Свет во тьме
Кроме всего прочего, Эдвард не нуждался и в служанках. Ведь он владел более чем девятью десятками рабов, чтобы прясть и готовить для него и делать всякую другую работу, которой хватает на большой плантации. Даже не удостоив ее ответом, он развернул своего беспокойного жеребца, но она удалилась за стремя и в отчаянии простонала:
— Ну, пожалуйста!
И вовсе не жалость к ее мольбе заставила его взглянуть вниз. Понятно, что здесь она обречена на жизнь, исполненную боли и страданий. По одному лишь взгляду ее больших черных глаз ясно, что здесь ее частенько бьют. Но и это его не заботило. Что на самом деле заставило его остановиться и взглянуть вниз, так это воспоминание о невероятно нудном голосе сестры и ее нескончаемых назидательных беседах.
Он же обещал поискать подходящую жену!
И глядя вниз, на этот перепачканный грязью экземпляр рода человеческого, он чуть не улыбнулся. Похоже, это неприглядное, грязное дитя как раз то, что ему нужно. Она никогда не будет требовать любви, жалости и даже уважения, поскольку выучилась не ждать от жизни ничего хорошего.
И если бы он женился на ней, то столь непривлекательная партия привела бы в изумление и потрясла все приличное общество Виргинии. И он стал бы причиной настоящего скандала в колонии, и уже не в первый раз! Он почувствовал, как его губы невольно сложились в злорадную улыбку. О, как бы все это шокировало всех его соседей! Да и его сестра была бы обескуражена таким поступком.
Более того, если сделать эту девчонку хозяйкой Грейхевена, он избавится от притязаний незамужних женщин в колонии. Опытных замужних женщин Эдвард не чурался, а мечтательные девственницы нагоняли на него тоску. И еще — женившись на этой девчонке, он вправе не обращать на нее внимания, вправе не разговаривать с ней. И уж конечно, он будет свободен от супружеских обязанностей.
И ему совсем не придется менять свой образ жизни. А вот если он сделает глупость и женится на женщине своего круга, то она заставит его устраивать приемы, сопровождать на рауты и покидать свой кабинет для разговоров с ней — короче, предъявит такие невыполнимые требования, какие предъявила его сестра. Ему надо будет изменить своим давним привычкам. А эта девочка, напротив, ничего от него не потребует. В результате из его жизни исчезнет только одна маленькая, но восхитительная деталь — Кэтрин больше не будет надоедать ему.
Может быть, не будь он так пьян, он не додумался бы до такой милой шутки. Но теперь он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.
Взглянув вниз на серьезные печальные глаза Дженни, он вдруг дьявольски улыбнулся.
— Полагаю, — сказал он, — мне следует поговорить с вашим дядей.
— Да вы рехнулись!
В душе Грей согласился с этим. Его частенько считали сумасшедшим, а он нарочно создавал такой образ. Не так ли иные джентльмены стараются представить себя процветающими людьми хорошего происхождения? Процветание, на взгляд Грея, было слишком скучным, вот безрассудство — совсем другое дело.
Он усмехнулся своим мыслям и устремил твердый взгляд на владельца таверны.
— Прошу прощения? — холодно спросил он. — Хозяин был в явном замешательстве.
— Я… я прошу извинить меня, сэр, — заикаясь, произнес он. — Я просто на минутку забылся. Это меня мало касается, если вы считаете мою племянницу привлекательной, в общем, ваше дело, хотя я не могу согласиться с вами… Нет, сэр, не могу. С ней у меня с самого первого дня одни неприятности…
Поняв, что сейчас последует обличительная речь. Грей жестом попросил хозяина умолкнуть, и тот немедленно закрыл рот. Толстяк знал своих посетителей, этого же и вовсе уважал, несмотря на то что сегодня вечером он посадил ему синяк и разбил челюсть.
— Я так понимаю, что вы недолюбливаете эту девчонку, — перебил его Грей. Хотя это слишком мягко сказано, судя по отразившемуся на ее лице отчаянию в тот момент, когда дядя занес над ней руку. — Вот поэтому я и предлагаю забрать ее у вас.
Хозяин таверны, казалось, совсем был сбит с толку. Он прекрасно понимал, что Грей лгал насчет женитьбы. Богатые плантаторы, как этот, не берут в жены девчонок из таверны. Смешно просто! Видимо, он хочет позабавиться с его маленькой племянницей. Попользуется ею, пока не устанет, а потом прогонит прочь.
Впрочем, ему-то какая разница? Главное — извлечь побольше выгоды из сложившейся обстановки. Хорошо бы продать племянницу местному плантатору Кэри О'Нилу, тот ведь не раз говорил, что хочет сделать девчонку домоправительницей, но этот человек на вид гораздо богаче и мог бы заплатить за нее больше.
— Она приносит много забот, уверяю вас, — начал толстяк, тщательно подбирая слова, — но девочка мне все равно что дочь родная, сэр. Я обещал сестре, что позабочусь о ней, и не могу отпустить ее с незнакомым человеком, сэр.
Внезапно злобная ухмылка исказила лицо Грея. Он напомнил кабатчику волка. Злого волка.
— Сколько?
— Что… сколько, сэр?
— Я беру девчонку с собой, — отрезал тот. Улыбка на его лице исчезла так же быстро, как и появилась, уступив место безжалостной решимости. — Я знаю, что вы вовсе не так привязаны к ней. Что вы хотите взамен?
— Я лишаюсь хорошей пары рук, сэр. Это стоит больших денег, как вы понимаете, сэр. — Он алчно сверкнул глазами. — А сколько вы мне предложите, сэр?
Грей нахмурился. Не многие мужчины, даже весьма богатые, носят с собой деньги, потому что они не очень-то нужны в Виргинии. Настоящей ценностью являлся табак. Все сделки, касающиеся, в том числе и табака, велись исключительно на бумаге. Так как Грей покинул дом О'Нилов только затем, чтобы пропустить несколько кружек эля, у него с собой не было ни выручки с табачной фабрики, ни каких-либо других ценностей. Впрочем, уже через минуту его лицо прояснилось.
— Выйдем отсюда, — бросил он.
Толстяк последовал за ним во тьму ночи и остановился словно вкопанный, когда Грей похлопал своего изумительного жеребца по шее.
— Конь за девчонку, — коротко сказал он.
Хозяин таверны, лишившись дара речи, несколько минут смотрел на скакуна. Жеребец был просто красавцем, не менее шестнадцати хендов [1]в холке, длинноногий и с широкой грудью. Его продажа сулила хозяину немало денег.
— Идет, — согласился он.
Вот так Эдвард Грейсон и приобрел себе жену по цене чистокровного жеребца. Будь он трезвым, наверняка сам посмеялся бы над идеей отдать свою лучшую лошадь за оборванную девчонку. Впрочем, может быть, уже наутро, протрезвев, он будет не прочь расторгнуть сделку и вернуть все обратно.
Должен же он знать, что женщины создают куда больше забот, чем лошади.
* * *— Так что же вы собираетесь делать?
— Я собираюсь жениться, — повторил Грей, ничуть не смутившись. — Я, наконец, нашел подходящую женщину.
Его друг, прищурившись, внимательно наблюдал за ним. Немногие знали Эдварда Грейсона так хорошо, как Кейн О'Нил. Они дружили более десяти лет. Кейн прекрасно знал, что Эдварду ненавистна даже мысль о женитьбе.
Теперь, внимательно посмотрев на своего молодого друга, О'Нил вдруг заметил блеск торжества в его глазах.
— Вы влюблены в нее? — недоверчиво уточнил он.
Во взгляде Грея тотчас отразилось негодование, а потом его лицо окаменело.
— Конечно, нет, — хмыкнул он.
Кейн кивнул, наблюдая за сменой эмоций на лице друга. Он был лет на двадцать старше Грея, хотя выглядел моложе. И весь так и светился от счастья. После Грея Кейн считался вторым наиболее привлекательным в колонии мужчиной для женщин высшего общества. К сожалению, О'Нил был женат, причем женат счастливо.
Мужчины разговаривали в кабинете дома О'Нила на плантации Уйндуорд. Это здание из красного кирпича в модном пару лет назад датском стиле, с мансардой, двухскатной крышей и с мощеным кирпичом фламандским двориком было вполовину меньше, чем в имении Грейхевен, и не так красиво. Да и земли у Кейна было поменьше. Здесь, по реке Линхевен, в южной части Виргинии, колонисты селились давно и достаточно густо. Разумеется, главным богатством колонии оставался табак, но его плантации быстро обедняли почву и требовали больших затрат. Плантаторы по реке Джеймс имели больше земли и были, как правило, богаче.