Индекай - край эльфов (СИ)

Анубис, наконец, сжалился над матондами, остановил притомившихся зверей возле одинокого дубка. Гром тоже был рад остановке: с непривычки скакать, хоть и на шерстяной подушке, но так долго, все ниже пояса ныло.
Как отпустили зверей поохотиться и отдохнуть от них, Гром с наслаждением прилег на траву под деревом. Как было приятно сейчас, что не трясет во все стороны!
Анубис пока вообще ни разу не ложился, не спал. И сейчас тоже он только присел поодаль и до смущения преданно глядел на него своими черными глазищами.
Так они отдыхали некоторое время, пока Гром с любопытством не скосил глаза в его сторону:
— Скажи, Анубис, — заговорил с ним Гром, чтобы оторвать его от состояния обожания. — Почему ваши воины не вооружаются острыми мечами, не носят броню?
У Анубиса задрались краюшки прорезей рта, означающие улыбку:
— Где же их нам взять? У нас в лесу металла нет. Да и не умеем мы его добывать из большой глубины.
— Ну, хотя бы луки сильные заимели, — возразил Гром. — А то смешные дубинки у ваших воинов. Какие же это воины?
Ответ Анубиса на эту реплику поразил Грома до глубины души. Он ответил:
— Мои соплеменники считают трусостью убивать неприятеля на расстоянии.
Гром приподнялся на локтях и пристально посмотрел на смешное лицо этого молодого отчужденного, кого послали помочь ему в его странствиях. И думал: каким бы стал Индекай, если бы только первородные заселяли его? Скорее всего, давно были бы завоеваны другими расами, пришел он к выводу в конце концов. Таким рабства избежать маловероятно.
Только покачал головой, достал и протянул ему очередной кусок хлеба. Сам зажевал мясо.
Выходит, что теперешнее их отчуждение от эльфов не самое худшее ответвление истории их жизни. Могло бы быть пострашнее.
— Может, продолжим путешествие? — поднялся Анубис. — Непобедимые отдохнули и наелись. — Об этом он уже знал каким-то непонятным образом.
— Ладно. Зови своих лошадок, — поднялся и Гром.
Вскоре на пение пришли эти «лошадки». Опять пришлось Грому громоздиться на одного из них и трястись дальше по степи.
Дело шло к закату, когда впереди зазеленела стена того леса, куда они направлялись весь этот день. На опушке Анубис окончательно остановил зверей и сказал Грому:
— Под деревьями они не помещаются, Спаситель. Дальше мы будем вынуждены сами идти.
— И это не так уж плохо, — облегченно спрыгнул он с холка матонда. — Я только рад этому.
Анубис тоже сошел и отпустил своих Непобедимых на все четыре стороны.
Дальше они пошли по лесу сами по направлению к той прогалине, где их ждал Амитола.
Уже темнело, когда они добрались до нужного места, и увидели у костерка Амитолу.
— Ну, наконец-то! — поднялся эльф и пошел навстречу, косясь на позади бредущего Анубиса.
Теперь на нем была простая кольчуга, а за спиной обыкновенный короткий лук.
Гром приобнял друга за плечи:
— Рад тебя видеть вновь. Постарайся больше не перерождаться.
Потом достал из сумки все ему принадлежащее, протянул и сказал:
— Переодевайся скорей, потом я тебя познакомлю с Анубисом.
Амитола, все еще косясь на пришедшего с его другом отчужденного, обстоятельно неспешно переодевался. Гром понял, что парень меж двух жерновов сейчас: с одной стороны социальный рефлекс на представителя неприкасаемых Индекайа, с другой авторитет друга.
После того, как окончательно завершил переодевание и вновь превратился в могучего воина Амитолу, они присели вокруг костра. Тут Гром сразу же напомнил другу:
— Вспомни, как к тебе я отнесся при первой встрече, когда ты сидел под валуном. Первая же моя мысль была, как и у всех тогда, подальше уйти от эльфа с такой общественной репутацией. Как ты считаешь: нужно было нам тогда сразу убраться от отчаявшегося эльфа или, все же, правильно сделали, что попытались разобраться в ситуации и помогли тебе?
— Я все понял, что ты хочешь сказать, друг, — потупил глаза Амитола. — Извини меня, Анубис, что сначала так плохо тебя встретил.
— Вот и славно, — улыбнулся Гром. — Теперь мы сможем обстоятельно поговорить до самой ночи. Я думаю, ты о многом изменишь свое мнение перед сном.
  
Глава 5
 
Пятое индекайское утро Грома наступило в лесной чащобе, куда с трудом пробивались рассветные лучи. Оба проспали у костерка, пока их сон сторожил молодой отчужденный. Он же разбудил их на рассвете.
Теперь в полумраке, царящем под густыми кронами, Гром с Амитолой пробивались сквозь густые заросли за юрким проводником. Анубис вел их к стану своего племени.
Спустя некоторое время утомительного передвижения по колючим кустам, переплетениям лиан, в привычные голоса фауны чащобы влились еще и певучие переклички, раздающиеся с высоты крон. Анубис на них отвечал своим пением. Видать, пересекали охраняемые зоны.
Так оно и было, потому что вскоре они выбрались в относительно просторную область леса и увидели само поселение: куча сплетенных коконов на высоких ветвях и множество самих их обитателей вокруг — отчужденных.
Здесь были впервые увиденные Громом их женщины и дети. Особенно приходу гостей бурно среагировали последние. Маленькие лесные обитатели, больше смахивающие на головастиков, чем на эльфийских детей, высыпали со всех сторон, окружили гостей, с опаской прикасались до их брони маленькими ручонками. А Гром с огорчением подумал: жаль, что нет в его сумке никаких подходящих гостинцев, одаривать этих маленьких смешных созданий.
Тут перед ними возник пожилой представитель племени, все в том же, как у всех тут, мешковине, перетянутой на поясе огрызком тонкой лианы, и полупрозрачным зеленеющим ником: «старейшина Магот. 200/200». Отличался от остальных находящихся тут мужчин не только глубокими складками лица, но и венком из веток на грушевидной голове. Он быстро пробился к гостям сквозь кольцо детей, изображая широкую благодушную улыбку безгубым ртом.
— Очень рады, что к нам пришел Спаситель со своим другом, — дребезжащим голосом заговорил он. — Наконец-то сбываются пророчества древних первородных.
— Мы тоже рады, что встретились с вашим племенем, — заулыбался Гром. — И хотим в первую очередь попросить прощения у вас за то, что поддались лжи, пролили кровь невинных ваших соплеменников. Простите нас, первородные братья и сестры, — склонил голову Гром, а следом за ним и Амитола.
Со всех сторон раздался возбужденный говор, а когда Гром вновь поднял взор, всюду зеленели яркие ники. Хорошей приметой являлось это для них. Могло означать одно: прощение получено сполна.
Анубис куда-то запропастился, а старейшина повел их в середину полянки, где женщины накладывали поверх плетенки на траве кучками всевозможные фрукты. Старец их усадил там, сам тоже присел напротив них. Остальные стали на расстоянии вкруговую наблюдателями приема почетных гостей.
Гром, и за ним Амитола, взяли по экзотическому фрукту, расхваливая угощение, поели, чем вызвали на старческом лице старейшины Магота большое удовольствие. Потом Гром заговорил о насущном:
— Мы пришли сообщить вам, что отныне будем делать все нужное, чтобы претворилось в жизнь пророчество ваших древних первородных. — Слова эти вызвали очередной шумный говор поселенцев. А Гром продолжил: — Мы не знаем что именно говорилось в том пророчестве, но думаем, что то же, о чем мы сами задумались, когда узнали что происходит с вами в Индекайе. Думаем, что первородным нужно стать равными эльфам во всем. Иметь возможность жить, где хочется, и бывать где захочется. Заниматься тем, чем хочется. И защищать себя и своих на равных с любым эльфом. Думаю, вот такое сказано в том пророчестве.
Старейшина, продолжая улыбаться, кивнул ему:
— Суть пророчества ты угадал, Спаситель. Только одно важное упустил. Там еще сказано, что мы отомстим эльфам за наши страдания их бесправием.
Гром выпал в осадок от этих слов, удивленно обернулся, к растерянно глядевшему на старейшину, Амитоле. Потом с иронией в голосе спросил: