали мне все эти вопросы. Они считают, что с ним что-то случилось после того, как я видел его в последний раз, а поскольку он мертв, ему точно повстречался педофил, или серийный убийца, или что-то в этом роде…
Дэниел нахмурился, наблюдая за мальчиком, но тот спокойно рассуждал о смерти Бена, словно это была обычная задачка на сообразительность. Тогда Дэниел подробно расспросил Себастьяна о том, чем тот занимался накануне – до и после возвращения домой. Мальчик отвечал четко и последовательно.
– Ну и отлично, – сказал Дэниел.
Он чувствовал, что ребенок ему доверяет. И тоже ему поверил.
– Миссис Кролл? – обратился он к матери Себастьяна.
– Пожалуйста, зовите меня Шарлоттой. Мне никогда не нравилась фамилия мужа.
– Хорошо, Шарлотта, я хочу задать пару вопросов и вам тоже. Можно?
– Конечно.
От взгляда Дэниела не укрылось пятнышко губной помады у нее на зубах. Он развернулся к женщине всем торсом и заметил, как напряглась ее маленькая фигурка. Аккуратно подкрученные ресницы и ровная подводка на веках не могли замаскировать следов усталости вокруг глаз. Шарлотта как-то вымученно улыбнулась, и Дэниел подумал, что, если бы она узнала про помаду на зубах, это бы ее убило.
– Сегодня Себастьян был дома один, когда его навестила полиция?
– Нет, я была дома, только спала. У меня разыгралась мигрень, я приняла таблетку. И вырубилась.
– В полицейском отчете написано, что, когда Себастьяна уводили, он сказал, что не знает, где вы.
– О, это он дурачился. Понимаете, он так делает. Ему нравится заводить всех вокруг.
– Да я лишь хотел подшутить, – с готовностью откликнулся Себастьян. – Полицейские не могли тебя отыскать, поэтому они попросили прийти тетеньку из социальной службы…
– Я уже сказала, – тихо повторила Шарлотта, – я легла отдохнуть.
Дэниел сжал зубы. Интересно, что она скрывает? У него было больше доверия к мальчику, чем к его матери.
– А в воскресенье, когда Себастьян вернулся, вы были дома?
– Да, была, он пришел сразу после прогулки с Беном. Я никуда не выхожу…
– И вы не заметили ничего странного?
– Нет, совершенно ничего. Он просто пришел и… по-моему, сел смотреть телевизор.
– А в каком именно часу он вернулся?
– Около трех.
– Хорошо, – сказал Дэниел. – Себ, как ты себя чувствуешь? У полиции есть еще вопросы. Ты продержишься?
Шарлотта повернулась к Себастьяну и обняла его со словами:
– Уже поздно. Мы рады помочь, но, наверное, стоит перенести это на завтра.
– Я узнаю. Скажу, что мальчику нужно отдохнуть, но они вправе не согласиться. А если и согласятся, то могут отказать в залоге.
– Залог? Это еще зачем?
– Я буду о нем просить, но, скорее всего, напрасно, раз речь идет об убийстве.
– Себастьян не имеет к этому делу никакого отношения, – повысила голос Шарлотта, и у нее на шее напряглись жилы.
– Не волнуйтесь. Подождите меня здесь.
Было почти девять вечера, однако полиция намеревалась продолжить допрос. Шарлотта сбегала на Ричмонд-кресент за одеждой для сына, и он сменил белую робу на синие спортивные штаны с серой толстовкой. Его снова привели в комнату дознания.
Себастьян сидел между Дэниелом и матерью – все по одну сторону стола. Сержант Тернер расположился напротив Дэниела. Еще один полицейский, инспектор Блек с вытянутым лицом, сел напротив мальчика.
– Итак, Себастьян, ты задержан и не должен говорить ничего против своей воли, но все, что ты скажешь, будет считаться официальными показаниями.
Услышав такое вступление, Себастьян засопел, взглянул на Дэниела и натянул манжеты толстовки до кончиков пальцев.
– Приятно надеть чистое, да? – спросил второй полицейский. – Себ, ты ведь знаешь, зачем мы забрали твою одежду?
– Да, чтобы проверить на улики.
Себастьян говорил взвешенно, отчетливо и спокойно.
– Правильно, а какие улики, по-твоему, мы можем найти?
– Не знаю.
– Когда мы приехали за тобой сегодня, на твоих кроссовках были пятна. Похожие на кровь, Себ. Ты можешь объяснить нам, что это за пятна?
– Не знаю. Может, я порезался, когда играл, не помню. Или это просто грязь…
Сержант Тернер прокашлялся и спросил:
– Разве ты не запомнил бы, если бы порезался так, что закапал кровью кроссовки?
– Необязательно.
– Значит, ты думаешь, что на твоих кроссовках – кровь, но она – твоя собственная? – продолжил инспектор прокуренным голосом.
– Нет, я понятия не имею, что это за пятна. Когда я хожу гулять, я часто пачкаюсь. Я просто сказал, что если это кровь, то, наверное, оттого, что я порезался, когда играл.
– Как часто ты режешься?
– Может быть, когда падаю на камень или прыгаю с дерева. Меня могла поцарапать ветка.
– Вчера или сегодня ты много прыгал с деревьев?
– Нет, я почти все время смотрел телевизор.
– Ты ходил сегодня в школу?
– Нет, утром я плохо себя чувствовал. У меня болел живот, и я остался дома.
– Твоя учительница знает, что ты заболел?
– Обычно я просто приношу записку на следующий день…
– Себастьян, если сегодня ты никуда не выходил, то как твои кроссовки могли так запачкаться? Как на них попала кровь? – Задавая вопрос, сержант Тернер наклонился вперед, дохнув на Дэниела прогорклым кофе. – Эта кровь могла попасть на них вчера?