Слышащая (СИ)

Оказавшись в коридоре, я на секунду замерла, опершись на стену – меня мутило. А потом, не чувствуя под собой ног, поплелась к лестнице.
То, что только что произошло, не имело объяснений. В голове носились мысли, одна невероятнее другой. Я знала, что рыбки, так же, как и другие животные, не переносят звук на определённых частотах. Поэтому то, что с ними случилось, могло быть результатом воздействия звука таких частот. Но частоты, на которых звучит человеческая речь, не могли так повлиять на них – иначе сосуществование рыбок с людьми стало бы невозможным!
К тому же, у меня не было причин сомневаться, что Семен Петрович действительно не слышал наш с альбиносом разговор. Могло ли это означать, что этот разговор, сопровождавшийся идущим в разрез с законами распространения звука эхом, происходил на частоте за пределами диапазона частот человеческой речи? Безумие. Бред.
Я вдруг вспомнила про бабушку и мальчика. Неужели… Не бред? Мозг плавился, а сердце бешено колотилось, но, хотя и с трудом, я собралась с мыслями: мою безумную теорию было не так трудно проверить. Я направилась в лабораторию акустики.
Из сотрудников лаборатории на месте оказался только Надин бывший фаворит – старший лаборант Ваня. Лабораторный стол перед ним был завален железяками всевозможных форм и размеров – видимо, останками списанного оборудования. Он аккуратно перебирал их, заботливо раскладывая по кучкам.
Ванин вопросительный взгляд, заменивший приветствие, застал меня врасплох и заставил наскоро придумать объяснение моего появления. Я сказала, что Надя прислала меня забрать запасы корма для рыбок, якобы спрятанные ею где-то в лаборантской. Мне повезло, что их поиски не вызвали у Вани энтузиазма.
Оказавшись в лаборантской, я тут же бросилась к шкафу с лабораторным оборудованием. Найти частотный анализатор не составило труда. Включив его, я достала телефон и запустила аудиозапись разговора с альбиносом. Спустя пару секунд на экране прибора появились скачущие зубцы частотного графика, который расположился гораздо выше красной черты – самой высокой частоты, которую способно воспринимать человеческое ухо. Судя по зашкаливавшим значениям частот, появившимся на экране анализатора следом, из моего телефона звучал ультразвук.
Я вышла из лаборантской на ватных ногах, судорожно сжимая телефон, продолжавший раз за разом проигрывать аудиозапись. Наш с альбиносом диалог звучал на всё помещение, но Ваня как ни в чём ни бывало продолжал копаться в железяках, а заметив меня, спросил, почему я с пустыми руками. Не помню, что ответила ему, и ответила ли вообще. Забыв обо всём я со всех ног бросилась прочь. Если кто-то и мог объяснить мне, что всё это значило, то это была бабушка.
Меня трясло, а голова шла кругом. На бегу я натыкалась на стены и спотыкалась о собственные ноги. Всё вокруг плыло перед глазами. Не помню, как добежала до лаборатории. А когда распахнула дверь, ноги вдруг отказали, и я тюфяком повалилась на пол. Последнее, что я запомнила, – наш кактус, поникший, сморщенный и ссохшийся так, как будто кто-то полил его серной кислотой. А потом мой взгляд заволокло тёмной пеленой…
  
Глава 4. Мир Рхи
 
Я очнулась внутри полой кристально-прозрачной сферы. Она показалась мне стеклянной, но мурашки, пробежавшие по коже от внезапно прилившего к телу холода, дали понять, что видимость обманчива – стены были ледяными. Я полулежала в ледяном кресле, а рядом располагалось ещё одно – пустое. И хотя меня не покидало ощущение реальности, я решила, что спала – поверить в то, что я впервые в жизни видела сон, оказалось проще.
Я встала и купол сферы поднялся, открыв моему взору поистине невероятное зрелище. Я находилась на оживлённой городской улице. Но это был необычный город. Всё здесь, начиная с булыжников под ногами и заканчивая шпилями на крышах зданий, было… Ледяным. Над крышами нависла толща льда, заперев город в ледяную шкатулку. Неоновый свет заливал всё вокруг голубоватым свечением, проникая сквозь лёд снизу и сверху.
Меня окружало невообразимое смешение архитектурных стилей. Изящные венецианские палаццо соседствовали с массивными зданиями с изогнутыми, плавными линиями фасадов. Летящие стрельчатые арки – с фантастической формы окнами, похожими на растянутые и изогнутые эллипсы. Строгие классические формы – с выпуклыми горельефами, похожими на щупальца фантастических животных. Всё вокруг поражало масштабами: сквозь прозрачные стены зданий я видела исполинских размеров залы, похожие на бесконечные галереи.
Внутри зданий кипела жизнь: туда-сюда сновали люди в белом. Чем конкретно каждый из них был занят я не различала, здания напоминали гигантские муравейники с кишащими повсюду муравьями.
Держась за стену нижней полусферы, чтобы не поскользнуться, я поднялась по ступеням, прорезанным в ней, и выбралась наружу.
На улице было многолюдно. Наконец, я смогла приглядеться – меня окружали альбиносы с азиатским разрезом глаз. Одеты они были в белоснежные облегающие костюмы с широкими и длинными, словно плащи, капюшонами и ботинки на массивных подошвах, которые выглядели непропорционально огромными. И хотя костюмы одних отличались вычурным декором, а другие носили изящные украшения, из-за схожей внешности все здесь казались мне близнецами. Я же – в тех же джинсах и рубашке, что и в лаборатории, – наоборот, выделялась: многие оборачивались, проходя мимо, некоторые перешёптывались, глядя на меня. Их шёпот и возгласы отдавались эхом, из-за которого всё вокруг гудело.
Убедить себя, что всё это – всего лишь сон теперь было не так просто: уж слишком давила неловкость от их внимания. Стремясь избавиться от преследовавших меня взглядов, я скрылась в первом попавшемся проулке, который, к моей радости, оказался пуст. Стены зданий здесь отстояли друг от друга не более, чем на метр. Проходя по проулку я вглядывалась сквозь лёд по обе стороны, но ничего не различала, ледяная поверхность стен была покрыта белой изморозью.
Проулок вывел меня к гигантской площади, до отказа забитой людьми. Я уже хотела было повернуть обратно, чтобы как можно скорее покинуть это место, грозившее мне вниманием окружающих гораздо большим, чем я способна была выдержать, когда мой взгляд привлёк огромный ледяной цилиндр, возвышавшийся в центре площади. Внутри цилиндра струились массивные потоки снега, извиваясь и переплетаясь друг с другом, как исполинские белоснежные змеи. В потоках катались альбиносы, рассекая снег на досках, напоминавших сноуборды. Они носились туда-сюда с фантастической скоростью, мелькая, словно тени. В стене цилиндра были прорезаны ниши, которые занимали альбиносы, по-видимому, отдыхавшие от катания.
Повсюду на площади слышались смех и весёлые голоса. Лёд подо мной, казалось, вибрировал от непрекращавшегося гула эхо, летевшего со всех сторон. Его отголоски мешали мне вслушаться в голоса стоявших совсем рядом парня и девушки, однако стоило мне напрячь слух, как я вполне отчётливо смогла разобрать их речь. Они говорили на неизвестном языке, но я понимала всё, что слышала. Каждое слово мгновенно транслировалось в моей голове на русский: мой мозг работал так, словно имел встроенную функцию синхронного перевода.
Не выдержав новой волны заинтересованных взглядов я поспешила скрыться в проулке. Когда он вывел меня обратно на ту же улицу, она показалась мне заметно менее оживлённой. Видимо, толпа схлынула отсюда, наводнив площадь. Тем лучше: мне совсем не хотелось ощущать себя экспонатом. Я не спеша отправилась вдоль по улице, в изумлении таращась по сторонам. Я едва ли была в силах вместить всё, что видела вокруг, а ледяной мир альбиносов, похоже, жил своей обычной жизнью.
Витрины галереи, уходившей в бесконечность, были сплошь заставлены ледяными букетами всех мастей, а несколько белокурых девушек вырезали изо льда цветы, стоя едва ли не вплотную к огромным окнам.
Напротив, похоже, располагался ресторан. Я увидела, как ледяной стол, украшенный изящной резьбой, словно скатертью, поднялся откуда-то снизу, появившись сквозь круглую дыру в ледяном полу, и оказался аккурат между мужчиной и женщиной, готовым к трапезе. Стол был заставлен подносами, на которых лежали небольших размеров разноцветные шарики. Пара принялась за еду, отправляя в рот шарик за шариком и смакуя каждый, словно гастрономический шедевр.