Я – убийца
Штерн приподнял брови и одновременно кивнул. С одной стороны, потому, что он мог понять страх мальчика. С другой – потому, что ему постепенно становилось понятно, что тот хотел этим сказать.
– Сейчас снова так? С картинками, которые ты видишь?
– Да. Когда я вспоминаю свою прошлую жизнь, это как в тот день в приюте. Я снова в подвале, и грязная лампа мигает.
Щелк. Щелк.
– Поэтому я вижу только очертания, тени. Все размыто… Но мне кажется, от ночи к ночи все становится ярче.
– Имеешь в виду, с каждым разом, когда просыпаешься, ты помнишь все больше?
– Да. Например, вчера я уже не был так уверен, что убил того мужчину. Топором. Но сегодня утром сомнений не осталось. Точно как с этим числом.
Щелк.
– Каким числом?
– Шесть. Оно просто нарисовано.
– Где?
Щелк. Щелк.
– На металлической двери. Она стоит где-то у воды.
Штерну вдруг сильно захотелось пить. Во рту появился неприятный привкус, от которого хотелось избавиться. Как и от ужасного подозрения, которое вызвали у него слова Симона.
– Что там произошло? – спросил он, вовсе не желая этого знать.
Что случилось за дверью. С числом шесть.
Снаружи в коридоре мужчина что-то насвистывал, шаги то приближались к двери, то удалялись, но мозг Штерна отфильтровал все отвлекающие звуки, оставляя лишь слова мальчика. Фразы, которые описывали агонию мужчины, которого Симон убил двенадцать лет назад.
За два года до своего рождения.
Штерн мечтал, чтобы им кто-нибудь помешал, тогда ему не придется узнать всех подробностей. О зубчатом ноже, которым жертва перед смертью могла нанести травму нападавшему. Примерно там, где у Симона находилось родимое пятно кофейного цвета.
Роберт беспомощно смотрел на дверь, но она оставалась закрытой. Ни врач, ни медсестра не прервали ужасные откровения, которыми Симон делился почти безучастным тоном. Свои большие глаза он снова закрыл.
– Ты знаешь адрес? – тяжело дыша, спросил Штерн, когда мальчик наконец закончил. Кровь в ушах шумела так сильно, что он едва слышал сам себя.
– Не думаю. Хотя… Наверное.
Симон произнес еще одно слово, но этого хватило, чтобы у Штерна по всему телу побежали мурашки. Роберт знал это место. Раньше он иногда прогуливался там. С Софи. Когда она была беременна.
6
– У меня нет ордера на обыск. Я ведь не полицейский.
Штерн задавался вопросом, ходил ли этот тип с пирсингом в носу и грязными волосами в школу. Верхняя губа шалопая открывала десны, что вместе с перекрывающим прикусом усиливало впечатление постоянной ухмылки.
– Тогда не получится, – прошепелявил Слай и закинул ноги на стол. Парень представился этим глупым псевдонимом задавалы, когда несколькими минутами раньше Штерн вошел в маленькое бюро логистической компании, расположенное на первом этаже.
– А что вам нужно в шестом? Думаю, мы вообще больше не сдаем гаражи с однозначными номерами.
В больнице Симон смог лишь приблизительно вспомнить адрес. Но и одного указания «Гаражи на Шпрее» было бы достаточно. Штерн знал ветхие складские помещения рядом с каналом на улице Старый Моабит. Головной офис исконно берлинской фирмы располагался в кирпичной постройке песочного цвета прямо у воды. Чуть дальше стояли сараи – клиенты использовали их для временного хранения мебели, электроприборов и прочего хлама. С тех пор как иностранные разнорабочие таскали стиральные машины уже за 2,5 евро в час, дела шли так себе, и поэтому владелец компании вот уже несколько лет ничего не ремонтировал и не обновлял. В затхлом бюро пахло одновременно дымом и туалетом, что, видимо, объяснялось ароматизаторами воздуха, которые Слай подвесил на потолочную лампу, чтобы избавить себя от необходимости регулярно проветривать помещение. Неудивительно, что закрытые жалюзи покрылись плесенью до самого потолка. Штерну казалось непостижимым, почему именно в такой хмурый, дождливый осенний день, как сегодня, кто-то добровольно отказывается впустить немного дневного света в свою комнату.
– Я управляющий наследством и разыскиваю наследников огромного состояния, – монотонно проговорил Штерн свою легенду, которую выдумал по пути из больницы. – Мы подозреваем, что в гараже номер шесть находятся кое-какие свидетельства, которые могут быть нам полезны.
Продолжая говорить, он открыл бумажник и вытащил два банкнота. Слай убрал ноги со стола, а его глуповатая улыбка стала еще шире.
– Я не буду рисковать работой за сотню, – изобразил он негодование.
– Еще как будешь.
Штерн повернулся к пыхтящему мужчине, который в этот момент шумно вошел в бюро, и убрал деньги обратно в бумажник.
– Черт, здесь воняет, как в крысиной сауне, – выругался обливающийся потом лысый, чей вид напоминал статую стоящего Будды. На спине Анди Борхерта можно было бы легко закрепить широкоэкранную телевизионную панель, и она не выступала бы за его плечи.
– Кто вы, черт возьми? – вскочил на ноги Слай. Улыбка тут же исчезла с его лица.
– Не стоит так утруждаться, можешь не вставать.
Борхерт легко усадил молодчика обратно на стул и подошел к доске с ключами, которая висела на стене рядом с картой Берлина.
– О каком гараже идет речь, Роберт?
– Номер шесть. – Штерн спрашивал себя, правильно ли он поступил, заранее позвонив одному из своих клиентов и попросив о помощи.
Он был знаком со специфическими методами Андреаса Борхерта решать проблемы, потому что именно они два года назад практически засадили того за решетку. Тогда Борхерт еще был продюсером дешевых «фильмов для взрослых». Грязных хард-кор-порно, на которых он сделал небольшое состояние, пока однажды на съемочной площадке жестоко не изнасиловали исполнительницу главной роли. Процесс вызвал большой общественный резонанс, и все указывало на Борхерта, но Штерн сумел убедить суд в обратном. Анди отделался условным наказанием, когда после оправдания самостоятельно отыскал насильника и избил так, что тот был не в состоянии дать показания. Благодаря ловкой тактике Штерну удалось добиться значительного смягчения меры наказания, что невольно обеспечило ему закадычную дружбу с Борхертом.
– Если вызовешь фараонов, то мы встретимся с тобой в другом месте, – пропыхтел Анди в сторону Слая, снимая с доски нужный ключ. – А именно у тебя дома. Тебе ясно?
Штерн не смог сдержать улыбку, когда его бывший подзащитный с этими словами покинул бюро, не дожидаясь робкого кивка сотрудника транспортно-экспедиционной компании.
Штерн последовал за Борхертом и тяжело зашагал по гравийной дорожке к гаражам.
– С теми, кто не закончил школу, разговор короткий.
Через шаг Борхерт ступал своими белыми боксерскими ботинками в лужи, но, казалось, не замечал этого. Капли пота катились у него по вискам. Благодаря этой особенности – потеть при малейшей физической нагрузке – он получил множество разных прозвищ. Мистер Рубенс, Сумо, Потовая Железа… Борхерт знал их все, хотя никто никогда не называл его так в глаза.
– Из разговора по телефону я понял, что тебе нужна помощь, потому что один десятилетний мальчик убил мужчину, верно?
– Несколько мужчин, если быть точным. – Пока они шли по территории транспортной компании, Штерн рассказал ему безумную историю. Чем больше он говорил, тем недоверчивее становилось выражение лица бывшего подзащитного.
Наконец они остановились перед ржавым контейнером для строительного мусора, куда как раз забралась черная кошка.
– Убил? Пятнадцать лет назад, в прошлой жизни? Да ты мне мозги дуришь!
– Думаешь, я обратился бы к тебе, будь у меня выбор? – Штерн откинул волосы назад и сделал Борхерту знак следовать за ним к гаражу.
– С тех пор как я вчера обнаружил труп, Мартин Энглер занимается этим делом. Комиссар, который и в тебя тогда вцепился.
– Я помню этого говнюка.
– А он не забыл, как я сорвал ему арест.
Энглер, ведя расследование, допустил оплошность и не заглянул в медицинскую карту Борхерта. Анди с юного возраста страдал частичной эректильной дисфункцией. Выражаясь понятнее: он был практически импотент, эрекция у него наступала только после продолжительной прелюдии и в знакомой обстановке. Анди никак не мог изнасиловать девушку.