За гранью тьмы (СИ)

Прикрываю веки на выдохе.
Легче не становится. Это похоже на толщу воды, на погружение в океан, не имеющий дна.
Я должен вернуться. В пустоту, в тишину, в безвременье — туда, где мое место.
Ничто не удерживает меня здесь, я не вижу и малейшей опасности рядом с Тео. Не понимаю природу все еще эхом звучащего в голове крика. Я должен уйти, но не могу заставить себя двинуться с места.
Оковы, которые не сбросить. Не поддается понимаю мое притяжение, не могу объяснить себе свое здесь нахождение. Не ищу даже.
А иначе, наверняка, нашел бы, не будь это так страшно.
И снова сухость во рту; морщусь, с неудовольствием сглатывая вязкую слюну. Я не узнаю себя, свою нерешительность. Свои чувства.
Не помню, когда вообще ощущал что-то подобное.
И точно злая насмешка — ветры неизведанных пространств закидывают меня в прошлое. В доли секунд в помутненном сознании как ярчайшая вспышка сверкает — белоснежное озарение, прокатившееся по коже дрожью.
Иллюзия времени терзает, непозволительно путаюсь в пространстве, малой частью сознания все еще оставаясь в комнате, воспаряю над покрытым темной дымкой прошлым.
Зрительный образ обретает плоть, вторгается в разум, отметает все настоящее. Видения насаждаются, наслаиваются, я погружаюсь в бесконечный хоровод ярких картинок за пределами мыслимого.
Возникшее вдруг ощущение чужих рук на шее сметает, ошарашивает. Настолько сильное чувство, будто и не воспоминание это, а явь.
Открываю глаза, щурюсь от яркого света, вглядываюсь и вижу улыбку.
Чистую, неуверенную и до щемящей боли знакомую улыбку, так близко, что сердце не выдерживает, треща по швам.
— Обними меня, — голос как сама боль, предел возможного. Знакомый тембр терзает, раздирая грудную клетку когтями-лезвиями. — Обними меня, слышишь?
Не смею, не желаю ослушаться, а потому…
Дрожащие руки кольцом на тонкой талии замыкаются. Под пальцами изогнутая линия поясницы, выступающие позвонки, веду вверх по нежной коже, гладкой и бархатистой. Жаркой.
Девушка в моих руках прекрасна как волшебство, красота ее чарующа, невероятна. Она прекрасней моей мечты о ней.
Наклоняю голову, лицом касаюсь мягких волос, улыбаюсь незаметно, когда приятно щекочут подбородок. Делаю вдох и задерживаю дыхание, надеясь удержать в себе аромат, запомнить его, сделать частью себя.
— Пообещай мне, — чужие пальцы ласкают шею, легко касаются затылка. Мои волосы спадают по плечам и груди, блестящие прямые пряди, я ощущаю их тяжесть, вижу медные краски. Чужая ладонь захватывает длинную прядь, скользит вниз, по самой длине, отпускает игриво, ложась на талию. — Пообещай, что найдешь меня. Несмотря ни на что.
Смотрю сверху вниз, встречая взгляд из-под густых светлых ресниц. Глубоко вздыхаю, не в силах произнести ни слова. Заглядываю в прозрачные голубые радужки, скольжу взором по длинным вьющимся волосам цвета спелой пшеницы. Снова встречаю улыбку, от которой рвутся-таки окончательно толстые нити сердца.
Молчу.
Крик разрезает полотно прошлого, камнем, брошенным в воду, сметает отражение на воде.
Вздрагиваю ощутимо, распахивая веки.
Тео бьется на кровати — кошмар изводит ее. Бесцветные в полумраке губы приоткрыты, дрожат, тихий стон едва различим, звучит обреченно. Тео мотает головой, на лице мелькает болезненная гримаса.
Перевожу дыхание, а сердце тяжелым упругим молотом колотится изнутри в ребра.
Девушка стонет в бреду, подтягивает колени к животу, закрывая голову руками. Бессвязно шепчет, бормочет что-то — не разобрать ни слова, как ни пытаюсь. А потом кричит вдруг, прорезая тишину невыносимой болью.
И этот крик возвращает меня окончательно, рвет воспоминания на лоскуты, беспощадно вышвыривая их прочь, занимая собой все мои мысли.
Оказываюсь у кровати слишком быстро, не раздумывая наклоняюсь, коленом упираясь в матрас. Старый каркас скрипит, морщусь от резкого звука. И тут же забываю об этом, дотрагиваясь до дрожащих плеч. Отдергиваю пальцы, потому что кожа Тео горит. Сомнения точат меня, изъедают, а ладонь уже тянется, мягко ложась на теплое плечо. Чуть сжимаю ее руку, неуверенно поглаживая.
Тео просыпается мгновенно, широко распахивая глаза в темноту. Дергается всем телом, встряхивает головой и вдруг застывает неподвижно. Делает вдох и сипло выдыхает, когда глаза ее различают в полумраке мое лицо.
Становится жарко почти сразу же. Воздух накаляется, горит будто. Задыхаюсь, не могу дышать носом, приоткрываю рот и натужно вдыхаю, раздирая слипшиеся от пламени легкие.
Это ненормально до абсурда.
Не могу терпеть себя таким — поверженным от одного лишь взгляда человеческой девчонки.
Тео дрожит, осторожно меня рассматривая. Волосы мокрые от пота, в глазах сверкает что-то дикое, напуганное. Не понимает, сон ли это, запутавшись в яви.
Не слежу за временем, не разрывая зрительный контакт: оно становится иллюзорным, и, возможно, в этом есть доля истины. Не могу сосчитать минут, погрузившись в глубину обрушившейся на нас грезы.
Барьер падает, когда Тео, моргнув, переводит взгляд на мою руку, застывшую на ее плече.
Простое действие вдруг отрезвляет, льдом проводя по коже. Дрожу, не в силах справиться с собственным человеческим телом, и с промелькнувшим сожалением отпускаю ее плечо. Неторопливо выпрямляюсь, останавливаясь у кровати, ногами касаясь деревянного каркаса. Медлю, вновь медлю.
Мне необходимо уйти. Исчезнуть в своей реальности, погрузиться в волны эфира, окружив себя сгустившимися загадками и тайнами прошлого.
Та сила, что привела меня к Тео, желает, чтобы я вспомнил. Указывает, завлекая в свою непроглядную бездонную ночь.
Уговариваю себя уйти, веду беззвучный спор с самим собой, и не отвожу от Тео глаз.
Ее лицо непривычно и пугающе красиво, с нежными юными чертами, с глазами, горящими лихорадкой сна. Брови изгибаются, ладонь трогает смятую постель, она осторожно, боясь вспугнуть свое видение, садится на кровати. Футболка скользит по телу вниз, закрывая голую кожу.
Смотрит, ни на секунду не отводя взгляда. Моргает, и, кажется, замечаю, как сознание будто возвращается к ней, словно бокал наполняется густым вином.
Смотрю и я, забыв точно, как нужно дышать.
Тео разлепляет губы, пытается произнести что-то, а вместо слов слышу лишь сиплый выдох. Кашляет, а сама разглядывает меня, не отрываясь. Глаза блестят, и нет в них ни капли удивления.
— Не… — сглатывает, кадык нервно дергается. Тео щурится, без очков ее лицо кажется беззащитным, почти нежным, — не уходи.
Задерживаю дыхание, не скрывая смятения. Нахмуриваю брови, вопросительно смотря на девушку.
— Пожалуйста, не уходи, — голос Тео обретает силу, она тянется по кровати, голыми ногами отталкивая скомканное одеяло, поднимает руку и крепко сжимает мое запястье. — Не исчезай снова.
Опускаю подбородок, изумленно рассматривая дрожащие пальцы, вцепившиеся в рукава моего плаща.
Безумие топит голову, шумом закипающей в висках крови глушит. Прикосновение Тео выворачивает наизнанку, и не могу взять себя в руки, не могу вновь стать самим собой. Мое тело предает меня раз за разом — жалкая хрупкая материя, наполненная просыпающими чувствами.
— Не уходи, — Тео шепчет, а сама еще больше похожа на безумную, чем я. Смотрит жадно, заглядывает в лицо, кусает губы, — я помню тебя…
Несмело тянет меня вниз, к себе. Глядит прямо в глаза, а рука сжимается все крепче, уверенней.
— Я не боюсь… — голос ее изменяется, Тео замолкает, тянет за рукав сильнее, и я, лишенный воли, присаживаюсь на край кровати. Матрас кажется мягким, бесшумно проседая под моим весом; тихо шуршит плащ, расстилаясь по постели.
Все пугающе ненормально. Происходящее перешагнуло все границы, разрушило барьеры, рассыпав вечные стены пылью.
Невозможно сопротивляться притяжению больного воображения. Не верю своим глазам, своим ощущениям, отталкиваю истину, принимая ее за ложь. Обманываю себя сам, потому что Тео реальна, потому что слова ее только отзвучали в ночной тиши. Потому что прикосновение ее чувствуется ожогом даже сквозь ткань черного плаща.