Шулер (ЛП)

По правде говоря, она не походила ни на одну боль, что я испытывала прежде. В эту боль вплеталась тоска наряду с очередным приливом той знакомости.
Державший меня мужчина повернул голову, посмотрев на меня.
Я тоже чувствовала в нем эту боль. Я почувствовала, как она усиливается...
...когда мужчина с золотисто-каштановыми волосами ринулся на нас обоих. Он кинулся ко мне, двигаясь беззвучно в то же мгновение, как только державший меня мужчину повернул голову.
Он двигался быстро - так быстро, что я едва увидела перемещение.
Я отрешённо видела, как разворачивается его атака, размытое движение агрессии и животной жестокости. Это устремилось прямо на меня, так быстро, что сердце подскочило к горлу. Это было слишком быстро, чтобы думать, слишком быстро, чтобы мой разум осознал непосредственную угрозу.
Я просто знала, что подверглась атаке.
Это напугало меня сильнее, чем угроза пистолета. Сильнее, чем державший меня мужчина.
Нападавший на меня мужчина представлял собой опасность. Вот это мой разум полностью понимал.
 ОПАСНОСТЬ. ОПАСНОСТЬ. 
Может, поэтому это случилось.
Время замедлилось и застыло в мёртвой точке. Я чувствовала каждый дюйм распространявшегося жара, когда адреналин выстрелил по моим венам; каждый дюйм железных пальцев, стискивавших моё плечо; грохотание моего сердца; такое тяжёлое дыхание державшего меня мужчины, что я всем телом чувствовала вибрацию каждого его вздоха. Я видела лицо моего брата, пока он в ужасе смотрел с расстояния нескольких футов, все ещё держа руку поднятой и уставившись на меня в безграничном страхе.
Я не совсем понимаю, как объяснить то, что случилось потом.
Что-то во мне просто... освободилось.
Так это ощущалось.
Словно кулак, который я держала сжатым в центре груди, внезапно разжался. Что бы там ни было, я сдерживала это слишком долго и вообще не осознавала этого. Просто вот так оно и существовало, сжатым в той части меня.
Когда я отпустила эту сжатость, которую носила с рождения, это запустило цепную реакцию в какой-то отдалённой части меня. Сворачивающееся ощущение, точно складывающие сегменты телескопа, только молниеносно быстрая, щелкающая плёнка на фоне моего разума, со странной механической, почти красивой точностью.
Прилив силы ударил по мне где-то в середине груди.
В этот раз происходило не извне.
Я выдохнула это, и это было естественным как... ну, дыхание.
Эта сила вырвалась из меня точно тяжёлый выдох, как будто если бы я сдерживала её ещё хоть секунду, она могла бы выжечь меня изнутри.
Затем это ушло.
Оно покинуло меня. Я смотрела, очарованная, в этом пространстве вне времени, как это покидает меня. Миллисекунда развернулась в замедленном режиме с той же точностью, как какая-то часть меня ранее в ту же секунду обрушилась, складываясь внутрь самой себя.
Сначала это ударило по мужчине, который кинулся ко мне.
Джона отбросило следом за ним, примерно в то же время, когда ноги первого мужчины оторвались от земли, и он вверх тормашками полетел по воздуху, отброшенный к тому же месту, где находился Джон.
Затем ноги Джона тоже оторвались от земли.
В этом момент безвременной тишины я наблюдала, как их тела летят по воздуху, отдаляясь в противоположном направлении от места, где стояла я. Я видела ту же силу, что вышла из моей груди, только теперь она выглядела как бледно-зелёный свет в потемневшем пространстве за моими глазами.
Мои собственные глаза были светом - только светом.
Однако каким-то образом я все равно видела через этот свет, по крайней мере, те несколько секунд.
Хоть сила и ударила по Джону вторым, он первым во что-то врезался.
Я наблюдала, как он частично перелетает через столик, где сидели два студента из колледжа, которые ели пирог и пили кофе. Я осознала, что они наблюдали за обменом между нашей четвёркой - все в закусочной пристально и внимательно смотрели с тех пор, как Джон показался в дверях и потребовал, чтобы мистер Монохром меня отпустил.
Теперь я видела, как лица двух студентов колледжа изменяются в замедленном режиме, глаза расширяются при виде моего брата, летевшего прямо к ним и их столу.
Его спина скользнула над их пирогом и кофе, всего в дюйме или двух над поверхностью. Его ноги и теннисные туфли стукнулись о край хромированной столешницы, склонив их тарелки и стаканы в сторону и обратно, заставив девушку вскинуть руки - тоже в замедленном действии. Джон пролетел дальше, не остановившись, пока не приземлился на второй столик за ними, где был поднос, покрытый грязными стаканами из-под газировки и кофейными чашками, которые другой официант, Кори, должно быть, оставил, когда пошёл на перерыв покурить.
Те стаканы и кофейные чашки полетели на пол ещё тогда, когда теннисные туфли Джона задели край первой столешницы, затем он повалился на пол.
Мужчина с золотисто-каштановыми волосами улетел дальше, поскольку по направлению атаки бледно-зелёного света за ним не находилось столиков.
В какую-то долю секунды моё внимание переключилось на него.
Я смотрела, как он летит по воздуху - янтарные глаза широко раскрылись, красивое лицо исказилось от неверия, руки отчаянно колотили по воздуху, ладони и пальцы активно искали точку опоры. Одна его рука также искала что-то другое. Она нырнула в его куртку, потянувшись к пистолету и стараясь высвободить его из кобуры, которую он носил под костюмом. Я смотрела, как он возится с ней, улетая к самой стене.
Затем внезапно вся возня прекратилась. Он врезался в ряд стеклянных полок, уставленных безделушками из пятидесятых - старое радио, металлические ланч-боксы, пластинки Элвиса Пресли, куртка почтальона.
Пока он не врезался во все это, разбив полки своими плечами, головой и руками, звук, казалось, не возвращался в закусочную.
Крики оказались первым, что пробилось в мою осознанность.
Затем пистолетные выстрелы.
Я резко содрогнулась, уверенная в том, что я мертва.
Что-то просвистело возле меня. Я чувствовала движение, но не шевельнулась.
Затем державший меня мужчина издал хрип, половина его тела отдёрнулась назад, вправо от нас обоих.
Ещё больше выстрелов нарушило тишину. В этот раз стрелял не мужчина, державший меня. Впервые до меня дошло, что он был левшой.
Он не стрелял в меня.
Вместо этого, когда я шокированно подняла взгляд, я увидела, что ствол его пистолета дымится. Он целился мимо меня, поверх моего плеча, в мужчину с золотисто-каштановыми волосами.
Я разинула рот, переводя взгляд с пистолета на стену.
Тот мужчина тоже держал пистолет. Он каким-то образом умудрился достать его из кобуры, пока летел по воздуху. Это он стрелял в нас, по крайней мере, пока державший меня мужчина не прикончил его. Он выстрелил прямо в центр лба мужчины с золотисто-каштановыми волосами. Выстрел был таким точным, что шокировал меня.
Моё зрение отключилось.
Его место занял свет. Свет заблокировал мне вид окружающей комнаты.
Ахнув в панике из-за своей внезапной слепоты, я поймала себя на том, что остро осознаю все остальное, что происходило вокруг нас.
Я слышала, как люди вскакивают на ноги, опрокидывают стулья, сдвигают столы. Следом крики. Я чувствовала страх – перед пистолетами, да, но не только перед пистолетами. Часть этого страха была нацелена на меня. Громкая речь и испуганные хрипы сбивали меня с толку. Я ощущала их панику как физическую силу. Она заставила меня дёрнуться, затем содрогнуться от содержавшейся в ней боли - но я не могла видеть их или что-то ещё.
Мои глаза не работали. Все вокруг было светом - только светом.
Зелёный свет, как тот, что мой разум создал вокруг силы в моей груди прямо перед тем, как Джон и тот другой мужчина полетели через комнату. Я моргнула, паникуя из-за своей кажущейся слепоты.
Я моргала, снова и снова, но свет не угасал.
Затем удерживавшие меня пальцы сжались так крепко, что я издала хрип.
- Jurekil’a u’hatre davos! - мужчина тяжело дышал, почти так же тяжело, как и паникующие вокруг нас люди. Он ахнул, говоря прямо возле моего уха. Я не видела его через свет, но его паника врезалась в меня, вызывая тошноту. Он меня боялся? - Gaos… di’lanlente a’guete…ты бл*дский манипулятор! Gaos! Gaos!