Верить. В судьбу, в любовь, в себя (СИ)

========== 1. Верить в судьбу ==========
Дедовым байкам юный Джаред не верил. Ничуточки.
- То есть иду я такой по улице, а навстречу мне Он. И я замру от любви и нежности, и переполнит меня сладострастие, и захочу я от него детей. Так, что ли? – дед важно кивнул. Джаред громко рассмеялся. – Ну, ты, дед, и сказочник. А если он старый и страшный? Все равно буду любить?
- Будешь, - согласился тот. – И старого будешь, и страшного, и пьющего, и гулящего. И никто, кроме него, во всем мире не будет тебе нужен.
- Что-то не уверен я, что хочу его встречать.
- А тут уж как получится. Судьба твоим мнением не поинтересуется.
- Не бывает так, дед, не бывает, - уверенно сказал Джаред.
- Попомнишь мое слово, - усмехнулся в усы старый альфа.
И Джаред попомнил.
О том, что такое боль, Дженсен Эклс знал не понаслышке. Знал, как это, когда болит каждая мышца, каждый сустав, зудит кожа. Но куда страшнее оказалась боль душевная, следствие крушения жизни, надежд и перспектив. Еще вчера ты успешный танцовщик, а сегодня, из-за нелепой случайности, прикованный к креслу инвалид с перечеркнутым шрамами лицом. И тот, кого считал своей парой, пришел с одной целью – сообщить о разрыве.
- Прости, Джен. Ты сам понимаешь, я думаю.
Конечно, Джен понимал. И не мог винить Майкла. Скорее всего, окажись тот на его месте, Дженсен тоже бросил бы калеку. Только менее больно от этой мысли почему-то не было.
- Радуйтесь, что выжили, - говорил врач.
- Да лучше бы сдох, - отвечал Дженсен.
- Бросьте, найдем вам хорошего физиотерапевта, может, и станцуете еще.
Дженсен молчал. В чудеса он давно не верил.
Как ни странно, работа Джареду нравилась, и даже капризные пациенты не могли испортить отличного настроения.
- Падалеки, - доктор Крипке положил руку ему на плечо, - там Коллинз отказался работать с Эклсом, придется тебе.
- Это с тем, который после аварии? Ладно, не вопрос.
Крипке улыбнулся, Джаред был ему по-настоящему симпатичен. Умный, ответственный, не мнящий себя черт знает чем.
- Когда у тебя защита?
- В этом году уже.
- Я поговорил с главврачом, принесешь диплом, повысим до медбрата, - санитар только что на месте не запрыгал. – Хватит тебе горшки носить.
- Спасибо, мистер Крипке.
- А сейчас Эклс. И дай бог тебе терпения.
Джаред сморщил нос.
- Что, совсем улет?
- Полный, - Крипке подмигнул и пошел дальше по коридору, а Джаред отправился знакомиться со своей новой «головной болью».
- Мистер Эклс, добрый день, - начал с порога. Ответа не было. – Я Джаред Падалеки, ваш санитар. Буду носить вам «утку», мыть, убирать, еду носить и все дела, - продолжил жизнерадостно.
Эклс даже бровью не повел, только пальцы рук чуть дрогнули, комкая простыню.
- В туалет не хотите? – Джаред принюхался. Воздух в палате был спертый, сразу с порога становилось ясно, что здесь лежит больной, который не в состоянии обслуживать себя самостоятельно. Нет, в испражнениях его, конечно, не держали, но и помыть, и переодеть лишний раз не утруждались.
- Идите вон, - тихо ответил Эклс.
Джаред сделал вид, что не услышал.
- Ну и пахнет у вас здесь, - подошел к постели, аккуратно откинул укрывавшую Дженсена простыню и деликатно повернул его на бок.
- Ексель-моксель, да у вас пролежни скоро появятся!
Дженсен попытался оттолкнуть.
- Вы не понимаете слов? Вон, я сказал, – прохрипел зло.
- Чтобы вы здесь сгнили заживо? Нет уж! Сейчас я все приготовлю, будем мыться, менять постель, а потом погуляем по коридору, пока палата проветрится. На обед сегодня пюре с котлетой, - без остановки говорил Джаред, лишая Дженсена возможности возразить. – Знаете, пюре наши поварихи делают не из порошка какого-нибудь, а из настоящей картошки. С молоком. Пальчики оближешь. И котлеты, ах, какие котлеты…
- Заткнитесь уже, - не выдержав, заорал Дженсен. – Оставьте меня.
- Окей, - Джаред поднял руки вверх, будто признавая поражение. – Оставляю.
Дженсен вздохнул с облегчением. И чуть-чуть разочарованно.
- Ровно на десять минут, - коварно улыбнулся санитар.
Запущенная пациентом металлическая кружка стукнулась о стену сантиметрах в десяти от головы.
- Так, значит? Ладно, - дверь палаты захлопнулась, и Дженсен устало прикрыл глаза.
Руководство клиники что, издевается? Как иначе объяснить, что они почти накануне течки подсунули ему в санитары молодого смазливого альфу, да еще и без пары? Это все равно, что махать морковкой перед мордой ослика: он будет идти, теряя силы, но никогда ее не получит.
Джаред привалился к двери со стороны коридора.
- Что, и тебя уже допекло это страшилище? – хмыкнул Коллинз. – Премию проси.
- Он не страшилище, - внезапно даже для самого себя ответил Джаред. – Ему трудно сейчас, я постараюсь помочь.
- Ну-ну. Сука он. Омега и есть омега.
Джаред заглянул в подсобку, взял чистое белье, несколько мягких полотенец, мыло, шампунь, стерильный набор для бритья и вернулся в палату.
Дженсен лежал, отвернувшись к окну.
- А вот и я. Сейчас наберу воду, и будем мыться. Вы погорячее любите? – Дженсен не ответил. – Ладно, понял, на свой вкус.
Джаред приготовил ванну, повесил на крючок полотенце.
- Так, идите на ручки, - он подсунул одну руку под спину, другую – под колени. – Обхватите меня за шею, - Дженсен на удивление послушался. – Вот и молодец, - Джаред выпрямился и понес свою нелегкую ношу в ванную. Осторожно опустил в теплую воду.
- Три минуты посидите? Я белье пока сменю, - Дженсен кивнул. Что ни говори, а оказаться в воде было очень приятно. Предыдущий санитар не купал его ни разу, так, протирал периодически, крутя, как куклу, заставляя захлебываться унижением. Падалеки, несмотря на кажущуюся придурковатость и смазливую внешность, был куда лучшим вариантом.
- Как вы? Все хорошо? – Дженсен кивнул. – Моемся?
- Я бы еще чуть-чуть посидел…
- Окей. Может, побрить вас пока? – ярко-зеленые глаза смотрели настороженно. – Я хорошо брею, не волнуйтесь.
Наконец, пациент медленно кивнул, решаясь:
- Давайте.
Джаред неторопливо, максимально осторожно орудовал острой бритвой. Под двухнедельной щетиной обнаружились красивые высокие скулы и аккуратный подбородок. Если бы не свежие шрамы, омегу можно было бы назвать по-настоящему красивым. Невероятно красивым. Гладкий лоб, веснушки на переносице, пухлые губы. Джаред залюбовался, шрамы отступили куда-то на второй план, сделавшись почти невидимыми.
- Что, урод? – горько усмехнулся пациент.
- Нет…
- Да знаю я, что урод. Никчемный инвалид, вызывающий брезгливость и жалость.
- Вы красивый, - Джаред провел подушечками пальцев по щеке. – Очень.
- А вы идиот, - сказал Дженсен резко. И отвернулся.
- Простите. Вода остыла, добавить горячей?
- Давайте закончим уже побыстрее.
Джаред намылил мочалку и провел ей по плечам Дженсена, по спине, рукам, груди. Хотелось откинуть ее и водить по когда-то гладкой коже ладонями, ласкать, даря наслаждение, хотелось коснуться губами чувствительного местечка за ухом, поцеловать плечо, сжать губами напряженный маленький сосок. Соски у омеги были изумительные – маленькие, твердые, светло-коричневые, нежные-нежные.
Джаред тряхнул головой, гоня наваждение, и быстро закончил.
- Так, я спущу воду, ополосну вас из душа и будем вытираться.
Спустя пятнадцать минут пациент, одетый в свежую сорочку и укутанный в плед, сидел в инвалидном кресле, которое катил по коридору его новый санитар. Джаред Падалеки. Молодой альфа с большим сердцем.
Дженсен попытался задушить в себе зарождающуюся симпатию. «Ему наверняка за меня хорошо платят, вот он и старается», - подумал зло.