Бульдог (СИ)

— А тебе не идет строить из себя влюбленного.
Годзилла:
— А если я ничего и не строю. Ты мне даже возможности не дал поговорить!
Гарфилд:
— А поменьше надо было бычить на меня, может, нашлось бы и на поговорить.
Годзилла:
— Не истери.
Гарфилд:
— Никто не истерит!
Годзилла:
— Скажи адрес, я завезу планшет.
Гарфилд:
— Щааз! Передашь в кафе.
Годзилла:
— Когда и где?
Я написал адрес, время и отключился. Руки тряслись так, что пришлось прятать под стол, даже сердце зашлось — форменная истерика, Витя был прав. Понять бы, откуда столько яда из меня полилось?! Самому было противно.
В кафе встретились на Горьковской, народу не много, а место удобное — около метро. Меня уже ждали. Я сразу увидел мощную спину в темном джемпере, Витя сидел спиной ко входу, но то ли почувствовал, то ли просто совпадение, но он обернулся и посмотрел прямо на меня. Голубые глаза замораживали, столько в них было обиды. Я раздраженно стряхнул с себя морок и направился к столу. Тоже мне обиженный!
— Я за пакетом.
— Даже кофе не попьешь?
Я поправил очки и плюхнулся в кресло.
— Можно и попить, если угощаешь.
Виктор ухмыльнулся и направился к витрине сделать заказ. Молча, без ответных выпадов, как-то совсем обреченно. А я чуть не взвыл, так мне стало плохо. Ну, зачем вцепился в этот планшет? Что хотел увидеть? Что ему плевать на меня? Так, не плевать. Совсем наоборот. Дышать стало тяжело, а взглянув на пакет с техникой, затошнило. От самого себя. Я вел себя, как придурок, с этим блокированием профиля, с сегодняшним хамством в сети. Это был не я, а, действительно, какая долбанная истеричка.
Ничего уже не соображая, рванул к двери кафе и побежал к метро.
Лишь дома спустя несколько часов смог успокоиться и даже попить чай, облокотившись на подоконник. Городской пейзаж на фоне чернильного неба придавал моей грусти особую специю. Я опустил глаза и стал рассматривать машины внизу, около подъезда. На секунду замер и отпрянул от окна, но потом рассмеялся над своими глюками.
— Это не его джип, идиот! Нужен ты ему с такими закидонами.
И даже не поспорить — штормило меня знатно: от дикого желания обнять до бежать, куда глаза глядят. Вот я и осуществлял второе — бегал.
Рано утром в дверь позвонили. Тихонько подкравшись к двери, посмотрел в глазок. Не хватало еще свидетелей Иеговы, но там стоял Мурат. Я удивленно открыл дверь другу.
— Случилось что-то?
Он посмотрел на меня как-то затравленно и выдавил лишь: — Прости.
Я и сообразить ничего не смог, как мощное тело меня оттеснило вглубь коридора и закрыло дверь. Я с ужасом понял, что это был Витя. В панике рванул в комнату, но не успел — меня перехватили поперек груди и прижали.
— Лень, и долго ты от меня бегать будешь? Может все-таки поговорим?
Я повис куклой, будто все нитки с меня срезали и по-бабски разревелся. От облегчения, что он меня искал, от его просьбы поговорить, несмотря на мои выходки, от теплоты рук и такой мягкой интонации, с какой он произнес мое имя.
Витя развернул меня к себя и стал целовать лицо, поглаживая по спине.
— Гвоздик, ну что ты?
— Витя, прости меня, пожалуйста, — я скорее проныл просьбу, чем нормально ее сказал.
— А ты меня. С самого начала все у нас через одно место было. Предлагаю начать заново. Что скажешь?
Я только еще больше раскис. Оказывается, я еще тот нытик, но его ласковые объятия помогли и вскоре я смог даже в глаза своему бульдогу посмотреть. Он усадил меня к себе на колени, не переставая поглаживать спину, умостившись на маленькой кухонной табуретке. На столе стоял неначатый завтрак. Я покосился на горячие бутерброды, потом на Витю и улыбнулся.
— Может, начнем с завтрака?
Витя поцеловал меня в лоб и согласился с большим удовольствием, но стоило мне встать и подойти к плите, как я охнул и резко развернулся лицом к мужчине, натягивая на голые ноги передник, как школьница. Но было поздно — Витя все увидел, он медленно поднял потемневший от желания взгляд на мое лицо.
— Лень?
— Да? — на гласной я дал петуха.
— У тебя есть нормальные трусы или…?
Я рванул в спальню за домашними шортами, выкрикивая на ходу.
— Нормальные в стирке! — и костеря себя за забывчивость. Как можно было поворачиваться спиной в таких трусах! Джоки были ярко оранжевые и максимально открытые сзади.
Вернувшись на кухню одетым, я быстро положил яичницу по тарелкам, сделал чай и все это время пытался погасить красные уши от стыда. Витя помолчал ровно до того момента, пока я не сел за стол.
— Гвоздик, ты меня с ума сводишь.
Я неуверенно поднял взгляд и решил сказать все, что меня беспокоило:
— Я люблю сексуальное белье, люблю секс, как неотъемлемую часть жизни, но я категорически не приемлю неразборчивых связей, групповушек и легкого поведения, если последнее не элемент игры между любовниками. Понимаю, что мое поведение было обратным таким установкам и мне очень стыдно за него, Вить. Просто ты мне очень понравился.
Витя смотрел на меня очень внимательно, в глазах уже не было даже уголька похоти, лишь только серьезный блеск.
— Лень, ты украл мою реплику.
Я непонимающе посмотрел.
— Просто ты мне очень понравился. — Потом наклонился, дотронулся до лица пальцами, очерчивая скулу и спустился к губам. — А сейчас нравишься безумно.
И чтобы я не успел открыть рот, приложил палец к губам.
— Дай сказать. Мне тоже стыдно за свою несдержанность, за поганый характер. Ты тоже можешь мне не верить, но я обычно не такой грубый человек. Ты задел меня, зацепил, а потом, как самый настоящий гвоздь, вошел глубоко в сердце. Но если ты напридумывал себе, что после ситуации в клубе я воспринимаю тебя не пойми кем, то расслабься, пожалуйста. Я тобой горжусь. Юрка до сих пор мне звонит и благодарит тебя за помощь, Гриша у него впечатлительный, но благодаря тебе парень даже раскрылся.
— Раскрылся?
— Ну…да, но давай продолжим про нас, — Витя как-то замялся, но резко обрубил эту линию разговора, отчего мне стало совсем не по себе — что я там в мальчике успел раскрыть?!
Я кивнул и взял бутерброд, начиная завтракать.
— Гвоздик, ты повел себя очень смело, но давай договоримся на будущее — есть я, есть охрана. Не подвергай, пожалуйста, себя глупой опасности. — И откусил от своего бутерброда. — Готовишь ты все-таки офигенно.
Я от волнения стал поглощать свой завтрак слишком быстро. Внутри вдруг стало легко, будто миллионы мыльных пузырей рванули в небо, переливаясь радугой. Так мы и доели в тишине.
Только, когда я оделся на работу и начал обуваться в коридоре, понял, что не спросил про Мурата.
— Вить, а Мурат где? И как ты вообще его нашел?
— Как оказалось, он - мой подчиненный, а Андриус - мой близкий друг, - подмигнул бульдог. - Не беспокойся, он с Андриусом приезжал. Я твой адрес у него еще вчера узнал, еле вытерпел до утра.
«Значит, вчера не показалось. И значит, меня бы нашли в любом случае», - я удивленно замер. Надо же, как в жизни бывает.
Виктор подошел и обнял меня.
— Давай, вечером поужинаем у меня. Я что-нибудь приготовлю, и мы поговорим обо всем. Или просто посмотрим кино. Сделаем, что захочешь.
Я прижался и уткнулся в грудь. Как же мне хотелось таких вечеров с любимым! Но до сегодняшнего дня о таком я мог только мечтать. Сердце колотилось о грудную клетку, как бешеное. Хотелось узнать еще кое-что.
— А почему Гвоздик?
Витя рассмеялся низко и сексуально, я почувствовал щекой приятную вибрацию в его груди.
— Ты такой же острый, несгибаемый и… — его рука переместилась на мой пах, — твердый.
— Ви-ить… — выдохнул я, уже заводясь. — Мне на работу надо.
— И мне, — расстроенно ответил мой бульдог. — Кстати, тебе понравился браслет?
— Оригинально и очень дорого.
Виктор пошарил по карманам куртки и достал его, отдавая мне.