Неруда
А поздно вечером в поместье алькальда состоялся праздник, где были соблюдены все чилийские традиции. Выступала знаменитая актриса Мария Малуэнда. Новый судья Альберто Рубио, совсем еще молодой человек, оказался очень неплохим поэтом. Директор Управления общественных работ сочинил акростих «Неруде из Парраля» на вполне профессиональном уровне. В газетах всей провинции были опубликованы статьи о жизни и творчестве Неруды. Словом, Парраль как подменили.
Поэт с добрым юмором, по-философски отнесся к столь рьяному желанию «паррализовать» его. Ну и что из того, что родной город, встретивший его так тепло, знает о нем совсем немного! В конце концов, он прожил чуть ли не полвека в других краях… «Зато в Паррале, — напоминает Неруда, — могила моей матери. Да и род Рейесов разросся очень сильно. Но пока, — тут он лукаво подмигивает, — в нашем роду нет другого поэта».
Дом, в котором мы побывали, позже разрушился во время землетрясения. Не знаю, отстроили его заново или нет…
На этом празднике многие спрашивали Неруду о Паррале. Он отвечал просто, без всякой позы, и его слова были близки по настрою одному из стихотворений в книге «Местожительство — Земля»: «Я помню мало. Ведь увезли меня отсюда совсем ребенком». Неруда разговаривает, сидя возле потрескивающего костра, где готовят креольское асадо. Потом, прислушиваясь к веселым звукам куэки [3], вспоминает что-то из детства, к примеру — свой неописуемый восторг при виде замечательного моста над рекой Мальеко.
«Да, вы меня признали, как сына блудного».
4. Город-лагерь
Через два года после смерти Росы Нефтали Басоальто отец Неруды женился на Тринидад Марверде. Вторая фамилия — Марверде [4] — звучит поэтично. Некоторые злословили, что на самом деле ее фамилия — Мальверде [5]. И все же бесспорно одно: в этой женщине совсем не было зла. Она — воистину добрый ангел-хранитель поэта, его любимая «мами́ка». Родом Тринидад Кандиа Марверде из Парраля. Но и Темуко не чужой для нее город — там не меньше десятка ее родичей.
Как же соединилась их судьба? К этому в известной мере причастен сын поселенцев из Северной Америки — Карлос Массон, который имел деловые интересы в Паррале и был приятелем Хосе дель Кармен Рейеса. В Паррале Карлос Массон познакомился с молодой девушкой Микаэлой Кандиа Марверде и женился на ней. Но Парраль не позволял предприимчивому человеку развернуться. Вот почему в 1903 году он перебрался в Темуко, буквально на глазах рождающийся город, где все, казалось, сулило удачу. Люди осваивали небольшое пространство земли, совсем недавно отвоеванное у сельвы и у ее исконных жителей — индейцев. К тому времени туда уже успели протянуть линию железной дороги, и расторопный Карлос Массон открыл пекарню, а при станции — небольшую гостиницу. Его жена Микаэла привезла в Темуко сестру — Тринидад. Массон, добрая душа, не забывал о своем приятеле. И как только узнал, что тот овдовел да еще и бедствует, тут же предложил ему переехать в Темуко и работать вместе с ним в пекарне. Удрученный горем, без гроша в кармане, Хосе дель Кармен, не долго думая, отправился в Темуко. Ну а в том, что он женился на свояченице приятеля, нет ничего чрезвычайного… Маленький Рикардо Нефтали по-прежнему жил в доме у деда, то в Паррале, то в «Вифлееме». Доподлинно неизвестно, когда именно отец перевез мальчика в Темуко. Судя по всему — не позже 1910 года. Но и потом дедушка с бабушкой не раз забирали к себе внука на лето… Позднее Карлос Массон продаст пекарню — она стояла на перекрестке улиц Матта и Лаутаро — своему другу Хосе дель Кармену. А со временем пекарня перейдет в собственность Рауля Рейеса Толедо, племянника поэта.
Как же возник Темуко? Что это за город? На землях, где оставались последние редуты индейцев мапуче, лишь в 1887 году образовали две провинции — Мальеко и Каутин, чтобы упрочить господство белых людей. Маленького Неруду, по сути, привезли в провинцию Каутин, едва закончилась колонизация этого края. Центральные власти в Сантьяго отнюдь не забывали о грозной опасности, таившейся на юге Чили. Остерегались не только индейцев. Понимали, что попытка бесноватого француза Орелио {3} провозгласить себя королем Араукании — Антонио Первым — не просто забавное проявление безумства. Все было куда серьезнее. Возвел же в конечном счете Наполеон III на мексиканский трон Максимилиана {4}!
То была пора захватов и пора строительства железных дорог. Так, Франсиско Киндерман приказал управляющему своей асьенды «Санто-Томас» скупать у индейцев мапуче все земли, которые тот посчитает пригодными к делу. А Висенте Перес Росалес {5}, человек почти угасший, утративший силы в пору «золотой лихорадки» в Калифорнии, вдруг оживает и, подхлестнутый любовью к авантюрам, становится рьяным агентом по ввозу в Чили рабочих и ремесленников из Германии и других стран Европы. И все же территория между провинцией Консепсьон и заливом Релонкави будет долгое время оставаться непокоренной. Это и есть Араукания. Лидеры борьбы за независимость страны восславили мужественных индейцев мапуче как символ свободы. Со временем и Неруда воспоет подвиги их вождей — Кауполикана {6} и Лаутаро {7}.
По существу, борьба с арауканами сводилась к их массовому истреблению. Полковник Корнелио Сааведра Родригес, этот чилийский Кастер {8}, приобрел большой опыт по очистке территории путем насилия. Однако это не помешало ему заявить, что он, «не пролив ни единой капли крови, принес благо всем: и индейцам, и цивилизованным чилийцам». В 1868 году, после войны с Испанией {9}, Сааведра Родригес возобновил поход против индейцев. В 1870-м наступает временное затишье, но вскоре он с беспощадной жестокостью огнем и мечом оттесняет индейцев на юг и отбирает у них один миллион сто шестьдесят тысяч гектаров плодородной земли. По примеру испанских конкистадоров этот ретивый «патриот» строил на захваченных территориях военные форты, которые постепенно становились небольшими поселениями. Так возникли Мульчен-Негрете, Анголь, Кольипульи, Лебу, Каньете, Тольтен. Правда, некоторые из них существовали еще со времен испанской конкисты и теперь, по воле новых завоевателей, возродились к жизни. Пламя войны не утихало на землях фронтеры — границы, за которой лежали неприкосновенные территории арауканов. Регулярная чилийская армия не раз терпела серьезные неудачи и настоящие поражения. В жестоких битвах с арауканами при Корипуэ, Трайгене, Сентинеле, Курако, Кольипульи прошли выучку те самые офицеры, которые позднее стали военачальниками в Тихоокеанской войне против Перу и Боливии.
Перед Тихоокеанской войной и сразу после нее все чилийские власти начинали войну против арауканов, которая с перерывами длилась более трех столетий…
Еще в XVI веке тому, кто при королевском дворе в Мадриде оказывался не в чести, в немилости, говорили: «Остерегайтесь! Вас могут отправить в Чили!» Чилийская армия считалась краем света. Именно тогда Лопе де Вега назвал эту землю «Последняя Тулé» {10}. Индейская Фландрия {11} вдохновила Алонсо де Эрсилью на создание эпической поэмы «Араукана», которая увидела свет в 1569 году. Хуан де Гусман, истый прозорливец той эпохи, провозгласил Эрсилью новым Гомером. Сам Эрсилья в прологе ко второму изданию поэмы «Араукана» говорит: «Всяческой хвалы достойны арауканы, ибо более трех десятилетий отстаивают они свою правоту и даже на миг не выпустили оружия из рук».